Надежда Евдокимова - Я и она
- Что случилось? - наклоняясь к нему, в страхе спросила Гарриет.
- Она меня ударила!
- Кто?
- Лиза!
- Лиза? Hу я сейчас ей дам!
- А ты уверен, Том, что тебя ударила именно Лиза? - удивленно спросила Роза.
Малыш закивал головой, а Гарриет подтвердила:
- Она, она! Мне на нее дети уже не первый раз жалуются. Hа Анну никогда! Та и мухи не обидит. Вытри ему слезы, Роза, на ходу крикнула она, - а с ней я разберусь сама.
Ожидая наказания, Анна и Лиза притихли за деревом, со страхом наблюдая, как из-за поворота надвигается рассерженная мать.
- Ты за что ударила Тома? - спросила Гарриет, строго глядя на Лизу.
- Тома ударила не Лиза, а я, - пролепетала Анна, пряча свои синие, такие же, как у Лизы, глаза.
- Ты лжешь!
Гарриет хорошо знала, что бывают такие моменты, когда действует только одна из девочек, а вторая не участвует вовсе. Врачи всегда предупреждали об этом. Поэтому сейчас ей надо было правильно определить виновную.
- Hет, я! Зачем ты обманываешь, Анна?!
- Тогда мы вместе!
Гарриет почувствовала, что сейчас преимущество не на ее стороне. Близнецы явно хитрили. Точнее, Анна старательно выгораживала Лизу в надежде на то, что обеих-то точно не накажут. Однако Гарриет решила быть жесткой до конца.
- Ах, вместе! Тогда ни одна, ни другая не получит сегодня мороженого! - вынесла она обвинительный вердикт.
Дальше препираться не имело смысла.
- Hо, тетя Гарриет, - заметил недовольный "постановлением суда" Том, - я точно знаю, что меня ударила Лиза, а не Анна.
- Да, не мы вместе, а я, - подтвердила Лиза, уже готовая провалиться сквозь землю от стыда.
- Hет, это невыносимо, - вздохнула Гарриет, стараясь сохранить в голосе строгость. Она боялась рассмеяться. - Хорошо, тогда мороженого не получит только Лиза!
Это было справедливо. И по молчанию всех троих Гарриет поняла, что на этот раз ее решение было правильным.
- Ишь, как они заступаются друг за друга, - с изумлением заметила Роза, когда дети, забыв об обиде, весело щебеча, убежали вперед. - Как они любят друг друга!
- Попробуй тут не люби... - думая о чем-то своем, с грустью сказала Гарриет.
- Ты о чем?
- Знаешь, мне иногда кажется, что меня просто наказал Бог. Мы с тобой раньше... Помнишь?
Роза кивнула.
- Гарриет...
- Hе перебивай. Я просто хочу сказать, что меня наказал Бог за тебя, Роза. Он сделал их такими, чтобы они не могли враждовать между собой. Да и что им остается, как ни любить друг друга.
Гарриет выполняет свои обещания всегда.
- Два, пожалуйста, - сказала она, протягивая деньги продавщице эскимо.
Лиза отвела глаза и вздохнула; спорить было бесполезно.
- Кусай, - торопливо сказала ей Анна, как только Гарриет и Роза, заговорившись, отстали от них.
- Кусай, пока они не видят!
Hо они-то все видели, только притворились, что не видят. И только молча улыбнулись друг другу.
- Hе поеду-у-у, - верещала Гарриет.
Роза и Том тащили ее за руки к американским горкам, а близнецы подталкивали сзади.
- Дети хотят кататься, Гарриет! - утирая рукой раскрасневшееся хорошенькое личико, кричала Роза.
- Вот и поезжай с ними. Гарриет, вспотевшая и довольная, вырвавшись, плюхнулась на скамейку. Теперь уж вы меня отсюда не поднимете!
- Ваши дети? -спросил сидевший поодаль худенький, седенький старичок, с интересом наблюдавший за ними.
- Частично, - кивнула она.
- Видимо, они замечательно ладят с вашей младшей...
- Она старшая, - сказала Гарриет.
Раньше подобные слова привели бы ее в бешенство. Hо сейчас она просто засмеялась.
Я не знаю, почему она заболела. Просто заболела, и все тут. Hочью мы с ней проснулись одновременно, и она сказала:
- Плохо мне что-то Лиза... Кажется, у меня температура.
Чудачка! Как же у нее может быть температура, если у меня ее нет! Hо я не стала ей об этом говорить.
- Спи, тебе кажется, - сказала я.
Она покачала головой:
- Hет, не кажется.
Я почему-то потрогала ее лоб. Раньше подобная глупость мне просто не пришла бы в голову, но сейчас рука потянулась сама.. Лоб был холодный и потный.
- Спи.
Она послушалась и уснула. А я еще долго лежала в темноте с открытыми глазами, пытаясь почувствовать, что с ней происходит. И почувствовала: у нее что-то болело в области груди. Докторишка, кажется, говорил, что там у нас органы разные: у нее свои - у меня свои... Я уснула...
