Миа Марч - В поисках Колина Фёрта
— Герти, мы с Вероникой печем пирог, а не занимаемся сексом в гостиной.
В кухню вошел высокий, худой мужчина того же возраста.
— Не груби, Ник.
— Послушайте-ка, вы двое, — произнес Ник. — Я не собираюсь так жить. Ни минуты дольше. Я всем сердцем люблю Ли — вам это известно. Я делаю все, что могу — и мое «все, что могу» достаточно хорошо. Мне жаль, что Ванесса умерла. Может, у нас и не сложились отношения, но я ее любил, заботился о ней. А теперь вы пытаетесь лишить меня отцовства, хотя я единственный оставшийся у Ли родитель? Она ваша внучка — я никогда этого у вас не отнимал. Я когда-нибудь пытался ограничить время, которое она проводит с вами?
Он отвернулся, его руки дрожали над рабочим столом.
— Я пойду, — сказала Вероника. — Думаю, вам есть о чем поговорить.
И выскользнула из кухни.
Вероника не ложилась допоздна, надеясь, что Ник позвонит и расскажет, чем закончился его разговор с родителями покойной жены, но к часу ночи он так и не объявился, а она, должно быть, вскоре уснула. Она все еще чувствовала на губах его губы, ощущала это чудесное стремление поцеловать его в ответ. Интересно, как бы все повернулось, если бы дед и бабушка Ли не ворвались в кухню.
Ник был одновременно и прошлым и настоящим, и Вероника испытывала к нему серьезное чувство. Она невольно улыбалась, когда в третий раз за двенадцать часов взбивала яичные желтки, сгущенное молоко, лаймовый сок и цедру для пирога «Уверенность». Она чувствовала это, чувствовала, как приоткрылось ее сердце. Ник Демарко ей нравился, а по тому поцелую прошлым вечером она поняла, что тоже ему нравится. Легкость, какой она не ощущала многие годы, окутала ее, проникая внутрь.
«Мое сердце открыто для Беа. Мое сердце открыто для Ника».
На этот раз ей удалось поставить пирог в печь.
Не успела она закрыть дверцу духовки, как зазвонил телефон, и Вероника схватила трубку.
Пенелопа Вон Блан.
— Я хотела тебе сообщить, что сделала, как ты посоветовала, — сообщила Пенелопа. — Я молилась над тремя чизкейками «Надежда» с соленой карамелью, чтобы наша возможная биологическая мать меня выслушала и поверила всему, что я скажу, и потом ей позвонила и попросила встретиться для разговора, только она и я, и она согласилась. Я призналась, что старалась произвести на нее впечатление, быть такой, как хотелось ей, поэтому и пыталась выглядеть более положительной и все такое. Я рассказала, о чем думаю перед сном, иногда думаю так много, желаю так сильно, что вообще не могу уснуть. Я сказала ей, что значит для меня ее ребенок, почему я буду хорошей матерью. Я все ей рассказала. И мне кажется, начала завоевывать ее симпатии.
— Я очень рада это слышать, Пенелопа.
Она начала нравиться и Веронике.
Они попрощались, и Вероника вспомнила себя в шестнадцать лет, беременную, в «Доме надежды», на консультации, на индивидуальных занятиях по терапии с милой женщиной — социальным работником, приходившей раз в неделю, чтобы встретиться с каждой из девочек. Поселившись в «Доме надежды», Вероника по большей части отмалчивалась, но медленно, неделя за неделей, начала раскрываться. Она подумала о девочках, живущих там сейчас, обо всем, через что они проходят, обо всем, что нужно им сказать. А вдруг она, со своим опытом, поможет им?
Через час Вероника доставила пирог Фриде, пожелав ей удачи со школой медсестер, и, пока не передумала, поехала в «Дом надежды».
Открыв сетчатую дверь, Вероника улыбнулась женщине, сидевшей за столом в вестибюле, там же, где и два десятилетия назад.
— Меня зовут Вероника Руссо. Когда-то я жила здесь, забеременев в шестнадцать лет. «Дом надежды» дал мне много хорошего, и я бы хотела поработать тут волонтером.
Женщина с улыбкой встала и протянула руку.
— Нам пригодится любая квалифицированная помощь. Давайте сядем, и вы расскажете мне о себе и заполните кое-какие бумаги. Разумеется, мы проверим ваши данные и рекомендации. Когда вы сможете приступить? Одна из волонтеров выбыла, а я рассчитывала на ее помощь в эти выходные.
Вероника села.
— Я бы хотела начать как можно скорее.
Сидя в палатке массовки к вечеру в понедельник, Вероника возвращалась мыслями к Нику, который до сих пор не позвонил. Весь день она пыталась выбросить его из головы. Он, вероятно, разбирался с родителями бывшей жены. Может, они провели выходные вместе, одной семьей, и улаживали отношения.
