Морин Джонсон - Пусть идет снег
— Мэйзи, вы нарочно пошли в «Мир питомцев» и купили Гавриила?
— Ну, я купила его не случайно, — сказала она.
— Вы знаете, о чем я. Вы читали мою записку про поросенка. Вы купили Гавриила, чтобы меня разыграть?
У меня задрожала нижняя губа.
Мэйзи посмотрела на меня круглыми глазами:
— Нет, милая, что ты!
— Я ходила в «Мир питомцев», но Гавриила там не оказалось, и… вы понимаете, что я себе места найти не могла? — Я изо всех сил старалась не расплакаться. — Мне пришлось разговаривать с Натаном, который меня ненавидит. — Я всхлипнула. — Ну, или раньше ненавидел, а теперь нет.
— Ну конечно нет, — сказала Мэйзи. — Как тебя можно ненавидеть?
— А потом мне пришлось звонить Чарли и встречаться с ним, и вам, поверьте, не захочется об этом слышать. — Я утерла нос рукой. — Хотя я с ним неплохо разобралась.
— Продолжай, — сказала Мэйзи.
— Похоже, у него проблем еще больше, чем у меня.
Старушка заинтригованно посмотрела на меня.
— Тогда в следующий раз я, наверное, займусь им, — объявила она.
И я поняла, что Мэйзи больше не моя подруга, если вообще можно сказать, что мы дружили. Она придурочная старушенция, которая украла поросенка моей подруги.
— Вы отдадите мне Гавриила? — сказала я, пытаясь говорить как можно спокойнее.
— Ну конечно. Я вовсе не собиралась оставлять его себе. — Она подняла Гавриила так, что его пятачок оказался напротив ее носа. — Но я буду скучать по вас, мистер Гавриил. Было здорово знать, что я не одна в этой квартире, пусть и не надолго.
Она поцеловала поросенка в макушку.
У меня скрючились пальцы на ногах.
— Вы мне отдадите его сегодня?
— Дорогая, я тебя расстроила, да? Ох…
— Это не важно, отдайте Гавриила.
— А я-то думала, ты будешь рада, если у тебя появится ангел-хранитель. Разве не этого ты хотела?
— Ой, бросьте уже про ангелов, а? — сказала я. — Я не шучу. Если Вселенная назначила моим ангелом вас, я требую, чтобы мне выплатили компенсацию.
Мэйзи хихикнула. Она хихикнула, и мне захотелось ее придушить.
— Аделина, милая, зачем ты все усложняешь? — сказала она. — Важно не то, что Вселенная дает нам, глупышка, а то, что мы даем Вселенной.
Я открыла рот, намереваясь сказать ей, как это пошло, глупо и вообще ку-ку, но смолчала, потому что внутри меня что-то изменилось. Это была сильная перемена, лавина, и я этому больше не могла сопротивляться. Чувство внутри меня было такое сильное, большое, а я такая маленькая, слабая…
Поэтому я ему поддалась. Я ему поддалась, и это оказалось восхитительно. Так восхитительно, что я не понимала, почему раньше ему сопротивлялась. Настолько восхитительно, что я подумала: Господи, где же оно было все это время? Никакого напряжения, никаких путаных сомнений, никакого «я», «я», «я». Потому что, блин, это классное ощущение. И, блин, это ощущение чистоты. И, может быть, я на самом деле светлая, как говорил Натан, и я могла бы… сохранить этот свет и никогда, никогда больше не думать, что никто меня не любит, не ценит, не жалеет и что пойду я на помойку — наемся червячков. Могло ли это произойти со мной? Могла ли я, Аделина Линдси… преобразиться?
Проводив меня до двери, Мэйзи сказала:
— Тебе пора идти.
— И правда, — согласилась я.
Но я не спешила уходить, потому что больше не злилась на нее — и, если честно, мне даже стало жалко, что оставляю ее одну. Я хотела, чтобы она ощутила то же прекрасное чувство, что и я, но боялась, что в одиночестве, в ее маленькой квартирке, в которой скоро не будет даже поросенка, это невозможно.
— Слушайте! — сказала я. — Можно мне иногда вас навещать? Обещаю, вам со мной не будет скучно.
— С тобой не было бы скучно, даже если б ты нарочно этого захотела, — улыбнулась Мэйзи. — Приходи в гости, буду очень рада. — А потом, обращаясь к Гавриилу, она прибавила: — Видишь, какое у нее доброе сердце?
И я вспомнила еще кое о чем:
— Я верну вам деньги из «Мира питомцев». Объясню Натану, что произошла ужасная путаница.
Старушка усмехнулась:
— Если я кому и рада, то тебе.
— Ну, значит, вот, — сказала я, снова повеселев. — Я верну вам деньги и принесу ваше любимое шоколадное печенье. И мы выпьем чаю, ладно? Каждую неделю у нас будет девичник с чаем. Или с кофе. Что скажете?
— По-моему, это отличная идея, — ответила Мэйзи.
Она протянула мне Гавриила, и он засучил ножками в поисках опоры.
Я вдохнула его божественный запах. От него пахло сметаной.
(глава шестнадцатая)
Гавриил прижался пятачком к моему пальто, а я топала по сугробам. Мне хотелось, чтобы фургон «Серебряных кедов» возник из ниоткуда волшебным образом и подобрал бы меня, хотя мне было не семьдесят шесть, а шестнадцать. Сейчас-то я и по сугробам проберусь. А если бы мне было семьдесят шесть? Да никогда в жизни.
Гавриил начал ерзать, и я сказала:
— Потерпи, малыш. Уже скоро.
На полпути к «Старбаксу» я увидела, что «сивик» Теган притормозил у светофора в двух кварталах от меня. А-а-а, она через две минуты будет здесь! Я ускорила шаг, потому что мне хотелось попасть в кофейню раньше Теган. Мне хотелось посадить Гавриила в чайную — или кофейную — чашку, потому что поросенок в чашке — это же чудо!
Я толкнула дверь бедром, и Кристина оторвала взгляд от кофемашины. Другой баристы, Джойс, нигде не было видно.
— Ну, наконец-то! — воскликнула Кристина. — Примешь у них заказы?
Она кивнула на пару, стоявшую у стойки, и я замерла неподвижно.
— Стюарт! — сказала я, потому что это был Стюарт Вайнтрауб, тот самый, которого трагически бросила девочка по имени Хлоя. Только девушка, с которой он пришел сейчас, была не Хлоей, а ее полной противоположностью: короткая стрижка и милые кошачьи очочки. Она смущенно улыбнулась мне, и я растаяла, потому что девушка была ужасно милой, и она держала Стюарта за руку и не использовала ярко-красную помаду. Такая девушка не стала бы изменять своему парню в туалете.
— Адди! — воскликнул Стюарт. — Ты постриглась.
Одной рукой я дотронулась до волос, а другой крепко удерживала Гавриила, который пытался выбраться из моего пальто.
— Э, да. — Я показала глазами на девушку: — А это кто?
Наверное, это прозвучало резко — но господи! Стюарт Вайнтрауб пришел не только без Хлои, но и без стартовых грустных глаз! Ну, то есть глаза у него были, но не грустные, а счастливые. А счастливый Стюарт — просто лапочка.
