Маргарет Лоренс - Каменный ангел
— Здорово он тут обустроился, — не унимался Марвин. — Дом-то теперь — другое дело.
— С этим не поспоришь. Но останавливаться и пялиться на чужой дом нам смысла нет.
На кладбище мы тоже заехали. Дорис не стала выходить из машины. Мы с Марвином пошли к семейной могиле. Статуя ангела оказалась на месте, но зимы и отсутствие ухода сделали свое дело. От морозов почва под ней осела, и она накренилась набок. Губы ее были белы. Мне даже не прикоснулись к ней. Только смотрели. Однажды она упадет, и никто не потрудится вернуть ее в вертикальное положение.
Там был молодой сторож; прихрамывая, он подошел к нам поболтать. Мы не знали его, а он нас, потому он принял нас за любопытствующих туристов.
— Мимо проезжали? — спросил он.
Я кивнула, и он продолжил.
— Кладбище у нас старинное, чуть ли не самое старое во всей провинции. Аж тысяча восемьсот семидесятого года плита есть. Факт. Попадаются интересные экземпляры. Вот эта плита, к примеру, — видали когда-нибудь одно надгробие на две семьи? Любопытно. Это могила Карри — Шипли. Две семьи, у них потомки поженились. Обе, считай, первыми тут обосновались, чуть ли не раньше всех в округе — это мне наш мэр рассказал, Телфорд Симмонс, а он и сам из старожилов. Я-то их не знал, ясно дело. Родиться еще не успел. Сам я в Южной Вачакве вырос.
Обе. Что одна, что вторая. И нет между ними разницы. Так оно и должно было быть. И все равно — я больше не хотела здесь задерживаться ни на минуту. Я развернулась и пошла к машине. Марвин еще немного поговорил со сторожем, и мы поехали дальше. Я лежу в своем коконе. Я плотно обмотана нитями, не шелохнуться, и молодежь приходит и тычет в меня иголками. Нити ослабляются. Так-то лучше. Теперь можно дышать. Моя бы воля, я бы заказала себе на похороны волынщика. «Лесные цветы» — это же для волынки? Откуда мне знать? Я же никогда не была в горах Шотландии. Не в горах мое сердце. А все же я бы хотела, чтобы в момент моего единения с предками звучала волынка. И нет этой прихоти разумного объяснения.
Шаги, кто-то подходит к моей койке. Наклоняется. Лицо — в форме сердца, как лист сирени. Как лист, оно тихонько качается рядом со мной.
— Врач сказал, еще дня два-три — и я домой. Прямо не верится даже. Правда же здорово?
— Да. Очень здорово.
— Надеюсь, и вы скоро отсюда… — продолжает она. Затем, понимая, что ляпнула, добавляет: — В смысле…
— Я понимаю. Спасибо, подружка.
Она уходит. Я лежу и силюсь вспомнить, в каких из всех своих поступков за девяносто лет я была поистине свободна. В голову приходят лишь два деяния, и оба совсем недавние. Первое — шутка, но такая, что сродни всем победам, когда само содержание — ничто в сравнении с последствиями произошедшего. Второе — ложь, но все же не ложь, ибо сказана она была пусть и поздно, но с чувством, которое, быть может, и есть любовь.
Когда родился мой второй сын, ему сначала было трудно дышать. Оказавшись в незнакомом ему ранее воздухе, он слегка растерялся. Откуда ему было знать заранее, что все живущие на этой земле дышат. Может, оно так везде — сначала неизвестность, что-то, чего никак нельзя предвидеть, а потом… Самообман. Если оно будет так, я упаду от удивления в обморок. Теряют ли ангелы сознание?
Подать ли прошение? Все так делают. Отче наш… Нет. Не стану даже пытаться. В голове одно: хочешь — благословляй, Господь, не хочешь — не благословляй, поступай как знаешь, не буду я Тебя умолять.
Боль ширится внутри меня. От нее я пухну, наполняюсь ею, как мягкая плоть, что не может всплыть со дна, придавленная морем. Как это отвратительно. Ненавижу. Я люблю опрятность. Но даже и отвращение — это ненадолго. От него приходится отказаться. Остается лишь то, чего нельзя терпеть. Мир сузился до иголки.