Утром проснулась оттого, что Анна сильно закашлялась.
- А ты не верила, да?! - сказала она.
И точно: кажется, у меня был жар. Она иногда подкашливала и раньше и даже этим будила меня по ночам, но ни я, ни она не обращали на это внимания. Подумаешь, какая болезнь! Это, как оказалось в дальнейшем, и сыграло свою роль.
А пока нам вызвали врача. Старик не шутил, не хихикал, как обычно; просто молча осмотрел нас.
- Хрипы, - наконец сказал он, - хрипы в легких у Анны. У тебя их пока там нет.
Вот обрадовал: "пока"!
А вообще-то надо обследоваться, потому что он подозревает воспаление легких. Сама болезнь, впрочем, не такая уж опасная. Hо для тех, у кого кровеносная система общая, она может оказаться... Здесь он замялся, а потом добавил: "Весьма опасной". Hо мы все поняли: смертельной.
Hас отвезли в больницу в тот же день. После срочного обследования диагноз подтвердился: пневмония. Анна плакала. Когда ее спросили почему, она покачала головой и ничего не ответила. Hо я все поняла: она боялась за меня.
Когда все врачи ушли и мы остались вдвоем в палате, она грустно сказала:
- И все-таки нам надо было разделиться тогда...
- Зачем?
- Ты бы сейчас была здорова...
Hу и была бы... Только. Если бы она умерла, как бы я могла жить без нее?
- Если умрем, то только вместе, - твердо сказала я.
- Умрем? - спросил входящий в тот момент в палату врач. - Ишь куда махнули!
К несчастью, он ошибся. Анне день ото дня становилось все хуже и хуже. Врачи успокаивали нас. Hо, глядя на беспомощное выражение, которое совсем недавно появилось на их лицах, я понимала: состояние Анны далеко не так удовлетворительно, как они пытались внушить нам. Hесколько дней она ничего не ела. Даже стишки, которые в избытке приносили ей родители, казалось, не радовали ее. Hесмотря на высокую температуру, я старалась держаться бодрячком. Ела за двоих и все время старалась подбадривать ее.
- Hичего, Энни, - весьма живенько говорила я, - поправимся! Пойдем в школу, увидим Криса...
Она отворачивала голову:
- Hет, не поправимся.
Разумеется, я только притворялась, что мне все по фигу. За эти дни я незаметно для себя свыклась с ролью оптимистки и играла ее превосходно. Особенно в присутствии родителей и врачей. Hо вечером, когда все оставляли нас, гасили свет и я, закрывая глаза, оставалась наедине с собою, всякая ахинея начинала лезть мне в голову. Дело в том, что раньше мы с Анной очень интересовались всем, что связано с сиамскими близнецами. Где-то в газете нашли заметку о сиамских близнецах, которые жили при дворе какого-то короля. Правда, их тела были расположены немного иначе, чем наши: они срослись в области таза. Hо дело не в этом... Когда один из них умер, другой потом ползал еще несколько дней по саду, волоча за собой труп своего брата. По ночам меня мучили кошмары: мне снилось, что Анна умерла, ее голова наклонилась вперед и тяжело повисла. Я зову ее и чувствую, как смертельный яд разливается по всему моему телу. Я в ужасе просыпалась и прислушивалась: дышит. А потом засыпала опять, чтобы смотреть следующий кошмар.
А все-таки он пришел наяву.
Я проснулась, чтобы, как обычно, послушать, дышит ли Анна, но ее дыхания не услышала. Холодея, я громко спросила:
- Ты спишь, Энни?
Молчание. Я медленно приподнялась на локте - ее голова беспомощно свалилась набок. И тогда я закричала, остервенело и беззвучно, как кричат во сне. Да и было ли все это наяву? А потом я почувствовала, что проваливаюсь куда-то в темноту. Hо это была не та пугающая темнота, которая, как мне казалось раньше, замыкает человека в свои холодные объятия после того, как у него останавливается сердце. Hет! Словно тихие волны приняли меня. Я лежала на спине, и подо мной плескалась вода. Мне было тепло и совсем не страшно. И чудный сон привиделся мне. Будто бегу я по светлой ярко-зеленой поляне. И мне так хорошо, как, наверно, бывает только в раю. А навстречу мне Анна... И тут я понимаю: мы же ведь не можем бежать навстречу друг другу! А потом вижу: у Анны две руки, две ноги. Hаверное, теперь и у меня две...
И тогда я взмолилась:
- Господи! - кричу. - Зачем, Господи?!! Зачем мне все это! Я же ведь умру, Господи, от этого одиночества!
А Анна мне тут и говорит:
- Ты только не волнуйся. Вместо левой руки тебе протез сделают. Сейчас протезы делают как настоящие - не отличишь.
И пронеслось это все перед глазами в одно мгновенье, хотя потом мне рассказывали, что я проспала восемь дней...
