Джон О'Хара - Жажда жить
Телефонные разговоры сводились исключительно к передаче информации, в них не было и тени дружеской непринужденности. В спортивном клубе Форт-Пенна сразу стало ясно, что между Майлзом и Роджером «пробежала кошка»; после того как Берт Ботли потратил свою сотню, стало ясно, что разрыв имеет какое-то отношение к оргии в доме Майлза, а потом постепенно всплыли и стали предметом пересудов реальные события того злополучного вечера. Сплетня как таковая большого успеха не имела. Женщины были проститутками, в Форт-Пенне всего лишь гастролировали, да и то проездом, и, стало быть, здесь их никто не знал; потому и на роль героинь скандала они не годились, как могло бы быть, окажись они либо непрофессионалками, либо профессионалками, но местными. Следует также признать, что сплетню не удержишь на плаву насмешками в адрес таких людей, как Майлз и Роджер. Пусть дружба очевидно надломилась, общались эти двое при встрече на улице или в спортивном клубе вполне по-свойски, а Роджер и после оргии продолжал заниматься строительством загородного дома Бринкерхоффа. Таким образом, отношения, при всем охлаждении, существовали, и никому из членов спортивного клуба не хотелось стать жертвой возможных последствий от насмешек над Роджером и Майлзом, особенно в свете того, что дикая вспышка ярости первого, по сути, и являет собой центральное событие всей истории. Наверное, среди членов спортивного клуба не нашлось бы и десяти человек, которые смогли выстоять против Роджера хотя бы три раунда, и вообще ни одного, кто побил бы его.
Более того, то обстоятельство, что женщины, оказавшиеся втянутыми в скандал, не были знакомы ни матронам, ни девицам Форт-Пенна, лишило его интриги и шансов на успех: добропорядочные дамы есть, а злодеек нет. Опять-таки ни Майлз, ни Роджер не были женаты или хотя бы просватаны, что не позволяло выделить в кругу безупречных женщин какую-то одну героиню. Двое холостяков и две шлюхи вляпались в неприятную историю. Великое ли дело.
Вильсон был переизбран, футбольная команда университета Форт-Пенна сыграла вничью с командой штата Пенсильвания и побила Бакнелл, железнодорожные мосты патрулировала Национальная гвардия на предмет диверсий со стороны лазутчиков. Война еще не началась, но численность отрядов Национальной гвардии в Форт-Пенне увеличилась; была также сформирована ирландская пехотная рота. Роджер записался в нее, «скорее для поддержания формы, нежели потому, что ему хоть в какой-то степени импонировала идея сражаться на одной стороне с англичанами». Раз в неделю, а потом и чаще рота занималась строевой подготовкой на плацу 114-го Пехотного Арсенала. На солдатах и офицерах были военные фуражки и гражданские брюки; армейские куртки цвета хаки и холщовые рейтузы с галунами; бриджи того же цвета хаки и полосатые шелковые рубашки; венчал эту военно-гражданскую экипировку патронташ. Как естественный претендент на должность командира взвода он получил звание старшего лейтенанта и после формального зачисления в роту стал чаще появляться в Арсенале, нежели в спортивном клубе. Он съездил в Филадельфию и купил в магазине Джэйкоба Рида полный комплект обмундирования, а его скептическое отношение к сассенакам[14] уменьшилось настолько, что он даже выступил в защиту английского кителя с открытым воротничком и юбки-клеш, против уставного высокого ворота и короткого френча («если наш Роджер и не застрелит неприятеля, то наверняка ослепит его своими башмаками и уморит шпорами»). Он заключил временное соглашение со своим кузеном Джо Маллали, согласно которому тот, в случае начала войны, возьмет на себя обязанности подрядчика и вообще заменит его в строительном бизнесе. Кузену Джо было под пятьдесят, он умел читать чертежи, да дом построить мог и без всякого чертежа. Роджер остановился на его кандидатуре, потому, что Джо был опытен и честен, а еще потому, что его порекомендовала миссис Бэннон, мать Роджера. Схема выглядела довольно просто: Джо берет на себя руководство строительством, мать Роджера выходит из укрытия и сидит в лавке, а адвокат О’Коннол или кто-нибудь еще из юридической конторы «О’Коннол и Партридж» берут на себя составление контрактов. Компания «Роджер Бэннон-младший инк.» меняет направление деятельности, переходя со строительства жилых домов на промышленные помещения: Форт-Пенн получает свою долю прибыли от военной индустрии, и Роджер действует таким образом, что «Роджер Бэннон-младший инк.», в свою очередь, получала свою долю от этой доли. По словам Роджера, любой, кто умеет построить навес, может построить и завод, вроде тех, что сооружает его фирма, и было бы стыдно упустить столь дорогие правительственные заказы. Делать деньги может любой пьяница, умеющий обращаться с ватерпасом и гвоздодером, имея контракт на руках. Ну а опытный, крепко стоящий на ногах подрядчик вроде «Роджер Бэннон-младший инк.» так и вообще способен разбогатеть.
