Эльмира Нетесова - Колымское эхо
— Игорь Павлович! Живя среди людей, я продолжаю оставаться одинокой. Я никогда не была такою сиротой на Колыме. Как это ужасно. Такое наказание не по мне. Чувствую, что я такое долго не выдержу Что делать? Каждая птица живет в своем гнезде и не меняет на другое. Я первая совершила глупость и теперь раскаиваюсь. Я понимаю, что мне надо уезжать, пока жива. Со мною происходит что-то непонятное. Мне не хватает того, что не понимают другие. Я схожу с ума по Колыме. А она так недосягаема и далека. Как объяснить все Аслану? Он, конечно, не поймет и назовет сдвинутой. Я попала в золотую клетку, какая жжет, но не греет душу. Я хочу быть счастливой и не могу. Не хватает главного, то, без чего человек перестает быть человеком.
— Может, вы поймете меня, но я-то поняла, когда вы сказали, что среди людей можно остаться очень одиноким. Это я испытала на себе и никому такого не пожелаю. А у нас на Колыме теперь цветет весна. И даже погост весь в разноцветье. А меня там нет. Хотя так хочется попасть туда и никуда не уезжать. Я слишком мало ценила то, что имела. Мое одиночество было радостью. А я послушала чужой щебет и улетела. Как это глупо. Но я вернусь к себе домой. И никогда не сменю свою Колыму, ее горы, реки, леса на любые красоты мира. Красот на земле много, а Колыма одна.
— Вы сами прожили там много лет и как никто другой поймете меня. Да, я хочу домой и вернусь, во что бы то ни стало.
— Ну, пройдет у тебя эта ностальгия, девочка. Если ты забеременеешь от Аслана, ты поймешь, что ребенка лучше растить на юге, в теплом климате, на свежих овощах и фруктах, а все остальное придет со временем. Твой ребенок не должен нуждаться ни в чем. А когда увидишь его улыбку, забудешь все.
Эти письма Игорь Павлович прятал очень далеко, чтобы никто даже ненароком не коснулся их и не прочел. Он ждал, как будут развиваться события дальше.
Евменыч и не подозревал об этой переписке. Он был уверен, что у Вари с Асланом все здорово и хорошо сложилось.
Варя уже несколько раз побыла в гостях у девчонок. Всех навестила, с каждой пообщалась, поделилась. Все ей советовали одно, держаться семьи. Ведь нынче приличного человека найти не так легко. К тому же и претензий к Аслану нет.
— Соскучилась по Колыме? Это бывает. Но со временем пройдет. Главное — родить ребенка. Тогда все встанет на свои ноги и получится семья.
— Дети —основа!
— Роди и поймешь, что никуда не уедешь от Аслана. Он родным станет.
— Чего ей, дуре, не хватает. Забыла, как мантулила на той же Колыме? Как издевались над матерью, как чудом выживали. Любить свою могилу, она просто психопатка. Надо любить жизнь! — обрывала Ирина.
Но во сне снова и снова видится Колыма. Ослепляет сверкающим снегом, смотрит любопытными, лупастыми звездами, пронизывает весенним ветром. Как хороша она весенней ночью, наполненная запахами цветов, подсвеченная луной, она кажется взятой из сказки. Ведь нигде больше нет такого простора и тишины. Только у Колымы, она забрала себе все: и величавость, и широту, и торжественность. И тихую, едва слышную мелодию трав и цветов. Она одна такая, потому не отпускает от себя человеческие сердца и души.
Не каждый поймет ее и полюбит. Не всякому раскроет Колыма сказочные красоты свои, не всем покажет очарование своих ночей. Она знает, кому дарить даже самую малую каплю своей красоты.
Игорь Павлович и сам скрывал и тщательно прятал от себя это несносное чувство тоски по Колыме. Он ли не знал ее! Именно потому, частенько среди ночи он уезжал в зоны на срочные вызовы, хотя мог до утра отсидеться дома, выспаться как человек в мягкой, чистой постели. Но нет... Он снова забирался в жесткий, неуютный УАЗ и мчался наперегонки с ветром и снегом в какую-то отдаленную зону, где зэки снова устроили бунт и его надо было срочно погасить. Да все потому, что не хотелось лишний раз прибегать к грубой солдатской силе спецназа. Он знал, зэки его послушают, бунт прекратится, и чьи-то жизни уцелеют. Чьи-то матери дождутся своих сыновей, и Колыма не запестрит свежими могилами. Он ехал наперекор ночи, пурге и снегу, чтоб снова кого-то спасти, удержать в этой жизни, чтобы и они увидели по весне цветы и траву, чтоб, дожив до воли, оглянувшись на Колыму, не проклинали, а вспоминали с благодарностью. Ведь пройти пешком через смерть столько километров, дано не каждому. И оглянувшись, сказать:
— Спасибо, что сберегла...
