Слава Сергеев - История моего безделья
Перечислю, так сказать, обязательные процедуры.
Комсомольские собрания через день, овощная база по субботам, обязательная “общественная работа”минимум раз в неделю, еженедельное же 2-3-часовое радение в актовом зале. (Кстати, какие “акты”? Точно половые…) Чтобы не могли головы поднять!
Тематика радений могла быть самой разной - от торжественного барабана 7 ноября до безуспешных заклинаний китайских агрессоров во Вьетнаме в 80-м году. И - плюс ко всему (для меня самое страшное): жестокая борьба за стопроцентную посещаемость. Вплоть (в - плоть, чувствуете острие?) до лишения стипендии… Это “до лишения стипендии” висело над нами все 5 лет. До сих пор (сколько времени прошло!) холодеет в груди при этих словах - 40 советских рэ были внушительной по тем временам суммой…
Пидор-староста отмечал всех отсутствующих (просить было бесполезно, смотрел честными глазами: “да меня самого проверяют”…), после определенного числа пропусков шли вызовы в деканат:
- Почему не были?!
Объяснения типа - плохой преподаватель, неинтересно читает, не принимались, просто отметались со смехом: мало ли что вам не нравится, сидите! Или - невинный взгляд - уходите!.. Типа: вы уходите на набережную Темзы … Но я всё равно пропускал наиболее тоскливые часы и особенно первые пары - опять к 8.30, за что боролись! - иногда читал книжки на больших собраниях (когда людей много, это не так видно) и обнаглел настолько, что не пошел на первую же, нет, каков нахал! - первую же Овощную базу…
3. Я ходил!..
Здесь наша история приобретает черты настоящихвоенных мемуаров, так как после этого антиобщественного поступка в инстанциях наступило странное молчание.
Сперва староста меня спрашивал: ты почему не был?! потом вдруг отстал, я все ждал вызова в деканат, в комитет (сейчас долго не мог вспомнить, как это называлось, представляете, забыл?! а вспомнил и в очередной раз вздрогнул, слышите: КОМИТЕТ КОМСОМОЛА…), но ничего не было, все было тихо.
Теперь-то я понимаю, что со мной решили разобраться неформально (в стиле “коллектив - лучший воспитатель”), благо в нашей группе было много ребят с производства и так называемого рабфака… Но до сих пор не знаю точно, а было бы интересно узнать, было ли дальнейшее официальным решением, “спущенным сверху”, или спонтанным волеизъявлением улья.
Развязка наступила недели через две.
- Ты почему не ходил?! Все ребята были!.. - спросил у меня после физкультуры некий комсомольский активист, ныне, как и положено комсомольскому активисту, проживающий в штате Мичиган, США, - ты почему не был, бля?! Все же - были?!.
И тут я - один из немногочисленных, увы, случаев в моей жизни - вдруг заговорил со всеми на правильном языке (сам от себя не ожидал, честное слово):
- А пошли бы вы все - на х..! - отчеканил я, ужасаясь собственной смелости.
Или наглости?
Понимаю, что уморительно, невыносимо серьезен, но послушайте, пожалуйста, прошу Вас, послушайте, это очень важно для меня, маленького серого зайчика, сидящего в густой траве нашей жизни, в страхе, разочаровании и ненависти впередсмотрящего в телевизор, что все, слышите, ВСЕ - что на эту Овощебазу не пошлииз группы в 25 человек только двое: я и еще одна девочка, куколка, беленькая мамина дочка с пушистыми белыми волосиками, но она “заболела”, хитрюга, так что в общем она не в счет, - ЧТО ВСЕ ПОШЛИ, А Я НЕ ПОШЕЛ.
- Что-о-о?!
Позднее, курсе на 4-м, когда всё уже быльем поросло и все стали более или менее своими, и “коммунисты”, и беспартийные как-то сильно выпили и активист вдруг признался - выдал служебную тайну: а мы хотели тебе п…ы - дать. И дали бы…
- Что же помешало? - удивился я.
- Если бы ты меня не послал.
Я снова удивился:
- Как это, - наверное, должно было быть наоборот?
- Ну, мы решили, что раз ты так хамишь, значит, за тобой кто-то есть…
Похоже, он до сих пор в это верил.
Позднее я читал нечто подобное в мемуарах диссидентов. Невероятно, но оказывается, дракона можно было взятьна понт!..
А теперь, когда прошло уже пятнадцать лет, темница рухнула и частью устояла, а частью восстанавливается и даже архивы КГБ открылись, закрылись и снова закрылись, и многое тайное той поры стало явным, откроюсь и я, ибо вышли уже все сроки давности:
Я… я ходил.
Я ходил на эту проклятую базу!