Гордясь своей военной формой, готовый к боям и сражениям, только что получивший землю под строительство оружейного завода — первый государственный заказ, — все эти первые месяцы 1917 года Роджер только ходил да посвистывал. И лишь два человека были способны испортить ему настроение — Майлз Бринкерхофф и Грейс Тейт.
Так и вышло — Роджер оставался подрядчиком, пока Рок-Фарм не была готова принять первых гостей; но самого его в их числе не было. Он проклинал себя за то, что даже на мгновение задумывается о самой возможности приглашения, но, по правде говоря, считал, что достоин его. Он с лихвой выполнил свою часть сделки, сэкономив Майлзу кучу денег и закончив строительство в оговоренные сроки, поэтому самое меньшее, что Майлз мог бы сделать, — предложить ему воспользоваться плодами рук своих. Роджер бы вежливо отклонил приглашение, но на самом деле он считал, что должен иметь шанс отказаться.
Дом был готов распахнуть двери, когда Милдред еще находилась под присмотром так удачно оказавшегося под рукой доктора Литтауэра, но в сложившихся обстоятельствах Майлз все откладывал и откладывал новоселье, начал предвкушать его еще даже до того, как выбрал цвет крыши. В том, что в качестве первой гостьи, которая проведет ночь в новом доме, он выбрал именно Миртл, ту самую девушку, что наотрез отказывалась входить в его городской дом в дневное время, одновременно было что-то жалкое и достойное. На фоне того грандиозного мероприятия, что первоначально спланировали Майлз и Роджер, званый вечер в честь открытия дома был таковым лишь по названию: когда бы Майлз ни позвонил Миртл, она неизменно спрашивала: «Собираешься вечеринку устроить?» Потому, строго говоря, открытие дома действительно превратилось в вечеринку. Возвращаясь в город в «паккарде», за рулем которого сидел его новый слуга, племянник Эльмиры Тедди Спотсвуд, и проезжая мимо старой фермы Колдуэллов, Майлз поймал себя на том, что думает, насколько верно шотландский бард писал о наилучшим образом составленных планах. Согласно показаниям термометра, в доме было тепло, но так тихо и так безлюдно, что Майлз твердо решил больше не оставаться с женщиной здесь наедине. Отныне всегда будет еще как минимум одна пара. После того первого свидания здесь раз в неделю собирались гости, и спустя несколько месяцев новоселье было отложено на неопределенное время или даже навсегда.
Тем не менее до Роджера доходили слухи, что тот или иной господин, та или иная дама были гостями Рок-Фарм, и таких набралось немало, потому что Майлз любил разнообразие. Каждое новое имя весьма болезненно задевало Роджера, не говоря уж о том, насколько его смущало и даже давило отсутствие места, куда бы он сам мог пригласить даму: если у нее не было своей квартиры (что чаще всего и случалось), приходилось везти ее в какую-нибудь сельскую гостиницу, если она не предпочтет перепихнуться по-быстрому у него в кабинете, где стоял кожаный диван, но помимо того, мелкое строительное оборудование — штоки и дверные ручки, топоры, железные цепочки, а также дождевики, резиновые сапоги и разнообразные канцелярские принадлежности. О коммерческом клубе, покуда распоряжаться там продолжал Берт Ботли, не могло быть и речи, а купить себе квартирку Роджер боялся, ибо для матери — а она наверняка узнает — это будет смертельным ударом. Таким образом, хотя бы в одном отношении ему было проще поддерживать состояние боеготовности, чем если бы он по-прежнему общался с Майлзом.
Но однажды, размышляя о том, как благоприятно все складывается (получение чина в гвардии, правительственный заказ), он вдруг сообразил, что во взаимоотношениях с Майлзом изменилось положение величин. И изменила его сама история. Сделав это открытие, он немедленно снял трубку, набрал номер Майлза и предложил встретиться в библиотеке спортивного клуба, где им никто не помешает.
Роджер пришел первым и, когда появился Майлз, просто излучал добросердечие:
