Таня Валько - Арабская жена
Обстановка становится все напряженнее.
— Пошли купаться. — Ахмед берет меня за руку и, стиснув зубы, направляется к морю.
Мимо проезжает несколько машин, набитых орущими молокососами.
— Эй, Барби! Bikini baby[28], у-у-у! — раздаются смешки, и парни на ходу высовывают головы из машин.
— Барра нек! [29] — вопит разъяренный Ахмед и бросается вслед за машинами. Хватает горсть песка, швыряет в их сторону, но обсыпанным с головы до ног оказывается сам.
Муж ведет себя как идиот, но я ничего не говорю. Опускаю глаза, чтобы он не заметил насмешки в моих глазах: мне действительно смешно, когда взрослый мужчина ведет себя так по-детски.
Мы плещемся на мели, у самого берега. Вода приятно холодит разогретое на солнце тело.
— Ты ведь не хочешь оставаться здесь на ночь? — спрашиваю я, поскольку сама в ужасе от такой перспективы.
— Да уж, не слишком хочу, — признается Ахмед. — Поплаваем и будем собираться. Извини, что поездка вышла малоприятная. В следующий раз постараемся как-нибудь увильнуть.
— Слава богу. Мы ведь и одни можем куда-нибудь поехать.
— Так мы и будем делать. С меня хватит.
Малика подбегает и обрызгивает нас водой — не понимаю зачем, мы ведь и так мокрые.
— Весело. — Не знаю, это она вопрос задает или утверждает. Мы с Ахмедом лишь кривимся.
— Мы будем собираться. Уезжаем, — сообщает ей Ахмед.
— Да ладно вам, еще только пять. Давайте посидим хотя бы до семи.
— Ты тоже хочешь смыться? — удивляюсь я.
— Неужели ты думаешь, что я собираюсь спать здесь, чтоб над моей головой летали ночные бабочки, комары, цикады и прочая живность? А где мне принять душ? Посмотри, у меня уже вся кожа стала белой от соли, все тело жжет и чешется, до завтра я не выдержу. А ты при своей аллергии вообще даже и не помышляй об этом!
— Значит, мы едем прямо сейчас, а ты в семь? — уточняю я.
— Ну не уезжайте! — Не понимаю, почему она так давит на нас. — Вы начнете собираться — и все остальные за вами. У всех наших колоссальное стадное чувство.
— Чем раньше мы будем дома, тем скорее расслабимся, — говорит Ахмед, которому не терпится удрать.
— Послушайте, мы ведь еще не играли в мою новую настольную игру, — почти умоляет Малика. — Потрясающе интересная! Я заказала ее в Турции.
Я смотрю на мужа. В принципе, два часа еще можно было бы потерпеть, поскольку самое худшее, кажется, уже позади. Киваю, желая убедить его. Малика хлопает в ладоши, словно ребенок.
— Извини, Малика, — говорит Ахмед, который, судя по всему, изрядно устал. — Поиграем лучше у нас, наверху. Мы тебя приглашаем. Примем душ, приготовим хороший кофе…
— Что, черт подери, меняют эти два часа?! — зло шипит Малика и впивается ногтями в его плечо.
— Еще одна чокнутая в семье! — Ахмед вырывается и крутит пальцем у виска. Мне начинает казаться, что это его излюбленный жест.
Мы поспешно собираем наши вещи, даже не отряхивая с них песок. Марыся так вымоталась, что первая садится в машину. Без единого слова мы трогаемся с места. Оглянувшись, я смотрю в заднее стекло и вижу, что вся компания тоже начинает готовиться к отъезду.
Противно визжат шины, и мы останавливаемся у передних ворот дома. Надеюсь, на сегодня лимит неприятных сюрпризов исчерпан. Малика тормозит следом за нами и паркуется так, что едва не сдирает нам лак с бампера.
— Ахмед, пультом не открывай, — резко произносит она.
— Опять тебя на чем-то переклинило?
— Я войду первая, — шепчет она, и в глазах ее я вижу ужас.
— Не знаю, что там у тебя снова. — Ахмед поворачивается к сестре спиной и возвращается к машине. — Понятия не имею, что она задумала. Уж могла бы предупредить, — объясняет он мне, заглянув в приоткрытое окно. — Сейчас опять выкинет какой-нибудь фортель.
Машины всех родственников почему-то останавливаются у нашего въезда. Ох, лучше б они все уже отправились по домам! Неужели им это все не надоело? И отец здесь — каков наглец!
Но Малика не успевает открыть калитку и войти — большие раздвижные ворота медленно, со скрежетом открываются сами. Во дворе стоит Самира, в руках у нее два битком набитых чемодана. Возле нее — красивый молодой парень, он уже коснулся дверной ручки красного «Пежо-206». Увидев нас, оба застывают на месте. Тем временем отец, будто ошалелый, врывается во двор.
— А-а-а-а, сука! — орет он, хватая Самиру за волосы.
Я вся сжимаюсь на сиденье машины. Охотнее всего я сейчас провалилась бы под землю. Малика делает шаг назад, словно хочет спрятаться за приоткрытой калиткой. Все присутствующие замирают. Вот, значит, какой выход из положения нашла Самира! Разумеется, Малика обо всем знала, но почему же она ни с кем не поделилась?
— Ах ты выродок, позор нашей семьи! — Отец тянет Самиру за волосы, дергая из стороны в сторону, будто она тряпичная кукла. Девушка падает на колени и закрывает руками голову, затем пытается схватить отца за штанины, но он отталкивает ее на длину собственной руки и бьет кулаками в лицо, нанося удар за ударом. Парень не реагирует, только таращит глаза — кажется, он силится что-то сказать, но слова застревают в горле.
— Оставьте ее немедленно! — наконец выдавливает он из себя, но его никто не слышит.
— Ах ты извращенец! Преступник! — вопит обезумевший отец. — Я сейчас же звоню в полицию, и пусть тебя посадят, сукин сын! — Одной рукой он по-прежнему тянет за волосы Самиру, а кулаком другой угрожающе потрясает в сторону молодого человека.
— Оставь ее! Быстро! — К ним подбегает мать и пытается защитить Самиру. — Сам ты извращенец и подлец!
Звук удара. Нет, это была даже не пощечина, скорее хук справа. С матери слетает платок, сама она падает и ударяется головой о мраморные ступени крыльца. Не шевелится. Ахмед и Малика бросаются к ней на помощь. Наконец и я, собравшись с духом, выхожу из машины, но понятия не имею, как мне вести себя в этой ситуации и что нужно делать. Я боюсь, ужасно боюсь. За спиной у себя слышу тихое всхлипывание Мириам.
— Убийца! Сукин сын! Убийца! — надрывается Малика.
— Отпустите мою жену! — уже более решительным тоном произносит молодой человек. — Немедленно! Иначе полицию вызову именно я, а не вы.
— Что ты сказал, негодяй?! — Разъяренный отец крутит головой то вправо, то влево, не зная, кого ударить на этот раз.
— То, что вы слышали. Самира — моя жена. И мы уезжаем.
— И кто же заключил ваш брак? Какой опекун дал свое согласие? Ну? — Отцу кажется, что победа на его стороне.
— У нас есть официальное свидетельство о браке. Контракт. Все по закону.
