Елена Колядина - Кто стрелял в президента
Каллипигов расправил плечи и поглядел поверх толпы. На здании Манежа висел освещенный прожекторами огромный черно-белый плакат. С плаката смотрела девушка. Она подалась вперед, вцепившись в поручни коляски, так что лицо было совсем близко и оттого слегка искажено. Тонкие русые брови поднимались изломанным уголком. Растрепанные волосы забраны за маленькие, сильно торчащие уши. Макушка едва касалась цифры 140 см на ростомере за спиной. Внизу, под грудью, был номер.
— Выставка фотографии, — догадался Каллипигов. — Люди культурно отдыхают, по выставкам ходят. А тут — пашешь как лошадь ломовая на страже государственных интересов, и никакой тебе благодарности. Ладно, личность подозреваемой установлена, теперь главное — фотографию добыть.
И Каллипигов сел в джип.
На талии заиграло «семь сорок». «Ничего вообще-то мелодия. Приятная», — решил Каллипигов.
— Да?
— Это я, — доложилась Зинаида Петровна. — Как дела?
— Только что провел следственно-розыскные мероприятия. Зинаида, ты как будто не знаешь, кто провел! Конечно, сам, кто еще-то? Установил личность подозреваемой. Ты, Зинаида, сейчас упадешь! Ах, ты лежишь? Тогда, Зинаида, ты сейчас умрешь! Тьфу-тьфу, это я так, к слову. На объект покушалась, в смысле его закрыла своим телом, Любовь Зефирова из города на берегах Белого озера. Именно, что та самая!.. Помню ли я, как она брустверы по городу нарыла? Ты еще спрашиваешь? Я тогда чуть должности не лишился. Это же антисоветская компания была. Да, Зинаида, тогда еще надо было убить мразь эту. Да, Зинаида, пожалел калеку! Дурак был!
— Ну и что теперь? — тревожно спросила Зинаида Петровна.
— По обстоятельствам, — отрапортовал Каллипигов.
— Правильно, — одобрила Зинаида Петровна.
— Как ты думаешь, Зинаида, что лучше? В смысле — хуже? Охрана объекта проворонила покушение? Или охрана объекта не закрыла объект своим телом?
— Что в лоб, что по лбу, — подумав, заявила Зинаида Петровна.
— В общем, так, — вздохнул Каллипигов. — Сейчас ищем ее фотографию, объявляем в розыск, успеем, может еще дать снимок в новости на час ночи. А ты слушай Евроньюс. Если там скажут, что Зефирова на объект покушалась, поддержим эту линию и объявим, что стреляла в нее моя охрана — защищали гаранта конституции. А если объявят, что Зефирова закрыла объект своим телом, делать нечего — придется принять эти неприятные обстоятельства. И попытаться выкрутиться тем, что нами обезврежен на поражение покушавшийся, псих Фишер, в смысле, Курочкин.
— Ты радуйся, что хоть еврейский вопрос отпал, — посоветовала Зинаида Петровна. — Хоть мировое еврейское сообщество не поднимет шум.
— Я радуюсь, Зинаида. Я прямо хохочу от радости.
— Так мне Евроньюс смотреть? — уточнила Зинаида Петровна, обиженно попыхтев на язвительный ответ супруга.
— Да. И держи меня в курсе.
Отыскать место регистрации Любови Зефировой для Каллипигова было делом техники. Но в квартире на Петровско-Разумовской никого не оказалось. Никого, кто мог бы прояснить: зачем Зефирова ходила в Кремль? С какими целями? Зато пациентка Любовь Геннадьевна Зефирова нашлась в военном госпитале имени Бурденко. А начальник РОВД, некий Павел Квас, поднятый среди ночи помощником Каллипигова, отыскал дома пачку фотографий уродов и калек, среди которых показал Зефирову. Эту новость Каллипигову сообщил по телефону помощник. Встретиться договорились в ВГТРК. В холле телерадиокомпании, пока Каллипигову оформляли пропуск, он решил взглянуть на фото. Глаза Каллипигова полезли на лоб: эту самую черно-белую фотографию он только что видел на здании Манежа! «А враг попался крепкий», — еще раз вспомнил он слова товарища Преданного.
— Выходит, Зефирова ранее судимая? — обрадовался Каллипигов, увидев на фотографии ростомер и номер.
— Выходит, — согласился помощник.
— Это очень хорошо! Это нам на руку.
— А зачем — в розыск? — осторожно поинтересовался помощник. — Она ж в Бурденко отыскалась?
Чтоб у общественности сложилось мнение, что Зефирова преступница. Или хочешь, чтоб мы на ее месте в розыске были? — зловеще произнес Каллипигов.
В возбуждении от всех этих событий, Каллипигов позвонил Зинаиде Петровне.
— Это я, — сообщил он довольным голосом. — Зинаида, ты сейчас еще раз умрешь! Зефирову я нашел. Висит на Манежной площади.
Зинаида Петровна вскрикнула.
— Ты что… сам ее?..
— Сам, конечно, все сам, — сварливо произнес Каллипигов. — От помощников никакого толку.
— Неужели …висит? — не могла поверить Зинаида Петровна. — На Манежной?
— Как миленькая! Черно-белая, уши торчат.
— Фу, не говори больше, а то я не усну! Послушай, но это же в некотором роде — самосуд? Тебя не обвинят?
