Фонтан - Хэй Дэвид Скотт

Твоя работа, Эктор, еще не закончена.

Ни Большой Тим, ни Дакворт не замечают, как Эктор выхватывает из кучи художественных принадлежностей остро заточенный карандаш.

Большой Тим берет снимок «Без названия № 9».

— Это сделал мой мальчик.

[Хрясь]

Эктор, обучавшийся ножевому бою в лучшей армии мира, решает, что желает встретиться с Даквортом лицом к лицу. Поэтому он хлопает его по плечу, Дакворт от неожиданности вскрикивает, поворачивается, после чего Эктор, оказавшись лицом к лицу с инопланетной [хрясь] физиономией Дакворта с рассеченными губами и уродливым лбом, на мгновение обалдевает. Дакворт узнает Эктора, но так как сам он никакому бою не обучался, его замешательство [хрясь] вторит замешательству Эктора. И тогда татуированная рука Эктора [хрясь] сгибается и наносит Дакворту полдюжины ударов в живот и почки. [Хрясь, хрясь, хрясь, хрясь, хруп, хрясь]

Дакворт [хрясь] падает на колени. Ноги у него дрожат. Руки тоже. Надо уползти, уползти, уползти куда-нибудь, куда угодно. Все четыре его губы [хруп, хрясь] трясутся от шока. [Хрясь] Он чувствует, как его мать смотрит на него сверху сквозь осуждающие облака. Рядом с ней отец, качающий головой. Ради этого я потрошил немчуру?

[Хруп, хряс-с-с-сь]

Большой Тим участвовал во многих барных драках и знает, что от этих тощих латиносов, паршивых легковесов, сплошные неприятности: они умеют держать удар, чертовски проворны и никогда не отступают. Но у него еще осталась отцовская гордость, и он бросается на Эктора. Но Эктор, по настоянию Кувалды, чтобы обогащать свое искусство, изучал и свою культуру. В том числе корриду.

Оле!

И теперь Большой Тим лежит, раскинув руки и ноги, на разломанном и поверженном на пол столе, в калейдоскопе дешевых художественных принадлежностей. Он съеживается, прижимая к груди фотографию шедевра Тимми, сделанную Уэйлоном, решает, что ему пришел конец, и признает, что это, несомненно, ничья. Хотя Робардс, который по-прежнему сидит, прислонившись головой к клоунессе, напевающей колыбельную, и зовет какую-то Мию, не согласился бы. Пока Эктор развязывает Би, тот свирепо таращится на Большого Тима.

[Др-р-р]

[Др-р-р]

[Др-р-р]

Дакворт пытается сбежать с места происшествия ползком, на одной ноге и одной руке. Эктор замечает это. И еще раз втыкает в Дакворта карандаш, а затем отламывает половинку с острием грифеля. Выдающийся, мать твою… (Др-р-р]

…Фонтан взрывается.

Наводнение

Когда фонтан взрывается, брызги шрапнели сбивают бумажных птиц «Миграции» с привязи; те слетают на затопленный пол (покрытый толщей воды, совершенно не согласующейся с размерами фонтана, словно сам Посейдон трижды стукнул своим трезубцем) и выплывают из комнаты по окрашенной кровью, акварелью и мелом реке, которая спускается по лестнице в вестибюль, минует вертушку на входе, крутящуюся, как положенное на бок мельничное колесо, снова спускается по лестнице мимо греческих богов и поглощает основную толпу манифестантов, гвардейцев, резиновые пули, пейнтбольные шары, слезоточивый газ, беспорядки. Фонтанная река устремляется в центр Чикаго.

Вдали от хаоса, творящегося у МСИ, какая-то девочка взволнованно показывает пальцем, кричит: «Утки!!!» — и бесстрашно ныряет в реку, бывшую Мичиган-авеню, с намерением достать одну из них. На девочке футболка с эмблемой «Космического лагеря» и сделанной водостойким маркером надписью «Маккензи» на переднем кармане. Течение очень сильное, но труп с розовыми волосами, как выясняется, вполне способен заменить собой спасательный крут.

Эта девочка вырастет и тридцать семь лет спустя станет командиром «Брэдбери-Тарковский Мару» — первой успешной пилотируемой миссии на Марс. В набедренном кармане ее скафандра будет надежно спрятано пожелтевшее и попорченное водой бумажное крылатое существо из «Миграции».

