Эдуард Тополь - Настоящая любовь или Жизнь как роман
Короче, старик, в час ночи мы к парому приехали. Купил я билеты в кассе, стоим мы с ней на причале и наблюдаем: проверяют у пассажиров документы или не проверяют? Если бы проверяли, значит, все — ее ищут. Но там, представляешь, ни пограничников, ни полиции! Граница между государствами называется! Идем на посадку самыми последними, показываем билеты и проходим на паром. Какой-то полицейский прошел по палубе — я холодным потом покрылся. Но отплыли наконец! Как мы эту ночь провели, не могу рассказать! Она то плачет, то смеется, то мы целуемся, то говорим без умолку — никак нервы не отходят! В шесть утра мы выходим в Стокгольме. И тоже никто документы не проверяет. Европа! До девяти гуляли по городу, кофе пили — я тебе скажу, с американскими долларами везде все открыто, это просто счастье — американцем быть, клянусь!
В девять утра садимся в такси, я говорю шоферу: «Американ эмбаси!» Приехали мы в американское посольство и пошли сдаваться, то есть просить для Гали политическое убежище. Я же идиот — я не знал, что сам-то я без шведской визы не имею права в стране находиться! Короче, нам там говорят: дуйте, ребята, в шведскую полицию, и пусть Галя у Швеции просит политическое убежище. Зря, говорят, вы два часа по городу болтались, мало ли, говорят, на кого могли напороться, тут гэбни больше, чем в вашем Брянске. Потом позвонили куда-то, дали нам адрес полиции, и мы на такси — туда. А там мне говорят: поскольку ваша невеста сбежала от советского режима и просит у нашего правительства политическое убежище, то она теперь в Швеции находится легально. А поскольку у вас, господин Кацнельсон, нет шведской визы, то вы в нашей стране нелегально! И в двадцать четыре часа должны покинуть Швецию, иначе будете арестованы! Ну а после того как так строго предупредили, сразу стали улыбаться, пожали мне руку, поздравили, что я невесту под носом у КГБ украл. И тут же отправили нас в отель — с понятием все-таки оказались ребята. Ну, и мы с ней, конечно, как пришли в отель — сразу в постель, но сна, конечно, ни в одном глазу, сам понимаешь, дорвались друг до друга через «железный занавес»! Я думаю, что там в отеле стены шатались и полы прогибались от нашей любви. Но шведы все-таки народ выдержанный: когда мы с ней в перерывах из отеля на улицу выходили, швейцары нам только кланялись и улыбались: «Конгратюлэйшен!» Ага! Шведы — невозмутимая нация.
Ну а я в этих перерывах водил свою Галочку по Стокгольму — все показывал и рассказывал, как на Западе жить, как телефоном пользоваться, как то спросить, это. И купил ей все, что нужно на первое время. А после каждого часа прогулки мы снова в отель, и, сам понимаешь, на шведских простынях, в шведском отеле я, Кацнельсон из Брянска, любил свою русскую невесту Галечку, да так яро и крепко, что там стены дрожали на весь Стокгольм…
А назавтра оставил ей денег и сумку твою, а сам вот так, в одной дубленке, — опять на паром, в Финляндию. Еду по Финляндии в Хельсинки и дрожу — черт их знает, думаю, а вдруг мои фотографии тут уже у всей полиции? И только когда в аэропорту поднялся на американский «Боинг» и сел в кресло — все, отпустило. Ну, думаю, дома!
Отсюда меня уже никакое КГБ не утащит! А тут стюардесса дринки разносит, выпивку. Я ей говорю: «пауэр бренди». А она приносит — наперсток, тридцать граммов. «Ноу, — говорю, — гив ми тзе фуул глас оф бренди, плиз!» Ну, она тащит полный фужер бренди и смотрит, что я буду с ним делать. А я ничего — выпил залпом, одним глотком. Утерся кулаком, и, знаешь, легче стало, уснул сразу, все-таки я трое суток ни минуты не спал. Проснулся над аэропортом Кеннеди — даже не знаю, садились мы на заправку где-то или не садились. Увидел сверху Нью-Йорк — ну, как дом родной, клянусь, дороже Брянска…
А в это время американский десант не долетел до Тегерана и не освободил американских заложников. Может быть, потому, что не было с ними Гриши — простого русского эмигранта.
А спустя три месяца прилетела к Грише его возлюбленная Галя. Из Швеции. И Гриша встречал ее в аэропорту имени Кеннеди на своей машине, как и обещал мне в первый вечер нашего знакомства. И мне пришлось искать себе другое жилье, чтобы не мешать их голубиному счастью.
А еще через полгода эмигрировали из СССР Гришины родители. И в том же аэропорту имени Джона Кеннеди Гришина мама, выйдя из самолета, сказала сыну: «Зачем нужна была тебе эта гойка? Даже из брянского КГБ приходил к нам уполномоченный и удивлялся: неужели ты не мог в Америке найти себе еврейскую невесту?»
1981, Нью-Йорк
Постскриптум 2001 года: Завершение этой истории уникально своей безыскусной простотой.
И спустя двадцать лет ее герои продолжают жить и ходить в обнимку.
Недавно я был у них в гостях.
Они живут в Нью-Джерси, в замечательном доме, оба много работают и неплохо зарабатывают, у них шестнадцатилетняя дочь.
А в последней новогодней открытке, которую они прислали мне три недели назад, они подписались: «С любовью……»
Это именно так. Они и по сей день живут с той же любовью, которая заставила их тогда совершить свой маленький, но такой емкий подвиг.
КГБ и море
Этот человек посрамил лучших морских экспертов Ллойдовской страховой компании.
Этот человек спас горящее в штормовом Индийском океане югославское торговое судно и тем самым принес Советскому Союзу около двух миллионов долларов чистой прибыли.
Этот человек тринадцать раз водил свое судно, груженное оружием, во Вьетнам во время вьетнамской войны — больше, чем любой другой советский капитан.
Этот человек был самым молодым и самым талантливым капитаном дальнего плавания Одесского черноморского пароходства, восходящей звездой советского торгового флота.
Этот человек стал прототипом главного героя моего фильма «Море нашей надежды».
Но весь этот послужной список не помог, когда в судьбу этого человека вмешалось даже не московское, а всего-навсего одесское, провинциальное отделение КГБ.
Я принимал прямое участие в спасении этого человека, я был с ним в самые критические моменты его судьбы, и вот вам рассказ о том, чему я был сам свидетелем.
Газета «Правда», 5 октября 1967 года. Короткая статья под названием «В бушующем океане».
Одесса, 4 октября (корр. «Правды» А. Бочма). Получена радиограмма с просторов Индийского океана от капитана черноморского теплохода «Мытищи» Е. Кичина. В ней сообщается следующее.
Тревожные сигналы SOS заставили увеличить ход корабля, изменить курс. О помощи просили югославские моряки судна «Требинье». Поздним вечером в штормовом океане советские моряки обнаружили горящее судно. Но шквальный ветер и крупная зыбь не дали возможности оказать помощь немедленно. На рассвете с огромным трудом и риском наконец удалось с теплохода «Мытищи» спустить мотобот с первой аварийной командой, которую возглавил старший помощник капитана Мирошников. Около двух суток аварийные команды, сменяя одна другую, вели мужественную борьбу за спасение югославского судна. Особо отличились штурманы Гришин, Томян, боцман Подгаец, матросы Борощенко, Бочерников и другие. Советские моряки отстояли грузовые трюмы югославского судна и ликвидировали очаг пожара.
