Лариса Райт - Плач льва
Тридцатилетний мужчина все еще полон не только сил, но и желаний. В этом возрасте зачастую хочется всего и сразу. Сложно сказать, мечты ли приводят к достижениям или наоборот: какие-то свершения провоцируют человека на очередные фантазии. Артем уже обосновался в Москве, ему нравилась его квартира, из окон которой открывался чудесный вид на Серебряный Бор, ему доставляло удовольствие садиться за руль иномарки и быть единоличным хозяином собственного аттракциона. Все это, с одной стороны, приносило чувство удовлетворения, но не устраивало полностью. Мечтал он ни больше ни меньше — о собственном доме в сосновом лесу, о дорогом внедорожнике и о том, чтобы у его второго ребенка, который должен появиться на свет через несколько месяцев, была именно та детская, которую они хотели купить, а не та, которую могли себе позволить. Эти мечты (пусть и не о высоком) не отпускали Артема с гастролей. Каждые две недели слушал он рукоплескания очередного зала, а вечерами — довольный щебет жены. Она с восторгом описывала ему уютные подмосковные домики, которые ей удалось посмотреть и в которые можно переехать хоть завтра, если бы не «слишком высокая цена», «слишком перегруженное транспортом направление», «слишком большая удаленность от города» и еще целый перечень разнообразных, непреодолимых «слишком». И вот наконец:
— Я, кажется, нашла, Артем. Он замечательный: аккуратный, деревянный, без всякого кича. И участок — просто загляденье: с одной стороны — деревья, много тени и даже искусственный пруд выкопан, а с другой стороны — большая лужайка. Я на ней два белых нашла, представляешь?
— Далеко от Москвы?
— Всего двадцать километров по Новорижскому шоссе.
— Отлично!
— Да, Анютке, наверное, и школу менять не придется. Конечно, вставать гораздо раньше, но все-таки старые друзья, знакомые учителя. Она только освоилась в Москве, и опять ее дергать…
— А стоимость?
— Мне кажется, подходящая. И вообще, Темочка, ты понимаешь, я, как только вошла туда, сразу почувствовала: это наш дом. Я хочу там жить, и ни в каком другом месте. Я все вижу буквально перед глазами: как мы сидим за тем круглым дубовым столом на кухне, как принимаем гостей (летом на террасе, а осенью и зимой у камина в столовой), как валяемся на медвежьих шкурах в гостиной…
— Об этом даже не думай!
— Ой, извини, на искусственных шкурах. Я даже знаешь, что себе представила?
— Что?
— Как гуляю с маленьким по дорожкам. Там такие красивые выложенные камнем тропинки, будто специально придуманные для детских ножек.
— Ты бы сначала лучше посмотрела, удобно ли гулять вокруг с коляской.
— Удобно. Дороги в хорошем состоянии, так что даже в дождливую погоду не должно быть проблем.
— И..?
— Что «и»?
— Это все?
— Нет! Что ты! Там еще столько всего замечательного. Я теперь могу говорить об этом домике часами. Он — наш, наш, понимаешь? Я вернулась оттуда и об одном только думаю: а вдруг его купят?
— Леночка, я не об этом спрашиваю.
— А о чем?
— Неужели у тебя нигде не завалялось ни одного, пускай даже самого захудалого «слишком»?
Жена ненадолго замолчала, потом согласилась неохотно:
— Есть одно. Охраны пока нет в поселке. Обещают поставить через три месяца.
— Ну, это не беда. Ты оформляй, если хочешь. Я вернусь, и мы переедем, а потом уж, пока охрану не поставят, я с места не двинусь.
— Обещаешь?
— Обещаю, Лен. Устал уже. А тут и повод отдохнуть: и вас охранять, и малыш как раз родится, а потом уже и московские представления начнутся.
Дом был благополучно куплен. Через месяц Артем перевез семью за город. Лена не уставала радоваться каждому кусочку участка. Она с упоением рассказывала мужу, где посадит маргаритки, куда поставит беседку, обязательно увитую бордовыми розами, каких рыб запустит в пруд и как засияет новый сад пестрыми, свежими, весенними красками. И сама она в такие моменты казалась Артему спустившейся на землю цветущей, журчащей теплом и нежностью весной.
Дочь тоже разделяла восторги матери, взахлеб делилась впечатлениями:
— До озера, представляете, всего минут двадцать идти, а если на велике (пап, ты мне купишь?), то всего пять. А в лесу, ребята говорят, землянику летом можно корзинами собирать.
— А кто говорит?
— Димка, Юлька и Петька.
— Быстро ты освоилась, — Артем с улыбкой смотрел на дочь. Несмотря на то что все психологи кричат, будто период адаптации, привыкания к новой обстановке занимает иногда довольно продолжительное время, он не замечал, чтобы у его ребенка возникли какие-то сложности из-за смены места жительства. Дети в отличие от взрослых доверчивы и открыты миру, поэтому не пытаются тут же найти изъян в каждом встреченном человеке, не осматривают его придирчиво, не отпускают циничных замечаний и не сплетничают за его спиной. Они легко вступают в новые отношения и с удовольствием общаются друг с другом. Возможно, эта «неразборчивость» оправдана как раз тем, что дети не стараются вести себя так, чтобы понравиться друг другу, преподнести себя так, чтобы у другого осталось приятное впечатление и желание встретиться еще раз. Они даже нисколько не задумываются, случится ли когда-нибудь эта следующая встреча. Им хорошо здесь и сейчас. Они дружат «взасос» год, месяц, пять минут и не расстраиваются, если такой дружбе наступает конец. Это взрослые, переехав, могут потратить уйму времени на размышления о том, как лучше свести знакомство с соседями, чтобы не показаться невежливыми, невоспитанными, глупыми, странными, в общем, чтобы не показаться. А детям казаться не надо, они такие, какие есть. Артем может месяц кругами ходить вокруг соседних домов и раздумывать над тем, кто скрывается за тем синим забором или за этим желтым, а у дочери уже через день уйма приятелей, с которыми не нужны церемонии. Артем будет гадать, что, кому и когда рассказывать о себе, а у детей вся информация содержится в коротких, лаконичных «Анька» и «Петька».
— И кто они — твои новые друзья?
— Да просто мальчики и девочки. Я же сказала: Димка, Юлька и Петька, еще через два дома Наташка живет, а на соседней улице — Степка: он ваще классный парень!
— Ну-ну. — «Давай дружить», и к черту подробности! Что остается делать взрослым? Завидовать легкости бытия. — И сколько лет твоему классному парню?
— Восемь, как мне, — объявила торжественно, с гордостью.
Артем не выдержал: расхохотался. «Пока можно не волноваться».
— Значит, у тебя новые друзья, игры, веселье, и ты всем довольна?
— Ага. Да, пап, все замечательно. Слушай, а ты еще как-нибудь льва принесешь? Клево было бы! Все бы обалдели!
