Евгений Шкловский - Точка Омега
Когда он парковался, задний бампер стоявшей рядом черной «ауди» вдруг выдвинулся, как выдвигаются ящики письменного стола, и хищно скребанул бок его старенького «опеля». Сюрприз! Выдвинулся и тут же скоромно втянулся обратно. Это смахивало на диверсию, кем-то, похоже, специально подстроенную.
Выйдя из машины, Вадим подошел к «ауди» и внимательно осмотрел царапины. Они были неглубокими, не до грунта, но все равно заметны. Бампер же находился на прежнем месте. Никаких щелей или еще чего-то необычного, что могло свидетельствовать о такой неординарной способности этой части машины. Вадим присел и потрогал бампер, правда, достаточно осторожно, чтобы не сработала сигнализация. Поднявшись с корточек, он оглянулся – человек в вязаной шапочке стоял на противоположной стороне улицы и внимательно наблюдал за ним.
Хитроумный бампер и назойливый тип…
Вадим решительно двинулся к маячившей в сумерках фигуре. Но тип отнюдь не собирался его дожидаться и быстро стал отдаляться. Вадим ускорил шаг, и тот ускорил, Вадим побежал, и тот побежал. Вадим попытался его догнать, но так и не смог – ноги были как ватные. Потом человек остановился, обернулся к Вадиму и неодобрительно покачал головой.
Выдвигающийся бампер – надо ж такому присниться!
Но тип на противоположной стороне улицы – он ведь реально был, Вадим его видел, а тот видел, как машина Вадима чирканула по «ауди». И теперь после изнурительного, судорожного, нелепого сна Вадиму снова было не по себе, снова мерещилось, что его разыскивают, чего-то от него требуют. Тотчас заныло в правом боку, поначалу тупо, но с каждой минутой все острей.
Надо было забыть, легче, проще надо смотреть на вещи. Как-нибудь да распогодится. Раньше ему, между прочим, это вроде удавалось. Или только казалось?
То, что клуб закрывался, было даже на руку. Никто не будет его искать, а он ни от кого скрываться. Он попытался расслабить лицо и даже улыбнуться – так учил его Юра, один из инструкторов в клубе, явно запавший на китайские штучки. Получилось же с точностью до наоборот – вместо улыбки какая-то гримаса.
Обычно Юра дежурил возле бассейна. Время от времени они обменивались какими-нибудь новостями – о погоде, о спорте, вообще о жизни. В его лице было что-то недоработанное, неотчетливое, такое бывает у олигофренов, но впечатление было обманчивое: вполне неглупый парень, любил пошутить да и рассуждал здраво. В бассейне он часто занимался с детьми, с одним или с группой. Дети его слушались.
В метре от бассейна вдоль бортика располагались большие горшки с растениями – карликовые пальмы, розы, еще какие-то декоративные деревья с цветами. Юра ухаживал за ними, хотя это и не входило в его обязанности. Не раз Вадим замечал, что он даже стирает с листьев пыль. Подойдет к растению и губкой, смоченной в стоящем рядом пластмассовом ведерке, нежно водит по листьям, поддерживая другой рукой, чтобы ненароком не повредить хрупкий черенок.
«Люблю, – говорил он. – У меня и дома много, не могу без них. У каждого свое лицо, свой нрав, но все хорошие. Или почти все, даже ядовитые. Ядовитые они для человека или для животного, а так ведь это просто для выживания, чтобы какой-нибудь зверь не обглодал. Колючки у кактуса для чего? Ага, для защиты. Зато какие красивые у некоторых цветы, просто супер. Если бы человек умел впитывать всю информацию, которая исходит от них, он бы и жил иначе, и болел меньше».
Оксана тоже была неравнодушна к растениям, но и в этом меры не знала. У нее цветы в горшках и банках на подоконниках превращались в дикие джунгли, все сплеталось со всем, без меры и эстетики, что-то желтело и опадало, что-то подсыхало и загибалось. И хотя она старательно поливала их и каждую весну меняла старую землю на свежую, за которой охотилась в ближайшем парке, куда привозили торф или чернозем для кустов, это не помогало. Смотрелось все это разнотравье довольно-таки чахло. Лучше меньше, да лучше – этот принцип был не для нее. Она приращивала черенки, покупала новые горшки, хозяйство разрасталось, покрывалось пылью.
В клубе же, под приглядом Юры, растениям явно нравилось – листья сочные, ярко-зеленые, мясистые. Когда у него было свободное время, он садился на стул в углу и застывал, вперившись в какое-нибудь растение. Медитировал. В эти минуты на его лице появлялось благостно-просветленное, немного глуповатое, но очень трогательное, почти детское выражение, как будто он спал и ему снилось что-то очень приятное. Иногда он советовал Вадиму: «Отпустите лицо, расслабьте… Оно у вас слишком напряженное».
