Ава Деллайра - Письмо на небеса
– Да. Я… простите. – Я знала, что должна рассказать им о том, что случилось с Эваном. Знала, но меня охватило жуткое паническое чувство, сжимающее горло и не дающее говорить.
– Лорел? Эй! Куда ты вчера подевалась?
– Скай отвез меня домой.
– О, клево. Значит, ты распахнула дверь, выдав нас, а потом свалила со Скаем? К твоему сведению, теперь все разрушено. Тебе на это плевать?
– Нет, то есть, я… – Мэй падает с моста. Я падаю вместе с ней. Это я во всем виновата, я одна.
– Забудь. Дело сделано.
Она перемахнула через низкую стенку. Натали провожала ее взглядом, но Ханна ни разу не обернулась. Тогда Натали заплакала еще сильнее. Я подошла и села рядом с ней, но она свернулась на батуте калачиком.
– Прости, – извинилась я и поднялась.
По дороге к тете Эми я слушала в наушниках ваш голос, поющий Lithium, и кричала вместе с вами: «Я не сойду с ума». И эти слова, вкупе со звучанием вашего голоса, передавали именно то, что я чувствовала.
Искренне ваша,
Лорел
Дорогой Курт,
Дома тети Эми не оказалось. Наверное, она ушла на встречу с приверженцем Христа, приехавшим в город на прошлой неделе. Я легла на диван и закрыла глаза. И, видимо, уснула, потому что тетя Эми разбудила меня, открыв входную дверь.
Я спросила, как прошла ее неделя, желая узнать, счастлива ли она теперь, когда вернулся приверженец Христа, но она лишь ответила коротко:
– Хорошо. А твоя?
– Нормально, – солгала я, и тетя включила «60 минут» – единственное телешоу, которое ей нравится помимо «Мистера Эда» и, должно быть, такое же древнее, только «тикающее».
Выпуск был о фридайверах. Они ныряют на глубину больше тридцати метров без аквалангов, и при малейшей неосторожности могут потерять сознание. Потрясенная, я представляла себе, каково это – подниматься с такой глубины, без единого глотка воздуха в легких.
Когда передача закончилась, тетя Эми позвала меня есть. Она приготовила блинчики и бекон – любимый ужин Мэй. Я сидела за кухонным столом в ожидании молитвы, но тетя Эми, глядя на меня, просто спросила:
– Ты в порядке?
– Да, – ответила я и подумала: «Неужели я выгляжу так плохо?».
– Я знаю, сегодня ты, должно быть, думаешь о сестре, – сказала тетя. – Помолимся за нее?
Меня как током ударило. Мэй умерла ровно год назад, в этот день. Как я могла об этом забыть? Мне стало ужасно стыдно.
– М-м… да. Прочитаешь молитву?
Тетя сжала мою ладонь, склонила голову и произнесла:
– Великий боже, мы просим Тебя позаботиться на небесах о нашей Мэй, любимой сестре, дочери и племяннице. Мы благодарим Тебя за благословенное время, проведенное с ней. И молим о ее сестре, Лорел, оставшейся на этой земле – храни ее сердце и поддержи ее в горе. Во имя Иисуса Христа, аминь.
Закончив молитву, тетя Эми посмотрела на меня со слезами на глазах. Не зная, что сказать, я откусила блинчик и почувствовала, что меня сейчас вырвет.
После ужина я улизнула в свою комнату, но уже через пару минут ко мне с телефоном в руке пришла тетя Эми. Звонила мама. Мы поссорились в прошлом месяце, и наши разговоры теперь занимали не больше пяти секунд.
– Привет, милая.
– Привет.
– Как ты сегодня?
– Нормально вроде. – Я села на постель, закуталась в розовое одеяло и уставилась в пустые бледно-розовые стены.
– Я знаю, тебе кажется, что я очень далеко, но я хочу, чтобы ты знала – сегодня мое сердце с тобой.
– Это мило, мам, – не сдержалась я, – но мне от этого ни капли не легче.
На другом конце трубки повисла тишина. Потом мама сказала:
– Прости, Лорел. Я просто думала… Думала, что тебе будет труднее пережить случившееся, если рядом буду я со своим горем. Я не знаю, как быть сильной после смерти Мэй. Я думала, будет хуже, если буду постоянно плакать у тебя на глазах.
Слова соскользнули с языка прежде, чем я успела их остановить:
– Ничего нет хуже, когда тебя оставляет тот, кто должен бы тебя любить.
Телефонная линия наполнилась помехами, похожими на шум океана – мы обе плакали в разных уголках планеты.
– Может, ты считаешь меня виноватой? Может, поэтому ты уехала? – наконец спросила я.
– Ты ни в чем не виновата, Лорел. Ни в чем не виновата.
– А может, виновата. Я не должна была говорить ей…
– Говорить что?
Комната вращалась и вращалась перед глазами, и я слишком учащенно дышала.
– Я не знаю. Мне пора идти.
Уронив телефон на пол, я плакала и не могла остановиться.
Все разом нахлынуло на меня. Ханна в своем лифчике у Блейка, и ее лицо с нарисованным синяком; отколотый зуб Натали и «никому не говори»; распахнутая дверь, целующиеся подруги и в этом виновата я одна – я не спасла их, не могла спасти их, не могла спасти ее. Мыло в душе, которым я никогда не смогу дочиста отмыться, и лягушонок в задней части ящика комода – я оставила его там; ваш разорванный в клочки постер и разобранная двухъярусная кровать, а мне так хочется залезть наверх по лестнице и лечь рядом с Мэй, чтобы все снова стало хорошо. Уходящий и уезжающий от меня Скай, и Мэй, откатывающаяся из-под колес машины, которая чуть ее не переехала, и то, как она кричала на меня, когда я пыталась ее остановить. Несущаяся по дороге на огромной скорости машина и соседский парень Марк, который никогда меня не полюбит. Затапливающая сознание река, и рука парня, тянущаяся ко мне, трогающая меня, залезающая мне под юбку, и липкие сиденья, и просто будь такой же как Мэй, такой же красивой и храброй, это должно было случиться, таков мир, очнись, его рука на мне, ощущение ее прикосновений, и жаркая, душная, вязкая ночь, и ваш голос: «Я не сойду с ума»…
Дорогой Курт,
После того первого вечера в кино я смотрела «Аладдина» дома. Я включала его снова и снова, вспоминая о том, чего не хотела вспоминать. Ставила этот диск, чтобы заменить Билли тем самым мультфильмом, на который должна была в тот вечер сходить с Мэй, и смотрела, как Аладдин бегает по городу, ворует вещи и говорит: «На один прыжок впереди болванов», как он вместе с принцессой летит на ковре-самолете и поет A whole new world. Я пыталась, как они, взлететь надо всем и вся.
В следующий раз, решив взять меня с собой, Мэй зашла в мою комнату в маминой квартире и, подмигнув, спросила:
– Хочешь сходить сегодня в кино?
Когда мы жили у мамы, она всегда уходила гулять одна. Я просила ее взять меня с собой, но она отвечала, что я еще слишком мала. Теперь же сестра хотела взять меня с собой. Я не знала, что сказать, чувствуя, что если она сейчас уйдет без меня, я никогда не смогу ее вернуть. Я убеждала себя в том, что случившееся с Билли не так уж и плохо. Что все этим занимаются. И если я притворюсь, что этого никогда не было, то этого и не будет.