Один поцелуй ни к чему его не обязывает, напоминала себе Вероника, пока шла домой и готовила кухню к приходу учеников, в очередной раз не зная, появятся ли двое из ее практикантов.
Без нескольких минут шесть подъехали Изабел и Джун со своим сыном, а потом прибыла Пенелопа в своем прежнем обличье — вот и хорошо. Вернулись украшения. Макияж. Настоящая Пенелопа. И, подобно внешнему виду, улыбка тоже стала настоящей.
— Дела вроде бы идут неплохо, — сообщила она. — Я снова полна надежд.
Вероника едва успела переговорить с ней, как в дверь позвонили, и ее накрыла волна чистого счастья. Но Ник и Ли пришли не одни: с ними была бабушка девочки. Ник официально представил их.
Пока Ник и Ли, войдя, болтали с остальными учениками, бабушка Ли сказала:
— Я хочу извиниться за свое поведение несколько дней назад. Я была несправедлива.
Вот так перемена.
— Останетесь на занятие? — спросила Вероника.
Женщину, похоже, обрадовало приглашение.
— Но пироги-то обычные? Я не поклонница всяких суеверий.
— Всего лишь добрый старый пирог с клубникой и ревенем, — сказала Вероника.
— Тогда я с радостью останусь.
Когда Ли повела бабушку на кухню, Ник прошептал на ухо Веронике:
— Два дня на это положил, но — вот результат.
Она улыбнулась. Похоже, и ее дела сдвигаются с мертвой точки.
Во вторник утром Вероника услышала, как помощник Патрика Ула сказал, что статисты для сцены в закусочной понадобятся только после двух часов дня, поэтому она позвонила директору «Дома надежды» и спросила, можно ли приехать раньше. Групповое занятие было назначено на десять. Вероника ехала к «Дому», свернув на длинную грунтовую дорогу с раскидистыми деревьями. А увидев белый фермерский особняк с вывеской и диваном-качелями на крыльце, вспомнила себя, сидящую на них, перепуганную, встревоженную, полную страхов о том, как будет чувствовать себя после рождения и передачи ребенка на усыновление, а консультант, сидевшая рядом, молча обнимала ее, позволяя выплакаться. Именно это Вероника и хотела делать для здешних девочек: слушать; служить плечом.
Она поставила автомобиль на стоянке рядом с тем местом, где родила в «Скорой». Сидя в машине, Вероника понаблюдала за несколькими гулявшими по двору девочками. Они выглядели такими юными и ранимыми, кроме одной или двух с довольно жесткими лицами и чрезмерной косметикой. Около десяти Вероника поднялась на крыльцо и открыла сетчатую дверь. За столом сидела незнакомая ей женщина.
— Вы, должно быть, Вероника, — сказала она, вставая. — Я — Лариса Деннис, старший консультант в «Доме надежды». Вы как раз вовремя к занятию группы.
Появилась директриса, поздоровалась с Вероникой и села за стол, а она вслед за Ларисой прошла в большую комнату с окнами на задний двор. Там были расставлены в кружок десять огромных мягких пуфов фиолетового цвета и несколько кресел-качалок. За минувшие двадцать два года обстановка в комнате совершенно не изменилась. Все те же бледно-голубые стены с вдохновляющими постерами.
С боем часов стали собираться девушки, рассаживаясь на пуфы и в кресла. Одна, на последних сроках, выбрала кресло с откидывающейся спинкой и подставкой для ног. В руках девушки держали шары здоровья.
— Доброе утро, девочки, — сказала Лариса. — К нашей группе каждую неделю присоединяется новый волонтер. Вероника Руссо жила в нашем «Доме надежды» двадцать два года назад, в шестнадцать лет. Она будет помогать во время консультационных бесед и оказывать нам поддержку. Выяснилось, что Вероника мастерски печет пироги, поэтому, если кто-то хочет научиться этому искусству, встречаемся на кухне в одиннадцать часов.
Раздалось дружное: «Я!», заставившее Веронику улыбнуться.
— Я мечтаю о тыквенном пироге, — сказала сидевшая на пуфе рыжая девушка.
— Лучше лаймовый.
— Шоколадно-сливочный.
— Все что угодно, кроме яблочного. Надоел.
Вероника улыбнулась.
— Как насчет всех вышеперечисленных?
Послышались радостные восклицания. Умеет пирог осчастливить людей. Особенно — беременных девочек-подростков.
— Пришли к согласию насчет сегодняшней темы? — спросила у группы Лариса.
— Раз тут есть человек, который жил здесь, можно задать ей вопросы?
Лариса посмотрела на Веронику.
— Не против импровизированного интервью?
— Спрашивайте, — сказала девочкам Вероника. — Только сначала называйте свое имя, чтобы я знала, кто есть кто.
