Алексей Колышевский - МЖ-2. Роман о чиновничьем беспределе
– Как ты думаешь, это уже за нами? За мной? За тобой? Введен план «Перехват» или как это там у них называется?
– Нет, конечно. Мы вне подозрений, Лорина-балерина.
Я полез во внутренний карман, и вместо удостоверения пальцы нащупали лишь какую-то ненужную бумажку. Тогда я проверил в боковых карманах. Пусто. Все еще стараясь сохранять спокойствие, я еще раз тщательно ощупал карманы, и меня охватила паника. Пистолет мешал мне, давил на печень и был не заряжен. У «глока» нет предохранителя, поэтому лучше не носить его с досланным в ствол патроном. Это может стоить мошонки, славной мошонки, где звенят яйца и все такое. «Глок» отстрелит ее, и она улетит в рождественский дымоход. В тот самый, куда спускается пьяный Санта и кладет в носки детишкам не то, о чем они его просили. Я несу бред и делаю это преднамеренно, вся эта ересь отвлекает меня от мыслей о пропавшем удостоверении. Где я его оставил? Память, словно проектор, слайд за слайдом показывает мне интерьер берлоги. Софа. Когда я уходил, то на ней ничего не было. Пол. Он был чист. Кухня. Я не задерживался там и ничего не выкладывал из карманов. Но ведь что-то я из карманов выкладывал. Что и где? Ключи! Я положил их рядом с телевизором. И не только ключи. Я положил рядом с ключами еще и ксиву. Явственно вижу, как я сделал это. Идиот!
Я вышел из машины. Поднялся ветер, инспектор шел ко мне, придерживая фуражку. Я вспомнил, что моя фуражка лежит в дорожной сумке, а сумка в багажнике. А еще в сумке лежат форменные, с лампасами, брюки, рубашка с погонами, которые я сам на нее присобачил, ботинки и китель. А у кителя есть два больших накладных кармана на пуговицах. Правый и левый. И левый карман, кажется не пустой. Какой же я мудак!
Стараясь не напугать инспектора, я спокойно открыл багажник. В этот момент он и подошел. Представился:
– Документики покажите.
– Знаешь, как говорят в Америке? – весело спросил я его, копаясь в сумке и больно стукнувшись пальцами о выступ винтовки. – Там говорят: «В чем дело, офицер?» Почему у нас так не говорят? Почему у нас все офицеры «товарищи»? Товарищ и звание. Странно, правда? Вот называли бы тебя «офицер», а не «товарищ старшина», тебе было бы приятно. А то меня когда называют «товарищ подполковник», то я всегда вспоминаю их фильмы, где никто так не говорит. И форма у них красивей, чем наша. Как считаешь?
Я достал свое удостоверение и, перед тем как раскрыть его, тихонько попросил:
– Слушай, старшина, не пали перед телкой, а? Снял чиксачку, везу к себе, не хочу, чтобы знала, что я мент, а то психовать начнет раньше времени, будет думать, что я ей не заплачу, сам понимаешь.
– Прошу прощения, товарищ подполковник, – понятливо ухмыльнулся инспектор, – все понятно. Счастливого вам пути.
– Все нормально? Я вся издергалась! Что так долго? – Когда я вернулся, Лора забросала меня вопросами.
– Да все в порядке. Просто когда темно, то они обычно просят показать, что в багажнике. Я сразу и открыл.
– Я пиздец как психанула, – призналась она, – ты лучше на Клинский проезд сверни, там и подъезд незаметней, а войдем через парк. Я там знаю одну нычку прямо в ограде. Моя амбрелла родная, – посмотрела Лора на мрачное, казавшееся нереальным здание больницы, – Как же я давно здесь не была. Знаешь, больничка – она живая. Ты скоро в этом убедишься.
2
Фонаря у нас не было, и я приуныл, так как перспектива сломать ноги в самый ответственный момент была совершенно реальной. Но Лора словно кошка видела во мраке. Мы шли через парк без разговоров, только листва, осклизлая после недавних дождей, неприятным звуком отмечала наше продвижение к цели. Я думал, почему он ей не звонит, почему до сих пор так и не проявился ее отец. Я не знал тогда, что ее охранник умер до приезда «Скорой», что на тот момент, пока мы шли к больнице, записку из его кармана так и не достали (это сделают позже, при осмотре тела в морге). Я также не знал и не мог знать, что Масионжик выдвинул версию о Лорином похищении, и ее же стал придерживаться Коваленко. В городе был введен план «Перехват», десятки людей были разбужены ночными звонками, по нескольким адресам были направлены сотрудники милиции: все искали Лору, но почти никто не знал, где ее искать.
Территория была обнесена сетчатым заграждением, а наверху завита «резанкой». Это родная дочь колючей проволоки, только во много раз непреодолимей. Но лаз действительно существовал. Лора привела точно к нему. Странно, что за несколько лет его так и не закрыли. Видимо, никому не было дела. Преодолев изгородь, мы зашагали куда медленней: повсюду поросшие жухлой травой холмы котлованной земли, грязь, железобетонные конструкции различных форм и размеров. Мы попали в больницу сквозь рампу нижнего уровня, и нас немедленно окружила почти кромешная темнота. Я решил не искушать судьбу и откровенно вытащил пистолет, дослал патрон и принялся буравить взглядом темноту в надежде, что, когда глаза привыкнут, я хоть что-то да увижу. Сквозь пустые оконные проемы видны были редкие освещенные окна ближайших домов (третий час ночи, почти все спят).
– Лора, без фонаря тут нечего делать. Ну почему я не подумал об этом, когда собирался? О, я кретин!
– Тихо! Сюда идут. – Она дернула меня за рукав, но я все еще ничего не слышал. В Лоре мгновенно проснулись ее прежние навыки долгой жизни в этих разбитых временем чертогах. То, что я принял бы за шелест дождевых капель, оказалось звуком отдаленных шагов. Они приближались, и вот я уже различил чье-то напряженное покашливание, из-за угла ударил тонкий луч фонаря, затем еще один, появились и пропали, а потом снова появились две пары светящихся глаз. Собаки. Молчаливые. Я не люблю молчаливых псов, их молчание не предвещает ничего хорошего. Это значит, что вместо бреха собака сразу пускает в ход зубы. Следом за собаками показалась группа из четырех человек. Двое с мощными фонарями, двое с бейсбольными битами: маргинальная публика. Я смог определить это по их походке, даже не видя лиц. Что делать человеку, когда его застигли ночью, да еще и в таком месте? Попытаться убежать? Не годится. Договориться? Ну что ж…
– Привет, мужики, – оптимистично начал я, – вы тут нашего котенка не видали? Сбежал, шельмец. Такой белый, с розовым бантиком на шее и с колокольчиком на хвосте.
– Слы, мужик, хорош порожняк гнать, бля! – услышал я ожидаемое. – Чо тут среди ночи делаете?
– Да я ж говорю, котенка…
– Ты кто такой? – очень глухим, низким голосом спросила Лора. – Разговаривать не умеешь? Нимостор не чтишь?
– Ой, еб твою мать! Пацаны, да вы смотрите, кто к нам пожаловал! Ебанашка! Сучка сатанинская! Про Нимостор она услышала, от которых одно говно в воде и скелеты остались. Харэ гнать-то! А то у нас тут два кобеля, а сами мы охрана местная. Может, вас, таких грозных мудаков, собаками притравить?
