Джон Грин - Уилл Грейсон, Уилл Грейсон
– Правда.
Я качаю головой.
– В смысле участник парада?
– Нет, мне, например, кажется, что он, – Тайни показывает на Итэна в обтягивающей желтой майке, – сексапильный, и если я с ним пообщаюсь, и выяснится, что он хороший человек и относится ко мне с уважением, я поцелуюсь с ним в губы.
– Ты гей? – с недоумением выговариваю я.
– Да. Я понимаю. Знаю, что ты в шоке. Но я хотел тебе первому сказать. В смысле после родителей.
И тут Фил Рейсон начинает петь, и в песне буквально цитируются те самые слова, которые я тогда на самом деле говорил:
– А теперь ты скажешь, что небо голубое, и что ты моешь голову девчачьим шампунем, и что критики недооценили «Блинк уан-эйти-ту». Да еще и что папа римский – католик, что у проституток секс за деньги, и что Элтон Джон отстой – да ЗДРАВСТВУЙ.
А потом у них начинается диалог, Тайни удивляется тому, что я знал, а я отвечаю, что это было очевидно.
– Но я же играю в футбол.
– Да это у геев любимый вид спорта.
– Я думал, что скрывал так умело, что заслужил премию «Тони».
– Чувак, да у тебя же тысяча розовых пони! – И так далее. Я ржу, не в силах остановиться, но, самое главное, я просто не могу поверить в то, как точно Тайни все помнит и сколько у нас с ним было хороших – если не считать плохих – моментов.
– Но ты же меня не хочешь, друг? – пою я.
– Да, я предпочел бы кенгуру. – И участники хора в этот момент высоко задирают ноги, прямо как танцевальный коллектив «Рокетс».
Джейн кладет руку мне на плечо, понуждая пригнуться, и шепчет мне на ухо:
– Вот видишь? Он тоже тебя любит.
Я поворачиваюсь к ней и целую, успев в тот самый короткий момент тьмы между окончанием песни и началом аплодисментов.
Занавес закрывается для смены декораций, и я не вижу, что зрители хлопают стоя, зато слышу, как они хлопают.
Тайни влетает за кулисы с криком:
– УУУУУУУУУУУУУУУУХ!
– А ведь и на Бродвей взять могут, – говорю ему я.
– Она стала куда лучше после того, как я сделал ее о любви.
Он смотрит на меня, улыбаясь половиной рта, и я понимаю, что это его предел. Тайни у нас голубой, а сентиментальный – я. Кивнув, я шепчу спасибо.
– К сожалению, в следующей части ты можешь показаться себе занудноватым. – Тайни тянет руку к волосам, тут буквально из ниоткуда появляется Ник, перегибается через усилок, хватает его за запястье и вопит:
– НЕ ТРОГАЙ! У ТЕБЯ ИДЕАЛЬНАЯ ПРИЧЕСКА.
Открывается занавес. Декорация – наш школьный коридор. Тайни вешает плакаты. А я нужу, голос неуверенный. Но я не против, по крайней мере, не сильно – все же любовь завязана на правде. В следующей сцене Тайни напивается на вечеринке, тут единственный раз зрители видят Джейни, которая поет дуэтом с Филом Рейсоном: они стоят по разные стороны вырубившегося Тайни, и под конец голос у Гэри вдруг крепнет от уверенности, мы с Джейни склоняемся друг к другу над телом Тайни, который бормочет что-то в полубреду, и целуемся. На это я смотрю лишь краем глаза, потому что в основном сосредоточен на том, как смотрит и улыбается Джейн.
С этой минуты песни становятся все лучше и лучше, и на последней перед антрактом уже весь зал подпевает Оскару Уайльду, стоящему над спящим Тайни:
Простая и чистая правда
Редко проста и редко чиста.
И что же делать парню,
Если и ложь и правда грешна?
Когда завершается эта песня, закрывается занавес и включается свет, начинается антракт. Тайни подбегает к нам, кладет свою лапищу каждому из нас на плечо и вскрикивает от радости.
– Потрясно, – говорю ему я. – Реально, просто… восторг.
– Ух! Но вторая половина будет намного мрачнее. Она романтическая. О’кей о’кей о’кей о’кей, увидимся попозже! – говорит он и убегает поздравлять, а может, и критиковать актеров.
Джейн уводит меня в уединенный уголок за декорациями.
– Это все правда? – спрашивает она. – Ты действительно защищал его в Малой лиге?
– Э, ну он меня тоже защищал.
– Сочувствие так заводит, – говорит Джейн, когда мы целуемся.
Через некоторое время свет снова начинает гаснуть, а потом опять загорается. Мы с Джейн возвращаемся на свой наблюдательный пункт. Опять выключается свет – это сигнал об окончании антракта. Через миг раздается голос сверху:
– Любовь – это самое распространенное чудо.
Поначалу мне кажется, что с нами заговорил господь, но вскоре я понимаю, что это из колонок звучит голос Тайни. Начинается второе действие.
Тайни сидит на краю сцены в темноте.
– Любовь – это всегда чудо, – говорит он, – везде и в любое время. Но у нас все немного иначе. Я не хочу говорить, что она чудеснее, – зрители немного смеются, – хотя это так. – Свет постепенно становится ярче, и только теперь я вижу, что у Тайни за спиной стоят настоящие, клянусь богом, качели, которые, видимо, натурально выкопали из детской площадки и приволокли сюда. – Наше чудо другого уровня, потому что люди говорят, будто это невозможно. Как гласит Книга Левит, «чувак да не возляжет с чуваком».
Тайни опускает глаза, а потом обводит взглядом зрительный зал, и я знаю, что он ищет второго Уилла, но не находит. Потом он встает.
– Но там не говорится, что чувак да не возлюбит другого чувака, потому что такое просто немыслимо, так? Ведь геи – это животные, которые лишь следуют своим звериным желаниям. А животные не умеют любить. Но тем не менее…
У Тайни вдруг подгибаются колени, и он падает на сцену. Я подрываюсь бежать к нему, желая помочь, но Джейн хватает меня за футболку, а Тайни между тем поднимает голову, смотрит на зрителей и говорит:
– …я все падаю, и падаю, и падаю в любовь.
И прямо в этот момент у меня в кармане вибрирует телефон. Я его вытаскиваю. На дисплее светится: Уилл Грейсон.
глава двадцатая
ничего более сюрного в своей жизни я не видел. пока.
я, честно, не ждал, что мы с гидеоном прибудем вовремя. движение в чикаго вообще немилосердно, но в данном случае оно оказалось медленнее, чем мысли укурка. нам пришлось устроить матерный конкурс, чтобы хоть как-то успокоиться.
а теперь, когда мы доехали, я думаю, что план, вероятнее всего, не сработает. он одновременно безумный и гениальный, тайни этого достоин. и для его реализации мне пришлось сделать столько всяких вещей, каких я обычно не делаю, в том числе:
● разговаривать с незнакомцами
● просить незнакомцев об одолжении
● быть готовым выставить самого себя на посмешище
● позволить другому человеку (гидеону) мне помочь,
а также пришлось полагаться на вещи вне моего контроля, в том числе:
● на доброту незнакомцев
