Алексей Свешников - Кошка с Собакой
– А ты сориентируйся, – съязвил я.
– Вот тебе и звоню. Не знаешь в какой стороне эта блядская дача?
– Если еблищем к солнцу встанешь, то от меня направо, почти на девяносто градусов.
– «Еблище» сейчас на даче массу давит.
– Там и встретимся! Звони, если чего.
Через сорок минут опять звонок.
– Чё-то я не дойду никак.
– А ты далеко упиздовал?
– Порядочно…
– Ручей перешёл?
– Ручья не было, канава была, я в неё наебнулся – весь в говне каком-то по пояс, и грибы проебал.
Я припомнил, что канава была, а ручей стало быть начинался где-то между нашими маршрутами.
– Короче, – говорю, – дальше иди, там садоводство большое – не промажешь. Не выйдешь к домам, так на дорогу наткнёшься.
– Иду-иду, как водяной за пивом.
Я уже выходил к домам, когда он в третий раз позвонил.
– Вышел на дорогу, в какую сторону идти?
– Если ручей не переходил, тогда направо.
– А если переходил?
– Тогда – мудак!
– Печку растопите, обсохнуть мне надо.
Было очень забавно видеть его появление: действительно, водяной – весь в тине, в листьях каких то. Лягушки в его корзинке были бы уместнее. Мы, тем временем, растопили печку, пропустили по стопарю, подготовили закуску. Первым делом «водяной» налил стопку и тут же, держа в руке корзинку, выпил.
– Я в рот ебал эти грибы.
Мы, молча, смаковали момент – всё-таки пять лет ориентирования.
– Вы что, сволочи, молчите?
Он отошёл к печке, поставил корзинку на лавку и присев на неё же, стал стягивать сапоги, при этом напрягался так, что на лбу выступили капли пота.
– Ну и молчите, дураки вонючие!
– Да мы вот думаем… Кому назад рулить? Ты же сейчас с горя нажрёшься!
Далее само собой родилось решение, что ехать назад надо завтра с утра «как проспимся», то есть к вечеру. Я прилёг на топчан, прикрыл глаза, до меня доносились голоса, звон посуды. Незаметно я уснул. Когда проснулся, была уже ночь. В доме все спали. Я осторожно, почти бесшумно, вышел на крыльцо. Звёзды усыпали небо, было тихо и обалденно хорошо. Закурив сигарету, я прислушался к тишине. Вдалеке простучала электричка, последнее эхо растворилось в лесу, и опять всё смолкло. Сигарета медленно тлела меж пальцев. Я подумал, что никогда никто не сможет передать этот момент с помощью букв и слов. На крыльцо вышел Серёга:
– Блин, встал поссать, – как бы оправдываясь, сказал он.
«Ну всё, – думаю, – конец романтике. Вот она – правда жизни!»
Он, переваливаясь, скрылся в темноте. Были слышны чертыхания, когда он сбивался с тропинки. Наконец, скрипнула невидимая для меня дверца – дошёл. Я затушил хабарик в консервной банке, приспособленной под пепельницу. Серега вернулся, повеселевший, встал рядом, достал сигарету, прикурил от бензиновой зажигалки, которую всегда носил с собой, сильно затянулся.
– Жаль, что всё выжрали, – выдохнул он с дымом, обращаясь больше к звёздам, чем ко мне.
– У меня ещё фляжка есть, – так же глядя куда-то наверх, ответил я. – Как раз для таких моментов.
– Неси, обстановка больно поэтическая.
– Тогда сочини пока какую-нибудь закусь.
– Рука – к перу, перо – к бумаге!
Он аккуратно положил сигарету в банку-пепельницу, в доме он не курил, и первым бросился к дверям.
– Следопыта будем будить?
– Пусть спит – ему завтра за руль.
Я поспотыкался о сапоги, рюкзаки, корзинки и не говорящую кошку, пока глаза не настроились на новое освещение. Наконец, нашел фляжку. Почти пол-литра. Вынес на крыльцо. Там уже колдовал хозяин, на широких перилах эргономично разместилась тарелка с торопливо нарезанным хлебом, открытая банка шпрот и какой-то, ядовитого цвета, лимонад. Как говаривал один мой знакомый: «Начал запивать – бросай пить». Я всегда запиваю. Говорят, это вредно для желудка, тем более, если запиваешь чем-нибудь газированным. Увлеклись медициной – одно расстройство от неё.
Я налил «по пятьдесят». Мы, молча, выпили. Я, естественно, запил лимонадом. В голове мелькнула робкая мысль, что, может быть, я всё-таки не алкоголик. Серёга закурил новую сигарету:
– Вот скажи, как по-твоему, есть жизнь на других планетах?
– Если сейчас нет, то к концу фляжки появится.
– Нет, я серьёзно. Ведь если там всё так бесконечно расширяется, в пространстве и времени, то где же тогда Бог живёт?
– Есть, наверное, какая-то у него секретная точка дислокации, а светиться среди грешников ему, я думаю, понта нету. Опять же и свои не поймут.
– Ангелы что ли?
– Ну, типа того…
– А инопланетяне грешники?
– Погоди, мы ещё не доказали их существования, – говорю, показывая на фляжку.
– Ну тебя! Вечно всё обхаешь, – Серега обиженно замолчал. Стало слышно, как не говорящая кошка что-то остервенело чесала.
– Вряд ли Бог на Земле, – ответил я, наконец. – Его один раз здесь уже распяли, и теперь он где-то там, в своих измерениях, ждёт, пока мы все нагрешим, чтобы вкатить нам на всю катушку.
– А инопланетяне?
– А хуй их знает. Скорее всего, есть, слишком уж обидно было бы, если бы мы одни так мудохались.
– Я вот тоже думаю, что есть они где-то там, смотрят на нас в свои иллюминаторы.
– Делать им больше нечего! Мы же только-только друг друга жрать перестали, а некоторые до сих пор не брезгуют.
– Не такие уж мы и серые! Дрозофил уже спариваем… Выделяем ДНК…
– С кем спариваем?
– С другими мухами. Мамонтов хотим клонировать, и они на нас так же смотрят, как на эксперимент.
– Давай-ка лучше жахнем.
Когда фляжка опустела, я решил отправиться спать. Теология вкупе с инопланетным разумом не была моим коньком.
– Хорошо, – Серёгу понесло на разговоры. – А вот почему у нас коммунизм не построили?
Я вспомнил о собаке: «Её бы сейчас, она б живо всё объяснила».
– Тебе честно ответить, что думаю?
– Ну да…
– Из-за предательства.
Я замолчал, не хотелось дальше говорить. Нашёл взглядом Полярную звезду, попытался представить себе расстояние до неё.
– Пойду я спать, Серёга, глаза слипаются.
– Но Бог-то есть? – спросил он, когда я уже входил на веранду.
– А он тебе нужен?
– Нужен. Чтобы хоть какая-то справедливость была.
– Ну и делай так, чтобы он был.
Я закрыл дверь и в темноте наступил на не говорящую кошку.
20. Новый год
– Новый год на носу, а у нас ни ёлки, ни оливье, – сказала собака.
– Ёлка и ниепёт, – поддакнула кошка.
Смотрю на них – натуральные засранцы. В переносном, конечно, смысле. С гигиеной у них почище, чем у некоторых двуногих. А вот по части разводилова – это колбасой не корми!