У Игоря Павловича с утра было хорошее настроение. Он вдруг почувствовал бодрость во всем теле, размялся и, замурлыкав себе под нос «Шотландскую застольную», решил отдохнуть сегодняшний день, не выходя никуда из квартиры. Он, как всегда, вспомнил Варюхин дом на Колыме, порадовался, что живет на Камчатке, где морозы слабее и снегу поменьше, вдобавок здесь уже начиналась весна. Таял снег и на деревьях появились первые почки. А значит, скоро будет тепло.
Бондарев полез в почтовый ящик и там нашарил конверт. Он так давно не получал писем от Вари, что несказанно удивился.
— Игорь Павлович! Извините, что так долго задержала с ответом. На то были свои обстоятельства. Мне просто не верится в чудо, какое со мною случилось! Я наконец-то забеременела. Проверилась у всех врачей города, диагноз подтвердили все. Представляете, какое это счастье для меня. Честно говоря, я уже не верила, что способна на такое. У меня будет малыш!
— Аслан от радости на уши встал. Он, конечно, хочет сына. А я—дочку. И уже имечко ей придумала — Снежана. Это в память о Колыме. Врачи не советуют везти ребенка на Колыму. Говорят, что перемена климата может плохо отразиться на здоровье, и рисковать еще совсем хрупким ребенком крайне опасно. Я и не собираюсь это делать. Все ж ребенка хотела много лет. Вот когда вырастет до взрослого, тогда поговорим.
— Аслан ни о какой Колыме слушать не хочет. Он таскает домой всякие соки и фрукты, заставляет их поедать ведрами, возит меня в горы и на озера, чтоб дышала чистым воздухом. Он стал таким заботливым, как будто забеременел он, а не я. Уже заранее покупает приданое, всякие коляски и койки, даже игрушки. Я не узнаю его. Но с другой стороны это очень приятно. Он даже пинеток купил целую сумку. Короче, готовлюсь стать мамкой. Это так здорово.
— Врачи не советовали рожать. Говорили, что в таком возрасте родить крайне опасно, может появиться дитя с болезнью Дауна, а это мука на всю жизнь. Но Аслан никого не стал слушать и запретил даже думать об аборте. Велел рожать такого, какой получится, и я с ним согласилась. Уже прошла половина срока. Ребенок зашевелился. Аслан всякий день слушает его и зовет скорее появиться на свет. А вчера принес трехколесный велосипед и ванну для купания. Игрушек приволок целый угол. Каких только нет. И все мало. Мне кажется, он будет очень заботливым отцом. Аслан уже теперь не дает поднять ведра воды, буханку хлеба, даже готовит сам или приносит из ресторана. Я никогда не думала, что мужчины могут быть такими.
— Когда я заговорила о Колыме, что ребенка надо растить в здоровых, северных условиях, он чуть с ума не сошел. Даже слышать ничего не захотел и велел закрыть эту тему навсегда.
— Игорь Павлович, даже на время привезти ребенка на Колыму он мне не даст. Это я и сегодня понимаю. Аслан трясется над ним неродившимся, что будет, когда он появится. Он каждый вечер водит меня гулять и дышать свежим воздухом. Заставляет тепло одеваться, чтобы не простыла. Не дает пить холодную воду и соки. Короче, следит за мной, как привередливая бабка. Мне с ним и легко и трудно. Никакой самостоятельности, все под его контролем, а он случается жестким. Ну, да ладно, как-нибудь дотерплю оставшееся время.
— Игорь Павлович, вы написали мне, что Султана отдали Федору, и он сдружился с его волчатами. Они вместе едят, играют, их вместе выгуливают, и Федор собирается вскоре всех троих выпустить на природу, жить в стае. Но не рано ли Султану. Он трусоват, вряд ли выдержит такую резкую перемену Он слишком домашний и в стае Султана могут сгрызть. Он не умеет драться и постоять за себя. Не зря ли Федор торопится с Султаном?
— Его волчата более подготовлены. Выросшие вдвоем, они всегда станут защищать друг друга. А кто защитит моего? Мне будет бесконечно жаль, если его разорвет стая. Он еще мал и слаб. Я прошу вас, позаботьтесь о нем. Пусть у него не останется плохой памяти о людях. Он очень неприхотлив в еде. Выгуливать его надо только два раза, утром и вечером — на ночь перед сном. Все остальное время сидит в доме, без скандала и крика. Думаю, через год мы приедем все втроем и тогда решим, как поступить с Султаном. Если он достаточно вырастет, можно попробовать отпустить его в стаю. Но пока это рано делать.
