Норман Льюис - День лисицы. От руки брата его
— Почему в Суонси, Брон? — спросил Ивен.
Брон только шевельнул губами и опять мотнул головой.
— Вероятно, по ходу следствия нам еще раз придется побеседовать с мистером Оуэном, — сказал Хэнкин. — Это его постоянный адрес?
— Да, да. Теперь он будет жить здесь.
— Полагаю, мы можем быть в этом уверены?
— Безусловно.
— Прекрасно, сэр. Должен сказать, что у нас могут возникнуть и другие обвинения, кроме обвинения в вождении автомобиля без водительских прав, что противоречит Постановлению о движении на дорогах от 1960 года, вследствие чего мы обязаны знать местонахождение мистера Оуэна, на случай если он нам понадобится.
— Скажите, пожалуйста, а что это могут быть за обвинения, если они возникнут?
Хэнкин сделал знак констеблю Джонсу и, направляясь к двери, покачал головой.
— К сожалению, ничего больше сказать не могу. Сейчас ведется следствие. Возможно, завтра или послезавтра вас вызовут в управление, а возможно, и нет. Больше ничего сказать не могу.
— Да что же такое стряслось, Брон?
Ивен знал, теперь последует то, что в прошлые времена повторялось без конца: он услышит безупречную полуправду. Всем поступкам найдутся разумные объяснения, изложенные кротко, рассеянно, ровным голосом.
— Так что же стряслось?
— Видишь ли, дело было так. Я заехал к Пенфолду заправиться, и там мне сказали, что ты, наверно, заинтересуешься этой машиной.
— Разве ты не должен был пригнать ее прямо сюда?
— Мне сказали: можете ездить, сколько хотите.
— Но что тебе вздумалось ехать в Суонси?
— В магазине Бэртона не нашлось подходящего костюма. Мне посоветовали заехать в их отделение в Суонси.
— Долго же они тебя там продержали, Брон.
— Пришлось укорачивать брюки.
— С утра до ночи укорачивать пару брюк! Разве они и вечерами работают?
— Мне сказали, что это займет часа два. Я пошел в кино, чтобы убить время, и нечаянно заснул. Когда я вышел из кино, магазины были уже закрыты.
— Значит, ты так и не получил костюма?
— Нет, было слишком поздно. Девятый час. Уже темнело. Они, наверно, пришлют его по почте.
— А откуда взялась полиция? Что за разговор о каких-то там еще обвинениях?
— Кто-то налетел на машину. Я оставил ее на улице возле кино, и ее помяли.
— А стоянка там не запрещена? Может, в этом все дело?
— По-моему, констебль подумал, что я пьян. Меня отвели в участок. И там сделали какую-то проверку.
— Но ты хорошо себя чувствуешь, Брон? Может, опять прежнее начинается?
Брон отрицательно покачал головой — лицо без всякого выражения, пустой взгляд, бессмысленная улыбка, губы еле шевелятся, послушно, словно по внушению гипнотизера, отвечая на вопросы.
— Наверно, я угорел от бензина. Мне хотелось спать. В машине все время пахло бензиновым перегаром.
Возможно, будут и другие обвинения. Возможно, будут и другие обвинения. Эти слова гулко отдавались в голове Ивена. Нужно знать все, пусть даже самое худшее. Любая неприятность лучше, чем тревожное ожидание и бессонная ночь.
— Надо будет мне самому завтра с утра съездить в Бринарон и поговорить с полицейским инспектором. Пожалуй, это будет полезно. Во всяком случае, не повредит.
Чтобы успеть на первый автобус до Бринарона, Ивен вышел из дому в половине восьмого. Брон еще не показывался.
Кэти пошла проводить мужа до калитки. Ивен сказал:
— Я все продумал и уверен: ничего плохого не будет. Сказать по правде, я порядком струхнул вчера, когда пробило десять, а от Брона ни слуху ни духу, но теперь-то понятно, почему так вышло. Будь это не Брон, а кто другой, я бы вовсе не беспокоился, хотя, если вдуматься, не очень-то хорошо это по отношению к нему. — Ивен очень старался уверить себя, что все кончится благополучно.
Кэти с ним согласилась.
Ивен заехал в гараж Пенфолда за своим «остином», и Дженкинс повел его в мастерские поглядеть на «ягуар».
— Шестьдесят фунтов будет стоить привести его в порядок, — сказал Дженкинс. — Кому послать счет, вам или вашему брату?
Ивен осмотрел помятое переднее крыло и глубокие царапины во всю длину машины, прямые и параллельные, как трамвайные рельсы.
— Она что, не застрахована?
— Страховка действительна, только если у водителя есть права, — сказал Дженкинс. — В других случаях компания не несет ответственности.
