Дмитрий Тростников - Знаменитость
– Может лучше выйти на следующей станции? – спросила Старкова. – Он за нами не погонится?
На глазах ее были слезы. Все-таки Маша сильно испугалась. Но в трудный момент не подавала виду. А сейчас, когда опасность осталась позади, страх навалился на нее всей своей мощью. Старкова тихо смахнула пару слезинок. Руки ее дрожали.
– Это было бы уже слишком. Он же не батька Махно, а обычный уголовник, и сейчас не гражданская война. Ну, какие у простого бандита могут быть средства, чтобы догнать электропоезд, который уже далеко ушел? – привел я доводы, не очень убедившие меня самого. – К тому же нам надо в Гатчину успеть как можно быстрее. Там Алеша и Витька, и они еще толком не понимают опасности. А значит, нет времени на пересадки, – и это был главный аргумент.
Маша крепче прижалась к моему плечу. Еще какое-то время я чувствовал ее дрожь. Мы расслабились только минут через сорок. Когда электричка проехала полпути и успела отсчитать добрый десяток остановок. А мы успели согреться. Старкова даже задремала, положив голову мне на плечо. А у меня первое чувство избавления от опасности понемногу прошло и уступило место беспокойству.
Снова все рушилось. Еще вчера у меня имелось твердое убеждение, что Зяблик закончит свой магнитофон и все у нас наконец-то получится. Я уже прикидывал самый минимумом инструментов для будущей записи акустического альбома. Стоило мне начать рассуждать вслух, как Витька завопил, что у него в соседнем доме знакомый – отличный аккордеонист. Правда, пьющий. Его звали Жорка-инвалид. И, будучи в ударе, этот Жорка-аккордеонист играл виртуозно.
– Ты только послушай – аккордеон! – толкнул я тогда в бок Алешу, напоминая про его мечту. – Все как ты хотел – складывается одно к одному!
Алеша с Витькой за пару дней как-то моментально и накрепко сдружились. Два разноплановых гения сразу нашли общий язык. Алеша все подкалывал Витька шуточками. А тот счастливо улыбался.
Я вспомнил, каких жестоких вещей только что наговорил Зяблику по телефону, и мне стало не по себе. Нельзя было так жестко с другом. Он, конечно, чудак и сильно подвел. Но все же, по доброте душевной…
Я заставил себя отбросить эти мысли. Когда будем все в безопасности, я поговорю с ним, чтобы не обижался. А пока нет возможностей для сантиментов. Снова начинается бегство. Я чуть не застонал от одной этой мысли.
К тому же меня беспокоило, что Алеша с Витькой не только подружились. Они еще начали вместе выпивать. Вчера Алеша выпросил у Витька денег, и сбегал за бутылкой. И к вечеру оба были навеселе. Из-за этого Витька не закончил вчера магнитофон. Но тогда я смотрел на это сквозь пальцы. Витька пообещал, что все доделает сегодня, пока я езжу в Питер. Вот только утром, когда я уезжал, они весело перемигивались с Алешей. И спорили, насчет традиции подогревать пиво зимой. Она существует только в пивных ларьках Ленинграда и его окрестностей, или так принято везде по стране?
И сейчас мне стало тревожно – не напились ли они там снова, воспользовавшись моим отсутствием? И доделал ли Витька аппарат, как обещал? А ведь, после того, как я наорал на него, у Зяблика наверняка затрястись руки. И если он не спаял магнитофон с утра, как собирался, а отложил дело на вечер, то после моей отповеди… Черт! Все придется забирать с собой и быстро. А если магнитофон до сих пор представляет собой груду разрозненных деталей? Это катастрофа.
25.
– Смотри, какая странная машина! – перебила мои мысли Старкова, пристально вглядываясь в темноту за окном электрички. – Мчится, как на пожар…
Я посмотрел в окно, куда она указывала. На этом участке железнодорожные пути шли параллельно автомагистрали и очень близко. Так, что было хорошо видно, как на плохо освещенном шоссе черная «Волга» пытается обойти огромный грузовик – фуру на которой перевозят грузы водители-дальнобойщики. «Волга» виляла на бешеной скорости. И даже в вагоне было приглушенно слышно, что она при этом еще и яростно сигналит.
– Не только сам нарушает, а еще требует, чтобы пропустили! Точно, какой-то псих, – посмотрела мне в глаза Маша. – Хорошо, что дорога пустая.
Тем временем, подозрительная «Волга» резким маневром обогнала грузовик и умчалась вперед. До Гатчины оставалось всего несколько остановок. И мне захотелось, чтобы эти остановки проскочили, как можно быстрее. Но тут электричка вдруг оглушительно засвистела отчаянным сигналом и начала резко тормозить. Немногих оставшихся в вагоне пассажиров бросило вперед. Так, что те, кто ехал лицом по направлению движения невольно плюхнулись на передние скамейки.
