Норман Льюис - День лисицы. От руки брата его
Обзор книги Норман Льюис - День лисицы. От руки брата его
Норман Льюис
День лисицы. От руки брата его
В. Ивашева
Предисловие
В начале 60-х годов, покидая Великобританию, Грэм Грин сказал мне в личной беседе: «Один из лучших наших прозаиков — Норман Льюис. Дороги наши с ним не раз скрещивались, совпадая».
Норман Льюис безусловно сегодня крупнейший из писателей не только Англии, но и всего Запада. Однако того, что увидел и оценил Грин, не увидела и не захотела увидеть английская охранительная критика. Одну из лучших книг Льюиса — «Зримую тьму» (1960) — объявили неудачей писателя, о наиболее интересных и ярких его романах умалчивали, в лучшем случае «замечали» лишь книги путешествий (travel books), которые писатель издавал в разные годы.
Активный, динамичный, неутомимый Льюис изъездил множество стран и континентов. До сих пор он считает лучшим для себя отдыхом поездки в далекие края, познание новых людей, новых нравов. Отсюда и его склонность к журналистике, отсюда замечательные репортажи, наконец, романы, пропитанные духом новых открытий, впечатлений. Любовь Нормана Льюиса к исследованию не изведанных им ранее стран и частей света, людей, живущих на разных широтах земного шара, роднит его с Грином, также постоянно странствующим.
Потомственный валлиец, Норман Льюис родился в 1908 году на Юго-Западе Уэльса. Его родители были бедны, и отец постоянно пребывал в поисках заработка, однажды уехав даже под Лондон, но вскоре вернулся назад в Уэльс. О систематическом образовании ярко одаренного сына не могло быть и речи. Норман окончил поселковую школу, потом среднюю, но о высшей школе оставалось лишь мечтать, восполняя пробелы образования жадным чтением. Сегодня один из образованнейших и начитаннейших писателей своей страны, Льюис обязан этим лишь самому себе. Дом его в Эссексе[1] представляет собой своеобразный музей, где собраны предметы искусства и культуры, привезенные из тех многочисленных стран, в которых Льюис побывал после второй мировой войны. Книжные полки рабочей комнаты писателя, коридоры и чуланы его дома заставлены книгами, стены увешаны картинами европейских мастеров, масками, привезенными из тропической Африки, безделушками, подаренными ему археологами и жителями разных стран.
Льюису присущи многие черты национального характера: вспыльчивый, экспансивный и в то же время замкнутый и скрытный, он во всем своем внешнем и внутреннем облике всегда обнаруживал множество противоречий. Ключ к его личности — личности, глубоко незаурядной и сложной, почти загадочной, — надо искать именно в его «валлийском характере», в особенностях коренных валлийцев, которых Льюис любит критиковать, порой сгущая краски, но в своих обобщениях справедливо и всегда метко подмечая черты их характера, нюансы поведения.
Вспышки внезапного и тогда совершенно безудержного гнева, горящие глаза, кривящийся иногда в гримасе рот. Потом тяжелая депрессия, внезапно охватывающие его длительные периоды угнетенности и полной расслабленности, когда он не может писать, не хочет общаться с людьми, даже близкими. Бурная реакция на все, что его задевает за живое, затем вялость, идущая вразрез с его обликом испанского матадора. И наряду с этим огромная душевная щедрость, широта натуры, теплота и радушие к друзьям, что, впрочем, не предполагает полной откровенности с ними.
Противоречивость, характерная для Льюиса, не распространяется, впрочем, никогда на суть его убеждений. В одном он всегда остается самим собой: он остро ненавидит все формы несправедливости, все виды угнетения и произвола. Эта ненависть пронизывает все его произведения и как художника, и как публициста.
Писать Льюис начал после войны. Военные годы были годами большой активности Льюиса, но в других областях деятельности: сначала он был фронтовым фотографом, потом служил в военной разведке. Когда его с британскими частями перебросили в Африку, сбылась давняя мечта Льюиса — увидеть этот континент. Итогом его пребывания на Севере Африки были такие книги, как «Самара» (1948), первый роман писателя, и «Зримая тьма» (1960), а также многочисленные очерки об Африке. В конце войны Льюис оказался в Италии и много месяцев провел на Сицилии. Этим объясняется превосходное знание им преступной деятельности мафии, нашедшее отражение в книге «Почитаемое сообщество» (1964) и в более позднем романе — «Сицилийский специалист» (1975). После войны начались путешествия Льюиса по разным странам. В них он черпает богатый материал для новых романов и репортажей[2].