Но, видимо, так не хотел, так “ломало”, ведь была суббота, вечер, осень - какая база!.. что опоздал к месту сбора и когда, наконец, в старой штормовке и сапогах (во видок-то был, да?.. бомж!) приехал на эту е..ную Варшавскую (опять то же место!), в центре зала, слава Богу, уже никого не было. Я походил немного по вестибюлю, а потом наверху вдоль каких-то гаражей и заборов, никого не нашел и с облегчением поехал домой…
По дороге вспомнил свое недавнее трудовое прошлое, подумал: а может, все-таки зря ушел с завода? Нас-тона базы не посылали, мы были пролетариат, белая кость, священные животные, нас не трогали, на базу гоняли только “интеллигенцию”, совслужащих, об этом уже тысячу раз писали: способ показательной классовой порки, магическая инициация, уголовное опускание, радость и развлечение овощебазных ворюг из партии и народа…
А потом хотел взять справку, покаяться, что-то придумать - и поленился, не взял, вроде не трогали, и я плюнул - решил, что обо мне забыли.
И в результате невольно! Противопоставил себя.
Всем!
Потому что у нас - никто не забыт и ничто не забыто.
(Снова общий ужас в зрительном зале…)
1-е замечание по ходу
Дал тут почитать свои записи одной знакомой. Она прочла и говорит: интересно, конечно, очередная “Застойная летопись”, но борьбы-то нет. Где борьба?
Я подумал: и правда. Надо борьбу. Расстроился.
А через пару недель перечитал еще и увидел: подруга - дура. Есть борьба! Но моя.
Заячья. Заячья борьба.
2-е замечание по ходу
Могут спросить: зачем я это все пишу? Что это? Терапия? Жалобы? Самоанализ? Сведение счетов, когда стало можно?
- Нет, это попытка освободится.
4. Из записи второй: начало пути
На выпускном вечере в институте наш завкафедрой, неплохой в общем мужик, напутствуя нас на прощание и прокричав официальную часть, неожиданно сказал:
- Возможно, эти пять лет вы будете вспоминать как лучшие годы своей жизни.
И все последующее десятилетие, пока - три минуты на размышление - пока не кончился “Совок”, работая в различных НИ-И и Кэ-Бэ, я вспоминал его слова.
Еще раз прошу, простите мне эту постоянно возникающую кондовую публицистичность, но дайте гвоздю- персонажу поэмы Маяковского “150 тысяч” (или “150 миллионов”? не помню…) выкрикнуть слова, что давно лежат в копилке…
Какие слова?
- Оставьте нас в покое! - вот какие…
Закончили мы в июле или июне. После некоторых мытарств при распределении, счастливо избежав уже готовившейся принять молодого специалиста плавучей нефтяной платформы в Северном море (слышите, как шумит ветер в обледенелых снастях, как разбиваются волны о могучие сваи - колонны), я устроился в некий отраслевой НИИ, имевший один большой недостаток - он находился у московской кольцевой автодороги.
А может… Может, зря испугался? И несчастливо избежал? Как знать, было ли на 100 % романтической дурью наших родителей все эти Камчатки, новосибирские Академгородки, Хабаровски и Благовещенски, костры, байдарки, гитары, походы и прочее… От системы, конечно, не убежишь, но, ведь сказал Поэт: лучше жить в глухой провинции у моря. И потом слегка проветрить мозги, просто на пару лет сменить обстановку, пока молодой, было бы наверное даже полезно…
Но что теперь говорить - испугался.
Контора, где я должен был “отрабатывать” (было еще такое слово - “оттарабанить”) свое распределение, занималась добычей и перепродажей - современная шутка - переработкой (помните эти заклинания? Уренгой! Помары! Ужгород!..) не то нефти, не то газа.
Эх, вот не помню, чего же я все-таки делал положенный месяц, а у меня хитреца как-то получилось целых два месяца последнего еще студенческого отпуска между дипломом и началом трудовой деятельности…
Наверное, поехал в свою любимую Прибалтику, в Ригу, на ихнее взморье и там занимался онанизмом, гуляя взад-вперед по песчаному а ля Мунк - в зеленых водорослях и валунах - берегу, читая дефицитного Бальмонта, выменянного в знаменитом рижском книгообмене на бывшей Ленина на еще более дефицитный том из московской серии “Зарубежный детектив”, ругая перед консервативной (но очень сексуальной) подругойизПодмосковья советскую власть и убеждая себя, что это все - я имею в виду симпатичную подругу с короткой стрижкой, пляж в водорослях, аккуратненький чистый поселок, дом под островерхой крышей, в котором мы снимали комнату, магазин, в котором всегда всё было (и даже масло!) - уже на Западе.