— Скорее, скорее… Не могу больше…
— Одну минутку, миссис Шипли. Уже иду к вам.
Ну где же эта идиотка?
— Дорис! Дорис! Иди сюда!
Она здесь.
— А поспешить нельзя было? Скорей же…
Мне нужно обратно в кокон, в мой прекрасный кокон, где мне почти хорошо, где всегда есть спасительное зелье. Там я собираюсь с мыслями.
— Быстрей…
— Простите. Так лучше?
— Да. Нет. Пить хочу. Неужели нельзя…
— Вот, пожалуйста. Сможете?
— Конечно. За кого ты меня принимаешь? Дай сюда. Да убери же руки, ради Бога, я сама!
Не принимая ее помощь, я сама себя обрекаю на поражение. Я прекрасно это понимаю. Но ничего не могу с собой поделать — это у меня в крови. Я напьюсь из этого стакана или вылью воду на себя — как мне будет угодно. Но не позволю кому бы то ни было держать его за меня. И что интересно, будь она на моем месте, я бы назвала ее дурой и отпихнула бы ее руки, точно зная, что из моих будет надежней.
Я вырываю у нее стакан, полный воды, которую я так хочу. Я держу его сама. Так-то вам.
А потом…
Примечания
1
Перевод Станислава Золотцева.
2
Церковный гимн, написанный Джоном Кемпбеллом (1845–1914) на тему 120-го псалма.
3
Стихотворение Р. Бернса в переводе Ю. Князева.
4
Отсылка к роману Джеймса Барри (1860–1937) «Маленький служитель».
5
Строка из «Элегии на сельском кладбище» Т. Грея, перевод В. А. Жуковского.
6
Песнь песней, 2, 4.
7
Саймон-простофиля — популярный персонаж детского стишка из сборника «Стихи Матушки Гусыни». Вот соответствующий отрывок в переводе М. Бородицкой: Саймон, Саймон-простофиля / Вышел на рыбалку: / В бочку удочку закинул, / Вытащил мочалку.
8
Откровение святого Иоанна Богослова, 21, 17.
9
Песня английского композитора Альберта Кетельби (1875–1959).
10
Секонал — снотворное из группы барбитуратов.
11
Перевод Александра Жовтиса.
12
Аллюзия на стих из Книги пророка Даниила. 5, 27: «ты взвешен на весах и найден очень легким».
13
Перевод Александра Жовтиса.
14
Аллюзия на стихотворение Дж. Байрона «Поражение Сеннахериба» («И Ассирии вдов слышен плач на весь мир», перевод А. К. Толстого), написанное на библейский сюжет из Книги пророка Исаии, 37, 33–38.
15
Строки из «Сказания о Старом Мореходе» Сэмюэля Кольриджа, перевод В. Левика.
16
Строки из американской народной песни.
17
Популярный христианский гимн, слова написал в 1847 году англиканский священник Генри Лайт, исполняется, как правило, на музыку органиста и композитора Уильяма Монка (1823–1889).
18
Бак Роджерс — персонаж популярной в 1930-е годы фантастической новеллы Ф. Нолана, один из первых американских супергероев. Том Микс (1880–1940) — американский актер вестернов эпохи немого кино.
19
Послание к Коринфянам, 13, 1.
20
Агарь слышит песню «Лорелея» на слова Г. Гейне: «Не знаю, о чем я тоскую. / Покоя душе моей нет. Забыть ни на миг не могу я / Преданья далеких лет…» (перевод С. Маршака).
21
Строки из народной песни, популярной на юге Соединенных Штатов.
22
Спасибо большое. Огромное спасибо. У вас доброе сердце (нем).
23
Искаженные слова популярного детского церковного гимна «Господь хочет, чтобы я был солнечным лучиком», написанного в 1900 году Эдвином Эскелом на текст Нелли Талбот.
24
Господь мой, избавь меня… (нем.)
25
Избавь меня от страданий моих… (нем.)
26
«В радости и любви меня все время тянет к нему…» Строки из песни Ф. Шуберта «Липа» на стихи В. Мюллера.
27
Церковный гимн, написанный в XVI веке на тему 134-го псалма, музыка Луи Буржуа, слова Уильяма Кита.
28
Бытие, 32, 26.