А ведь и вправду: скулы сведены, зубы сжаты, словно Вадим что-то в себе преодолевал.
Как-то Юра, отвлекшись от очередного своего воспитанника, подошел к краю бассейна, присел на корточки и, подождав, когда Вадим подплывет, добродушно сказал: «Вы расслабляйтесь в воде, а не старайтесь брать на силу. Туда быстро, а обратно спокойно, медленно, как будто не вы плывете, а вода сама вас несет. На спине полежите, покачайтесь тихонько, а то вы рвете так, будто на соревнованиях. Так не надо…»
Что ж, совет полезный. Вадим действительно забывал, что не нужно особенно напрягаться и что не за силой он сюда пришел, а за… Правда, зачем? Были же у него какие-то определенные причины потратиться на карточку в этот клуб, регулярно забегать сюда. И ведь не сразу, что интересно, вспомнил: ах да, здоровье! Вроде как за здоровьем он здесь, вот что. Так ведь для этого и впрямь не требуется «рвать», можно и поумеренней.
Оказывается, Юра тоже слышал, что клуб может месяца через три закрыться. Ну да, вроде на ремонт. Об этом давно поговаривали, но сейчас уже вполне определенно. Больше он ничего не знал. Даже странно было, что сотрудников не ставят в известность.
«Поставить-то поставили, – сказал Юра, – но точно не сказали когда».
Он говорил об этом неохотно, чуть отворачивая лицо, словно им запрещали обсуждать эту тему. Они все говорили об этом неохотно, как бы сквозь зубы. Во всяком случае, полугодовые и трехмесячные карты уже не продавались. Только на месяц вперед.
10Улыбался обычно и Максим, другой инструктор, с которым Вадим как бы даже подружился. Тот обычно дежурил в тренажерном зале. Среднего роста, поджарый, узкое лицо с втянутыми, словно запавшими щеками, сухой мускулистый торс… Силищи, однако, в его теле было ого-го-го! Вадим это понял, стоило тому легко, словно семьдесят пять килограммов не вес, приподнять его и встряхнуть, чтобы вправить какой-то хрящик, когда Вадим перетрудился со штангой.
Он был очень внимательный, этот Максим. Мог подойти и показать, как лучше выполнять то или другое упражнение, что-то подсказать или посоветовать, ненавязчиво, как бы между прочим. Когда Вадим только начал посещать клуб, Максим некоторое время молча наблюдал за ним, присматривался, пытаясь, видимо, понять, зачем человек сюда пожаловал и чего хочет, а потом попросил разрешения пощупать его спину. Пробежал пальцами вдоль позвоночника, помял поясницу. Покачал головой: «Да, плоховато». И пояснил: «Мышцы справа у вас совершенно атрофировались. Слева ничего, а справа никудышные, скоро могут проблемы начаться». И тут же продемонстрировал несколько специальных упражнений для спины.
От другого инструктора, Виктора, с которым Максим дежурил посменно, такого не дождаться. Тот либо дремал за небольшим столиком около двери, либо просматривал спортивные журналы, либо разговаривал по мобильному. Исключения он делал только для тех, кто занимался по индивидуальной программе, то есть за отдельную плату.
А Максим не мог сидеть спокойно, так что занимающиеся (не только Вадим) постоянно чувствовали себя под его бдительной опекой. Попутно, во время пауз, они обсуждали с ним всякие футбольные, да и не только, события. Максим любил футбол, теннис, баскетбол, хотя сам был дзюдоистом с черным поясом, призером российских первенств. В Москве он снимал комнату, поскольку родом был из Костромы, где и теперь жили его родители и куда он наведывался раз или два в месяц. Когда он вдруг сообщил, что после отпуска сюда уже, вероятно, не вернется, Вадим сразу почуял неладное.
Понятно, что могли не сойтись на условиях работы (Максим знал себе цену), а зарплатой инструкторов в клубе, судя по всему, не баловали, пользовались тем, что не москвичи, одеяло на себя тянуть не будут. Они и не тянули. Раз Максим собирался уходить, значит, не заладилось.
– Жаль, – сказал Вадим. – Не передумаешь?
Тот покачал головой:
– Вряд ли.
– Может, я могу помочь, а? С начальством поговорить…
Максим отрицательно покачал головой.
Больше к этой теме не возвращались. А после отпуска тот действительно не вернулся.
На место Максима взяли другого инструктора, Рустема, по виду мальчишку – длинного тощего парня, приветливого, но не слишком себя обременявшего. Он любил поработать на снарядах или выходил на ресепшн потрепаться с девушками или охранником. Легкоатлет, студент, тренером он был никудышным – неинтересно ему было. Поболтать, однако, любил, рассказывал про Пятигорск, откуда был родом, женщин любил обсудить, очень ему нравились московские барышни. Если в тренажерке появлялась какая-нибудь, он сразу оживлялся, охотно консультировал и вообще был крайне обходителен.