Что же до выживших, то далее произошло следующее.

Парк Оз

Олив снимает защитные очки. Осматривает сделанные ею сварные швы на барбекюшнице — незаконченном Кувалдином подарке. Снимает замшевую сварщицкую куртку. Ее туловище под фиолетовой маечкой и руки покрыты незажившими шрамами от шрапнели. В хорошие дни она даже не принимает обезболивающие.

— Неплохо для клоунессы, а?

Би выпил воду, и теперь он сторонится прежнего ремесла. Спасаясь от внезапной смерти.

— В самом деле неплохо, серебряная девочка, — говорит Би. Руки у него чистые. Теперь он не кузнец. Он учитель. Проект разработала Кувалда, но настойчивостью Олив обязана только себе. Она умница. У нее врожденные способности. Каждую ночь Би перецеловывает все эти шрамы. Он чувствует тепло внутри. Сердце его пылает.

Пикап загружен, масло заменено, омыватель залит в бачок. Барбекюшница привешена к заднему борту кузова. Еда и напитки в дорогу куплены и стоят на льду. На кузов установлена новая кемпинговая надстройка, в которой находятся надувной матрас, спальные мешки и одежда, а также специальный мини-холодильник с секретными ингредиентами и несколько книг, в том числе — справочник самых лучших и самых высокооплачиваемых конкурсов барбекю в Америке. Би опять будет только руководить. Ведь кулинария — тоже искусство.

Предстоит всего одна, последняя остановка перед тем, как пуститься в путь.

В Изумрудном саду парка Оз они отыскивают кресло. Его натуральные органические элементы идеально сочетаются с окружающей буйной растительностью. Нижнюю часть открыточного вида окаймляет небольшой ручеек. Би подходит к креслу. Резко останавливается.

— Это довольно близко.

В его ладонь проскальзывают пальцы Олив с машинным маслом под ногтями. Эти две руки идеально подходят друг другу, словно форма и отливка. Словно они всегда были вместе.

— Здесь оно не выглядит таким большим, — замечает Би.

Олив откликается:

— Теперь оно состязается со Вселенной.

Бессердечный

В четырех милях от парка Оз Росс Робардс заходит в святилище. В свою старую мастерскую. Облупившаяся краска двойного сердца мерцает в солнечном свете. Запахи далекого прошлого едва уловимы. Но еще витают тут. Здесь пахнет едким табачным дымом, и деревом, и растворителем, и сексом, и дохлыми пауками, и дешевыми духами, и краской, и гребаной свободой. Идеальный запах.

Под мышкой у Робардса доска из полированного черного гранита с надписью «In memoriam» ^{87}. Сталь доставят через несколько часов. Это время Росс тратит на то, чтобы раздеться и обрить голову на манер морских пехотинцев. Надеть старую рабочую одежду, которая садится точно как старая кожа. Прибраться. Организовать рабочее место. Поразмышлять над новым мемориалом, стальным креслом. Скоро, совсем скоро Росс Робардс возродится под ливнем искр.

Росс Робардс будет педантичен.

Безупречен.

Из уважения.

К своим погибшим товарищам.

К Тексу из Оклахомы.

К Бенедикту из Западной Вирджинии.

К Хоби из Портленда.

К Бруклину из Остина.

К Кувалде из Чикаго.

Дорога из кирпича

В тысяче четырехстах милях от парка Оз летят мириады бабочек-монархов, мигрирующих из Мексики в Канаду. Осенью они отправятся в обратную дорогу. Облако живого оникса и рыжих всполохов. Ни одна из них не проделает путь туда и обратно. Некоторых съедят. Иные просто окончат свой жизненный цикл и вместе со своими братьями и сестрами окажутся размазанными по бетонным дорожным ограждениям. Путешествие займет три-четыре поколения, но по пути самки отложат яйца, чтобы обеспечить монархам будущее.

И собачонка тоже ^{88}

Эктор обнаружит, что монархи вдохновляют на творчество, ведь он наслаждается жизнью героического художника-любителя на небольшой ферме под Кампече вместе со своей верной собакой Дейзи, пишет картины и продает их через подпольную сеть галерей и иностранных представителей, изредка устраивая местные выставки для своей abuela ^{89}. В гвардии он считается самовольно оставившим место службы. Но Эктор отправил сам себя с более важной миссией.