— Кто? Никто ничего не знает. Если ты, конечно, рот не откроешь где не надо.
— Ты меня пугаешь, — произнесла Зинаида Петровна. — Это без свидетелей произошло?
— Конечно!
— Слава богу! Но как ты все-таки решился?
— Жить, Зинаида, захочешь, не на то решишься.
— Верно. Так мне смотреть новости?
Конечно. Сейчас Зефирову по телевидению в розыск объявят. Мы как раз на телевидении.
— Я не понимаю, зачем — в розыск? Она ведь уже …висит… на Манежной?
— Чтоб общественное мнение запутать.
— А-а, теперь поняла.
— Устал, Зинаида, как собака. Но надо еще в Бурденко съездить, кое-что выяснить. Будь на связи!
В час ночи экстренным выпуском на экране государственного новостного канала появилась фотография Любы.
— По последней информации, поступившей в нашу студию, в покушении на президента Российской Федерации подозревается Любовь Зефирова. Наше досье: Зефирова, Любовь Геннадьевна, уроженка Вологодской области, ранее неоднократно судимая, в Москве находится с прошлого понедельника. Особые приметы: передвигается на инвалидной коляске.
Глава 13. Палата номер шестьдесят шесть
— НУ, с богом! — торжественно произнесла гостья и принялась тасовать карточную колоду.
— Ой, господи, — сказала Надежда Клавдиевна и тревожно закусила губы.
А Геннадий Павлович ничего не сказал. Но в знак протеста закинул ногу за ногу, усевшись на диване несколько боком, и принялся резко выдыхать через рот, трясти головой и шевелить белесыми бровями, всем своим видом демонстрируя глубокий скепсис и резкое неприятие самого факта присутствия в его доме шарлатанов, именующих себя ясновидящими.
Ясновидящую звали Ириной Власьевной Богдановой. Густые волосы Ирина Власьевна красила в бургундские цвета и укладывала на голове двумя баклажанами. Губы обводила толстым темным карандашом. И покрывала голову черной или мучнисто-серебряной — в зависимости от сезона — треугольной шалью вологодского кружева. Концы шали жестко, как хомут, упирались в грудь, задрапированную в балахон, играющий бронзовой светотенью. В общем, Ирина Власьевна была женщиной яркой и величавой. Фамилия Богдановой была Левочкина, по мужу — Дурова. Но дурить население ни с той, ни с другой фамилией было несподручно. И лет десять назад Ирина Власьевна проницательно нарекла себя Богдановой, невзначай давая понять таким вот фыркающим на диване скептикам, что ее дар — от бога. Видела ясновидящая действительно очень ясно. В этом ей помогали приобретенные в областном центре дорогие цветные линзы, вещь недоступная по цене для жителей городка на берегу Белого озера. Оказавшись за столом в квартире очередной клиентки, Ирина Власьевна медленно снимала очки в оправе золотых вензелей, но с простыми, без диоптрий, затемненными стеклами, и откладывала их в сторону, ненавязчиво показывая, что видеть она будет исключительно сердцем. И глаза в ее деле вообще ни при чем. Отложив на край стола очки, Ирина Власьевна между тем зорко оглядывала вооруженным линзами взором квартирные окрестности. В дальнем углу она в подробностях разглядывала фотографию ребенка, сквозь стекло серванта изловчалась прочитать надписи на медицинских картах, рецептах, документах или письмах и открытках. Обнаружив с расстояния в несколько метров притаившегося возле ковра клопа, гадалка зловеще предрекала появление крови и летела к кровососу, крепко ударяя по нему деревянной рамочкой, колодой карт, или фотографией исчезнувшего мужа клиентки. Заказчица глядела на кровавое пятно на фотоснимке неделю назад еще бодрого супруга и в ужасе закрывала рот руками. В запасе Ирины Власьевны был так же таракан, выпускаемый из спичечного коробка и символизирующий нечисть в доме, и ряд других неопровержимых доказательств ее божьего дара. Многие горожане, особенно помнившие Ирку Левочкину еще в должности кастелянши в районной больнице, твердо сомневались в способностях Ирины Власьевны Богдановой и за глаза возмущались явным обманом населения, но, тем не менее, опасались заявить об этом во всеуслышание, боясь, что гадалка сглазит. На этом парадоксе мировосприятия земляков — бога в деле Ирки Левочкиной никакого нет, но говорить об это страшно, вдруг да покарает? — и базировался бизнес Ирины Власьевны. Ясновидящая принимала страждущих в своем кабинете, который арендовала в помещениях государственных служб — собеса, районной поликлиники, комитета по статистике. Такое соседство должно было убедить клиентов, что ее провидческая деятельность одобряется государством, подконтрольна ему и так же прозрачна. После шести часов вечера, когда учреждения закрывались, ясновидящая ходила по домам. До квартиры Зефировых в этот день она добралась лишь к полуночи: очень долго искала по фотографии пропавшего мужа директорши магазина «Ткани». Лишь ночью Ирине Власьевне удалось с божьей помощью прояснить его местонахождение — прибежала Гавриловна, продавец магазина «Теремок», и сообщила, что потерявшийся клиент сидит в буфете железнодорожной станции с какой-то бабой, видать вернулись московским поездом да все не могут распрощаться.
