Бернар Вербер - Смех Циклопа
Великая Книга Истории Смеха.
Источник GLH
82
Чайка садится на песок рядом с Лукрецией. Ее клюв все ближе к закрытым глазам девушки. Птица колеблется, клюет песок в нескольких сантиметрах от лица Лукреции, чтобы проверить ее реакцию. Реакции нет. Тогда чайка набирается храбрости, прыгает на голову Лукреции, прицеливается и клюет ее в ухо.
И тут реакция появляется. Рука прогоняет чайку. Открывается один глаз. Затем второй. Лукреция смотрит на окружающие ее черные скалы. Больше она ничего не видит, так как остров окутан густым туманом. В воздухе с пронзительным криком кружат чайки. Лукреция пытается понять, какое сейчас время суток. Судя по светло-серому туману, утро. Пятно света высоко в небе может быть солнцем.
Она кое-как поднимается на ноги. Во рту вкус крови. Сделав несколько шагов, Лукреция видит яхту, разбившуюся о скалу, забрызганную пеной.
– Исидор! Исидор! – кричит она.
Ответа нет. Она осматривает обломки судна, оглядывается вокруг. Наконец вдали, на высоком выступе скалы, она замечает фигуру. Это Исидор. Он держит в руке мобильный и пытается поймать сигнал.
– Исидор, вы могли бы и ответить! Я боялась, что вы погибли!
– Я вас не слышал, – отвечает журналист, не поворачивая головы. – Но я понял, что вы живы.
Он то поднимает, то опускает телефон. Его лицо и руки покрыты ссадинами и синяками. Видимо, в момент кораблекрушения он тоже потерял сознание.
Он видел, как я поднялась на ноги.
— На вопрос, который вы могли бы мне задать: «Все ли с вами в порядке?», отвечаю: «В целом да, но у меня все тело болит». А если бы вы спросили: «Надеюсь, ничего страшного, Лукреция?», я бы сказала: «Нет, Исидор, уверяю вас, все в порядке». Вот такой диалог должен был состояться после серьезной аварии между джентльменом и девушкой из хорошей семьи.
– Только не надо сцен. Мы должны думать о важных вещах.
– Я называю это проявлением элементарной вежливости по отношению к девушке из хорошей семьи.
– Напоминаю вам, что вы сирота и совсем недавно дрались, как Аттила в юбке. Вам самой стоило бы научиться вежливости. Здороваться можно не только ударом ноги в живот.
– Это была самооборона, они же целились в нас из ружья!
Исидор пожимает плечами и продолжает попытки поймать сигнал мобильной связи.
– Иногда сеть появляется, но буквально на секунду. Я думаю, мы где-то за маяком Великих Кардиналов, недалеко от Оэдика. Что самое удивительное, этого острова нет ни на одной карте.
– Может, это остров из «Остаться в живых»?
– Это, видимо, какой-то сериал? Увы, я смотрю только новости. Нашего острова нет даже в «Гугл-картах».
Исидор указывает куда-то рукой, и Лукреция смутно видит что-то вроде круглой башни.
– Маяк! – восклицает она.
– Да, но никому не известный. Его тоже нет в списке бретонских маяков. Идите за мной.
Они подходят к зданию, которое, по мере приближения, медленно выступает из тумана. Вид у него нежилой и заброшенный. Дубовая дверь внизу закрыта, замочная скважина проржавела.
– Я думаю, что мы попали куда нужно, – объявляет Исидор, осматривая дверь.
– Это было бы странно. Маловероятно, чтобы шторм забросил нас именно на тот остров, который…
Исидор поднимает с земли какой-то предмет. Это розовый значок с изображением сердечка внутри глаза.
Он меня бесит, он меня бесит, он меня бесит.
Лукреция дергает ручку. Тщетно. Исидор продолжает осмотр двери, а Лукреция толкает ее плечом до тех пор, пока ей не становится больно. Они разглядывают доски, почерневшие от непогоды.
– Тайное общество смеха… Они, наверное, выдумали что-то необычное.
Лукрецию осеняет.
– Это же дверь с секретом!
Она ощупывает доски и замечает, что настоящая замочная скважина находится рядом с фальшивой ручкой. А настоящая ручка – рядом с фальшивой замочной скважиной. Она дергает ручку, раздается щелчок и дверь поддается.
– Браво, Лукреция.
– Двери и замки – моя специализация, – скромно отвечает она.
Мне кажется, я произвела на него впечатление. Без меня он бы до сих пор туда ломился.
Они входят внутрь, освещая себе дорогу мобильными телефонами, и видят две лестницы. Одна ведет наверх, другая спускается вниз. Они решают идти наверх и молча поднимаются на наблюдательную площадку маяка.
Ветер бьет в стены башни, его свист напоминает печальные звуки флейты Пана. Лукреция вздрагивает.
Как мне надоел дождь. Ветер, дождь, шторм… Кажется, что небо гневается на нас.
Исидор с порога осматривает обсерваторию маяка. В центре помещения находится красный потухший фонарь с четырьмя оптическими линзами. Над ним предохранительный колпак из стекла и меди. Лукреция проходит внутрь. Чуть в стороне стоит стол с картами, компасами, секстантами, покрытыми толстым слоем пыли.
Сюда очень давно никто не поднимался.
Исидор не спешит последовать ее примеру, и Лукреция ждет его. Она открывает дверь на балкон, опоясывающий площадку. Сильный влажный ветер ударяет ей в лицо. Исидор выходит на балкон вслед за ней. У него тоже перехватывает дыхание. Они стоят рядом и смотрят на открывшуюся перед ними панораму.
– Здесь ничего нет, – говорит Лукреция.
Ее волосы развеваются на ветру.
– А чего вы ждали?
– Только не говорите, что были уверены, что здесь ничего нет.
– Конечно, был уверен.
– Зачем тогда мы сюда залезли?
– Чтобы убедиться в этом. Быть может, обнаружить какие-то улики. Я знаю, я чувствую, что мы близки к цели.
Исидор возвращается в обсерваторию, открывает шкаф, достает бутылку рома, и они по очереди пьют из горлышка.
– Я думала, что вы пьете только морковный сок, зеленый чай и миндальное молоко.
– Так оно и есть, – кивает Исидор перед тем, как сделать второй глоток. – Но иногда я делаю исключения.
Лукреция поднимает бровь, но ничего не говорит. Дождь хлещет по окнам. Несколько мгновений они смотрят на бескрайний океан и огни далеких кораблей.
– Почему вы все время меня отталкиваете, Исидор?
– Лукреция… у вас «хронический страх быть брошенной». Вас бросили родители. Такую рану не вылечить. Можно заглушить боль анальгетиками и сохранить нормальные отношения с внешним миром, но вам всегда будет нужно, чтобы вас успокаивали, охраняли, любили. Эта потребность принимает у вас болезненные формы. И ни один мужчина не сумеет удовлетворить ее полностью. Вы подсознательно ищете отца, и, поскольку я вас оттолкнул, вам кажется, что я – ваш отец. Любой отвергший вас мужчина будет вызывать у вас желание добиться его.
Она молча слушает, каждое слово западает ей в душу.
– Вы хотите победить отвергшего вас мужчину потому, что он поступает так же, как ваш отец. Ваша привязанность ко мне – просто желание отомстить призраку. Вот почему я вас отталкиваю.