У всех хором вырвался один и тот же возглас:
– Это что такое?!
А тормозные колодки уже с противным скрипом прижались к стальным колесам вагонов. Поезд экстренно тормозил.
Я бросился вперед по останавливающемуся вагону.
– Что такое? – спросил я мужчину, пытающегося выглянуть подальше, высовывая голову в окно.
– На переезде остановились, – ответил тот. – Ни черта отсюда не видно. Но там впереди переезд. Может что-то случилось?
– Это ведь не из-за нас? – испуганно схватила меня за локоть Старкова.
– Не знаю, – ответил я, уже не будучи, ни в чем уверен.
– Уважаемые пассажиры, сохраняйте спокойствие, – объявил по вагону громкоговоритель. – На переезде ДТП. Как только уберут машину – поедем дальше…
Поезд окончательно остановился. Я еще надеялся, что это не Бес, а просто какое-то совпадение. Но уже стало страшно. Если это бандиты – они помнят, как мы заскочили в последний вагон и первым делом сунутся суда. И я решил пробраться ближе к середине поезда. Схватил Машу за руку и потащил в тамбур.
– Я говорила – надо было сойти! – выпалила мне Старкова.
Вместо ответа я только открывал одну за другой неудобные двери.
– Что говорят? – первым делом спросила Маша у пассажиров следующего вагона.
– Да ничего не говорят, – пожала плечами тетка с большой корзиной. – Прервалось что-то. Машинист только начал говорить, потом сразу – раз – и замолк… То ли контролеры по поезду идут?
Но в этот момент снаружи раздался громкий стук металла.
– Ага, нашла контролеров! – весело завопил один из пассажиров. – Смотри! Какие-то ребята дверь последнего вагона выламывают! Фомкой – ломиком воровским! Во дают!
Люди, находившиеся в вагоне, мгновенно бросились к окнам, а я потянул Старкову вперед. Без оглядки мы пробежали два или три вагона.
– Надо что-то делать. Сейчас упремся в первый вагон. А нас там или ждут, или настигнут те, кто сзади… – остановился я.
– Ты думаешь, они уже внутри поезда? – спросила Маша.
Я кивнул.
– У тебя хватит сил раздвинуть двери?
Я поднатужился, но дверь была тугая, и я только скользнул по ней пальцами, ломая ногти.
– Но я же видела, бывает пацаны даже на ходу двери открывают! Как-то же они это делают? – трясла меня за плечо Старкова. – Надо что-то просунуть между половинками, какой-то рычаг. У тебя же есть нож!
Действительно, я запаниковал и совсем забыл о ноже. Достать его и раскрыть было секундным делом. Лезвие ловко вошло между половинками дверей. Я загнал его глубже и попытался повернуть. Но лезвие «бабочки» было слишком узким, и двери отодвинулись друг от друга всего на пару миллиметров. Ухватиться было невозможно.
– Сейчас я губную помаду подсуну! – сориентировалась Старкова, – Только чуть пошире открой!
Я надавил на нож, как на рычаг. Лезвие не выдержало и звонко сломалось. Но Маша уже успела подсунуть тюбик губной помады в сантиметровую щель. У меня в руке осталась тонкая и квадратная металлическая рукоятка ножа. Теперь уже можно было орудовать рукояткой. Я еще раз надавил изо всех сил. Двери подались. Я уже просунул между ними ладонь, а Старкова внизу – носок сапога.
– Выскакиваем мигом, и сразу прячемся между вагонами, чтобы из окна не заметили! – скомандовал я, и последним усилием распахнул двери.
Мы спрыгнули вниз, на шуршащие пучки сухого придорожного бурьяна. На наше счастье шел октябрь. Снега еще не было, и свет из окон электрички не отражался от темной земли, а как бы прилипал к ней желтыми пятнами. Прячась ближе к вагону, я все-таки успел коротко разглядеть, что пути на переезде загородила та самая черная «Волга». Поэтому она так мчалась по дороге – чтобы опередить нашу электричку и встать поперек путей.
Устроить такую штуку мог только настоящий псих.
– Мне страшно! – прошептала Старкова. – Нас тут заметят.
– Лезем под вагон! – скомандовал я.
И, как оказалось, очень вовремя. Стоило нам только юркнуть вниз – на шпалы, как сбоку раздались шаги и голоса.
– Быстрее валить отсюда надо. Зря ты это затеял, – зло проговорил один и плюнул. – Они где-то раньше соскочили, век свободы не видать!
Его плевок шлепнулся на рельс прямо перед моим лицом.