Чудовищная эксплуатация арабов европейскими промышленниками, поддержанными властями Алжира, изображена в «Зримой тьме», книге, вызвавшей раздражение британской критики.
Недоверие и антагонизм валлийцев к англичанам, в которых они не без основания с давних времен видят своих угнетателей, практически колонизаторов, нашли отражение в романе Льюиса «От руки брата его» (1967).
Публицистика Льюиса — в особенности разоблачение им чудовищной эксплуатации сборщиков винограда в Калифорнии, истребление индейцев в Латинской Америке — была встречена в штыки охранительной критикой Британии.
Льюис — превосходный знаток Испании, с которой его связывали даже семейные узы. Именно об Испании один из лучших его романов — «День лисицы» (1955) — и совсем недавно появившаяся книга очерков «Голоса» (1984). первоначально названная автором «Деревни собачьи и деревни кошачьи»
Сам Льюис внешне похож на испанца и многие годы жил в этой стране. Он отлично знает ее людей, их историю, их сложные нравы, чем-то напомнившие ему Уэльс.
Знакомясь с романами Льюиса, многие из которых уже переводились на русский язык и известны нашим читателям, следует помнить о взглядах и настроениях их замечательного автора. Эти произведения насыщены жизненной силой, страстной болью за человека и отмечены тонким искусством проникновения в тайники духовного мира изображаемых людей.
Все, что написано Льюисом, обнаруживает не только большое мастерство, но лаконизм, характерный для его манеры письма, большую сдержанность, за которой нетрудно ощутить глубокую взволнованность. Льюис любит говорить о своем восхищении русскими классиками, отдает должное мастерам слова, писавшим на его родном языке, но его собственный стиль не обнаруживает никаких подражаний.
* * *
Знакомство Льюиса с Испанией впервые проявилось в одной из замечательных книг писателя, созданных им в первые годы творческой деятельности, — «День лисицы». Читая эту книгу, трудно поверить, что она написана начинающим художником. Только опыт, полученный Льюисом во время войны, может объяснить зрелость его оценки социально-политической обстановки во франкистской Испании через 13 лет после окончания гражданской войны. И только большое, совершенно незаурядное дарование Льюиса может объяснить его умение глубоко проникнуть в психологию людей, преимущественно простых рыбаков небольшого приморского поселка.
Надолго запоминается описание Торре-дель-Мар, пейзажа деревушки у подножия горы на берегу моря, «дышащего жаром и солью». Но автора книги не удовлетворяет просто описание ландшафта и нравов людей: он много внимания уделяет изображению обстановки, в которой трудятся рыбаки, полностью зависящие от моря, нелегко отдающего им свои дары. И не только той обстановки, в которой виновна природа. Льюис не проходит мимо того, что в деревушке, где мало денег и еды, много церквей, колокола которых ежедневно «бомбардируют небо, напоминая ему о муках, претерпеваемых современным миром…», церкви с их священниками и полицейский участок с его ищейками господствуют над людьми, живущими трудной, подчас слишком даже трудной для человека жизнью.
Основная черта манеры льюисовского письма — лаконизм и сдержанность. Но его лаконизм пропитан еще и скрытой, очень горькой иронией. Полицейские, сообщает он, похожи здесь на монахов, а священники — на полицейских. Слежка, допросы, всякие беды поджидают тружеников поселка за каждым углом. И Льюис подчеркивает что ничто здесь не может быть забыто, потому что в каждом доме жива еще память о погибших и замученных в застенках Франко. И жизнь в Торре-дель-Мар предстает на страницах книги трудной, лишенной всяких радостей, скрытной жизнью.
Норман Льюис верен себе, он предельно точен в описании политической обстановки Он верен себе и в другом: в правдивом показе психологии полунищих рыбаков, полных необыкновенного человеческого достоинства и той сплоченности, царящей среди них, которая оборачива ется в сплоченность всех против одного. Это сплоченность против Косты — главного действующего лица романа, человека, который во время войны «сражался не на той стороне» Сопротивление это очень глубоко и живет даже в сердце его старой матери Марты, потерявшей во время войны мужа — отца Косты. Признанный лидер рыбацкой коммуны, Франциско, хотя и видит нищету в доме Косты, не в силах, как и его товарищи, забыть недавнее прошлое этого человека.
