Алексей Свешников - Кошка с Собакой
– С амерами?
– Нет. Те, как всегда, пожертвуют пешками. Это для них естественно.
– Понятно. Ну, а сама как думаешь, что надо людям, чтобы жить хорошо?
– На Руси? – хохотнула собака.
– Да везде. От Севильи, так сказать, до Гренады.
– Это в Испании, значит? – уточнила она с ухмылкой (я уже различаю ухмылку у собаки!).
– Не умничай.
– В первую очередь, надо отменить выборы правительств, президентов и прочей шушеры.
– Как это? Отменить…
– А так! Сама идея выборов базируется не на том.
– А что надо?
– Сейчас дойдём и до этого. Но сначала я про то, что не надо, расскажу.
Вот смотри, кого выбирают? Того, кто популярнее. А что такое популярность? Слово латинское, а к нам пришло из французского языка в значении – «народный». Конкретно в нашем, русском, варианте значит – «любимый народом». А там, где появляется любовь, кончается логика. Моё мнение, что любая руководящая должность – это работа. Сам посуди, что получается: на работу, где требуется высококвалифицированный специалист, приходит какой-нибудь актер или спортсмен, вон, – собака махнула мордой в сторону квартиры нашего нового соседа, – типа такого.
– А откуда специалистов брать?
– Оттуда брать… Вот теперь о том, что надо. Чем была хороша династийная монархия? Как раз тем, что с младых ногтей была возможность выращивать мегауправленца. Но тут одно «но» – монарх должен иметь право на тиранию, это предохранительный клапан данной системы! Когда это право было отобрано, и тут, кстати, сыграла роль «просвящённая Европа», всё накрылось медным тазом. Ну и Николашка, конечно, тот ещё фрукт попался! Но идея не умерла, и потом её здорово сапгрейдили большевики и конкретно Сталин. Можно по-разному относиться к тем средствам, которыми они к этому пришли, но оспорить очевидное невозможно – они вывели целую систему по производству людей, которые могли бы управлять процессом. Любым! Вот такие институты и нужны, и из таких людей, и только из них, должны производиться будущие начальники различных уровней.
И не на основе выборов, а на основе экзаменов и опыта предыдущей работы. Первая страна, которая до этого дочухает, совершит шаг вперед. Похожая ситуация произошла именно у нас в СССР в тридцатых. И это целиком и полностью заслуга Сталина. Смеявшиеся над нашими технологиями немцы, на которых работала вся «просвещенная Европа» (!), в сорок первом году были в шоке от наших тридцатьчетверок и КВ. Они не могли даже предположить, что мы способны совершить такой технологический скачок, а дальше была победа в войне, водородная бомба, первый спутник, Гагарин и много ещё всего остального.
– То есть это заслуги системы?
– Системы и генетического фундамента нации, на котором эта система заработала.
– А почему в результате просрали-то всё?
– После смерти Сталина прекратилась селекция управленцев, своеобразный естественный отбор, и логичная деградация верхушки закончилась Горбачёвым. Любая система несовершенна, отсюда и революции, а могли бы просто вводить «предохранительные клапаны».
– Террор в смысле?
– Да почему сразу террор? Для каждого конкретного случая существует своё уникальное решение. Тут как в шахматах – иногда жертвуешь фигуру, а иногда делаешь рокировку.
– А с исторической точки зрения? Тоже всё так?
– История – это точка зрения одного времени на другое. А точка зрения – вещь предвзятая.
– Ты – очень умная собака…
Из комнаты раздались крики.
– О! Наши забили! Пойду тоже смотреть.
Я посидел ещё, обдумывая сказанное собакой. Почему же мы, люди, не замечаем такие очевидные вещи?
Мои размышления прервал звонок в дверь. Кого же там ещё несёт?
Оказалось, что это Анатолий или, как говорит кошка, «Толик, положи хуй на столик».
– Едем? – вместо приветствия спросил он.
– Куда?
– В баню! Все собрались уже.
– Вы бы хоть предупредили. Телефон изобрели как раз для таких вот моментов. Да и не пью я больше.
– Ну, больше всё равно никто не нальёт. А звонить не стали, потому что хотели, чтобы сюрприз был.
Перспектива открывалась заманчивая. Во-первых, давно уже не виделись, с последней поездки за грибами, а во-вторых, Марины всё равно не было. Да и давненько я что-то не встречался со старыми корешами.
– Вы, пиздец, дайте хоть полчаса на сборы.
– Ждём внизу, в тачке.
Я судорожно стал собираться. Судя по тому, что кошка вышла из комнаты, в матче начался перерыв. Постояв и посмотрев на меня пару секунд, изрекла:
– Ибо слаб человек…
И потом уже добавила более сердечным тоном:
– Гондоны возьми.
Я решил не отвечать. Но всё равно долго молчать не смог:
– Где полотенце?
– В шкафу, где же ещё? – и уже вышедшей из комнаты собаке. – Люди в шкафах хранят полотенца или ещё по веткам развешивают?
Та кивнула:
– Уже в шкафах.
– Жаль, времени нет у меня, а не то бы я вам устроил эволюционную катастрофу.
Ещё раз проверил, всё ли я захватил и махнул зверью рукой:
– Не скучайте! Звоните, если чего…
Открываю дверь и нос к носу сталкиваюсь с соседом-спортсменом.
Тот даже не моргнул.
«Чего же ему ещё надо?», – думаю.
– Уходите?
– Убегаю.
– Я соль возвращаю, спасибо.
И пачку протягивает. Половину где-то отсыпал, успел я заметить.
– Сейчас некогда, вы потом занесёте как-нибудь. Пускай у вас полежит. Или если вы заняты будете, жене своей скажите – пусть она вернёт.
При упоминании о жене спортсмен сжал губы. Ревнует, значит! Вот, где у него слабое место!
– Ну, ладно… – промямлил он.
А сам стоит, загораживает проход. Я протиснулся, как перс через Фермопилы. Дверь закрыл и дунул по лестнице, лифт не стал ждать, чтобы он мне эту соль с собой не всучил. Нахуя мне в бане соль?
На улице вся банда курила у машины.
– Ну, тебя ждать, как в чистом поле срать.
– Это что за параллель такая? – не понял я.
– А хуй знает, просто в рифму, – объяснил Толик.
Толик всю жизнь, сколько я его знаю, был жутким матюжником и умудрялся любое предложение, даже если состояло оно из трех слов, так нашпиговать непечатными словами, что иногда я думал, что это у него просто дар божий. Помню один его рассказ, про то, как он всей семьей ходил за грибами. Начал он его так:
– Пошли как-то в лес. Тёща, блядь, жена, блядь и я, ёбаный в рот…
Далее всё в таком же стиле.
В машине все заговорили сразу, и первые несколько минут стоял дикий гвалт. Наконец, я не выдержал:
– Слушайте, кто-нибудь чего-нибудь понимает? Я, например, ни хуя не слышу, потому что все сразу орут.