— Но ведь вы даже не потрудились узнать, есть ли у водителя права! Разве вы не обязаны были проверить?
— В нашей фирме, сэр, верят людям на слово. Быть может, и напрасно. Но нам кажется, что неловко требовать, чтобы клиент предъявил права, если он сказал, что они у него есть.
— Вы что же, полагаете, что мой брат умышленно вам солгал?
— Я ничего не полагаю. Я просто говорю: он сказал мне, что права у него есть, и я поверил ему на слово.
Разговор с инспектором Фенном также не принес Ивену ничего утешительного.
Он попал к нему в дурную минуту. Утром в местной газете опять появилась передовица о нераскрытых преступлениях, за нею последовал весьма неприятный звонок начальника окружной полиции. Ночью на фасаде участка появилось крупно выведенное дегтем похабное слово, а с первой же почтой пришло анонимное письмо о том, что один из подчиненных Фенна берет взятки. И это было вполне вероятно.
В это утро Фенн испытывал к Уэльсу и валлийцам еще менее теплые чувства, чем когда-либо.
— Право, не понимаю, чего ради вы ко мне явились, — сказал он Ивену.
— Я думал, может, еще можно поправить дело или по крайней мере разобраться…
— Поправить дело? Ничего не понимаю. Как это — поправить?
Ивен нервничал в этой обстановке, ему было трудно собраться с мыслями и высказаться яснее. Его угнетали покореженные судьбою лица трех разыскиваемых преступников, которые мрачно глядели на него с объявлений на стене за спиною Фенна.
— У нас тут жителей немного, все друг с другом связаны… Желательно бы как-то умерить усердие очень молодого констебля. Может, это и похвально… — сбивчиво заговорил Ивен.
— Никак не возьму в толк, что вы хотите сказать.
И снова у Фенна появилось такое чувство, будто перед ним азиат. На аденском базаре был меняла с оливковой кожей, он и разговаривал и держался в точности как этот человек, даже выговор у него был такой же. Потерявшиеся племена? А почему бы и нет? Кожа не могла не посветлеть немного за две-три тысячи лет. «Мистер Фенн, на золотые соверены королевы Виктории у нас большой спрос, потому что у них цвет гуще. Мы с удовольствием возьмем у вас любое количество по вышеупомянутой цене». Восточный человек. Валлиец из Адена, одной ногой стоящий в их лагере, другой — в нашем, туземец, который возводит к небу глаза и простирает ладони, а сам свято верит в людскую продажность.
— Молодой и неопытный констебль, — умоляюще продолжал Ивен, — можно сказать, вчерашний подросток, видит поврежденную и, похоже, брошенную машину и с ходу делает выводы.
У таких вот крестьян порой хватало наглости пробраться сюда и, в расчете совратить правосудие с пути истинного, из-под полы предложить ему — инспектору с семилетним стажем, получавшему одни только благодарности от столичной полиции, — дары: например, четырнадцать фунтов ярко-желтого масла, или кусок солонины, или даже курочку-несушку в проволочной корзинке. «Уж не откажите замолвить словечко где надо, мистер Фенн. Может, есть какая возможность, чтоб помягче отнеслись…»
— Мистер Оуэн, поймите раз и навсегда: я не имею никакого влияния на полицию Суонси, но, если б даже имел, мне и в голову бы не пришло воспользоваться этим.
— Мой брат прекрасно водит машину и ездит очень осторожно.
— Тем не менее вчера вечером в Суонси, незадолго до того как констебль видел вашего брата на Ривер-стрит, произошло столкновение, и скрывшаяся машина соответствует описанию той, которую вел ваш брат, не имея к тому же водительских прав.
— Это не мог быть Брон, — сказал Ивен.
— Да? Почему?
— Потому что он с обеда до самого вечера просидел в кино.
— Так он вам сказал?
— Да.
— И вы ему верите?
— Конечно, верю, инспектор.
Фенна охватила бешеная злость. Пусть бы его разжаловали в сержанты, только бы перевели подальше отсюда! С одной стороны на него жмут начальник окружной полиции и старший инспектор: «Подавай результаты, а как ты их получишь — не наше дело». С другой стороны — полицейский юрист: «Пожалуйста, можешь пустить на поле бульдозер, раз уж тебе так хочется, но предупреждаю: если ничего не обнаружишь, хозяин подаст на тебя в суд и выиграет дело». Вчера утром ему показали страшное кровавое месиво, завернутое в газеты, — кто-то нашел это в урне для мусора среди парка. «И не надейтесь уличить детоубийцу. Не те времена», — предупредил его полицейский сержант. «Ну так выкиньте это к чертям», — ответил Фенн.
