Дуглас Кеннеди - Особые отношения
Она выдвинула столик, отрезала кусочек сэндвича и поднесла его к моему рту. Слушай, я знаю, ты хочешь мне добра. Но… нет, я не собираюсь опять возвращаться ко всему этому.
— Может, яблока? Молока? Наше лучшее бисквитное печенье? Может, хоть что-то понравится?
Только тишина.
— Ладно, а как насчет того, чтобы выбраться сейчас из кровати да пойти проведать Джека? Он бы, наверное, сейчас не отказался, чтобы его покормили.
На это я наконец отреагировала довольно бурно: схватила подушку и зарылась в нее лицом.
— Похоже, я сплоховала, — сказала сестра Паттерсон. — Но слушайте, ведь и правда, ребенку-то есть надо?
У сестры на поясе заверещал пейджер. Она посмотрела на меня.
— Вызывают. Забегу к вам позже. А если вам что-то будет нужно, просто нажмите на кнопку.
Мне ничего не было нужно — и уж меньше всего я нуждалась в визите Тони, который пришел через час. Он принес сегодняшний номер «Кроникл» и большой яркий пакет лакричного ассорти. Когда он нагнулся меня поцеловать, я посмотрела на циферблат его часов: 17:12. Не иначе, как чувство вины заставило Тони нанести столь ранний визит — на добрых три часа раньше, чем он обычно сдавал в печать свои полосы.
— Ну, как дела? — спросил он.
Я ничего не ответила.
— Вот принес тебе…
Тони разложил гостинцы на тумбочке у кровати, нерешительно оглянулся на стул, решая, сесть ему или не стоит, и остался на ногах. Еще он решил сосредоточиться на разглядывании точки чуть в стороне от меня — его явно смущали мой вид и странная, застывшая поза.
— Я только что был у Джека. Отличные новости — он отоспался, и сестра сказала, что он опустошил две бутылочки, такой был голодный. А это, она сказала, явный признак, что у него все в полнейшем порядке.
Потому что он в безопасности, вдали от моей нежной любви и заботы.
— В общем, сестра сказала, что ты можешь с ним повидаться в любую минуту…
Хватит, хватит, довольно. Не нужно мне твоего великодушия, я его не заслуживаю.
Я закрыла глаза.
— Да, она мне рассказала, что ты так делаешь.
Я закрыла уши подушкой.
— Если ты хочешь, чтобы я ушел, я уйду.
Я не двигалась. Наконец он сказал:
— Надеюсь, тебе скоро станет лучше.
Я услышала, как он ушел. Сняла с головы подушку. И тут услышала голос с другой стороны:
— Ты кто?
Это была моя соседка, Агнес. Она сидела на кровати, с бессмысленным, рассеянным видом. Впрочем, я-то сейчас тоже вряд ли могла похвастаться ясностью мысли.
— А вчера ты тут… Не помню… Ты тут была, верно? А может…
Она озадаченно замолчала, как будто не в силах уследить за потоком мыслей.
— Агнес — это я. А ты всегда кладешь вот так подушку на голову? Агнес, ты поняла?
Да поняла — и рада видеть, что не у одной меня съехала крыша.
— Агнес. Ну, Агнес А-Г-Н-Е…
Вошла сестра Паттерсон.
— Она слов на ветер не бросает, наша Салли, — заметила она.
— Салли? — переспросила Агнес.
— Так ее зовут. Салли. И сегодня она не в настроении болтать. Но мы все тебя просим, продолжай с ней разговаривать — рано или поздно мы все же услышим ее американский акцент.
Агнес хлопала глазами, пытаясь переварить полученную информацию.
— Почему она американка?
— Почему? — фыркнула сестра Паттерсон. — Да потому что родилась там, так мне сдается. И у нее есть маленький сынок, как у тебя.
— Его зовут Чарли? — спросила Агнес.
— Нет, это твоего сына зовут Чарли.
— Я знаю. Знаю. Просто я думала…
Она растерянно умолкла на полуслове.
— Джек, — подхватила сестра Паттерсон. — Его зовут Джек.
— А я… я…
— Немножко спутала, вот и все, — утешила сестра Паттерсон. — Так же, как в прошлый раз. Но завтра утром будешь в норме, обещаю. А сейчас хочешь чего-нибудь к чаю?
Агнес помотала головой.
— Ну же, не начинай по новой, — огорчилась сестра Паттерсон. — Тем более после сегодняшнего…
— Овсянку, — сказала Агнес, — я буду овсянку.
— И сейчас мы тебе обеспечим овсянку. А тебе чего хочется, Салли?
Я ответила привычным уже молчанием.
— Ты себе же хуже сделаешь, Салли.
Она подошла ко мне со стаканом воды и еще одним пластиковым стаканчиком.
— Вот что, я не собираюсь насильно проталкивать тебе еду в горло, но прошу тебя, прими эти таблетки. Это же лекарство, которое ты принимала вчера.
И из-за которого я отравила сына.
Она потрясла стаканчиком с таблетками у меня над ухом.
— Ну ладно, кончай. Это доктор прописал и все такое. И сама же будешь в выигрыше: проспишь всю ночь спокойно. Ой. Да — муж тебе уже сказал? — Джек проснулся, такой бодрый, энергичный, всех нас строит! Так что…
Она еще раз потрясла таблетками.
— Пожалуйста, Салли. Не заставляй меня…
Она не закончила фразу. Потому что было уже незачем. Я села. Выпила таблетки. Потом заставила себя встать и под шумные радостные восклицания сестры Паттерсон заковыляла к туалету. Оказавшись внутри, я избегала смотреть в зеркало. Просто опорожнила мочевой пузырь и вернулась в постель. Натянула на голову простыню и стала ждать, когда подействуют таблетки.
А потом сразу наступило утро. Голова моя витала где-то в тумане, в верхних слоях стратосферы. Не успев подумать «Где это я?», я обнаружила в своей руке иглу, а над головой пластиковый мешок капельницы. Соседки не было на месте. Новая дежурная сестра расставляла передо мной свежие аппетитные яства. Коротышка, шотландка.
— Хорошо спали?
В ответ я вскочила на ноги, схватила стойку с капельницей и потащила ее в направлении туалета.
— Вам помочь? — бросилась ко мне сестра.
Не нужно, я в больницах ветеран, и с капельницами воевать уже приходилось.
Я сходила в туалет, потом вымыла руки и плеснула водой в лицо. Тут-то я и увидела этот кошмар — свое отражение. Лицо одутловатое, глаза ввалились и покраснели, волосы свалялись, а…
Ох, лучше поскорее забыть.
Я побрела назад в палату. Сестра помогла мне снова забраться на кровать, переставила капельницу на левую руку.
— Ну а теперь — вот овсяная кашка, тост, яичница и отличный крепкий чай…
Я отвернулась. Сестра продолжала говорить:
— … а после завтрака, уверена вам захочется повидать своего малыша. Ну, так с чего начнем?
Я не съела ничего. Сестра попыталась заинтересовать меня ломтиком тоста, я отвернулась.
— Ну ладно, — сказала она. — Но я точно знаю, что доктору Родейл это не понравится.
Она оставила завтрак у моей постели. В палату вернулась Агнес. Сейчас я рассмотрела, что моя соседка — красивая женщина, высокая, изящная. Немного портили впечатление ее понурый вид и неуверенная, шаткая походка.
