Уходящие из города - Галаган Эмилия

Смерть ей к лицу

Это только в книжках бабушка – старушка в платочке, которая угощает внуков пирожками или конфетами. Бабушка Сергея Маргарита Ивановна платочков не носила и по направлению пирожков и конфет никакой деятельности не вела. Высокая, с прямой спиной, худая; темные (но чем ближе воспоминания к нулевой отметке дня сегодняшнего, тем они белее) волосы уложены в улитку на затылке – волосок к волоску. Бабушка носила темно-синий шерстяной сарафан и белоснежную блузку с красивыми складками на высокой груди. Пальцы Маргариты Ивановны были унизаны кольцами с камнями, и говорила она как будто лязгала ножницами:

– Как окончил четверть, Сережа?

Он отвечал:

– С тремя тройками… (Ну или по-другому, количество троек варьировалось.)

Маргарита Ивановна спрашивала:

– А мог бы лучше?

Сергей неизменно говорил:

– Ну… мог бы.

– Тогда – в следующей четверти пообещай нам получить меньше троек!

– Обещаю!

– Молодец! Но помни: главное – оставаться хорошим человеком!

Бабушка Маргарита Ивановна отчеканивала эти слова и всем своим видом показывала, что разговор окончен и он, Сергей, ее больше не волнует.

Дедушка Леонтий Палыч был ниже бабушки, незаметнее и тише, немного сутулился, носил большие очки с толстыми стеклами, одевался всегда в добротный серый костюм и рубашки – нежно-голубую, бледно-розовую или белую в тонкую розовую полоску. У него были абсолютно седые, но очень густые волосы, торчавшие в разные стороны, и такая же борода. В кармане рубашки дедушка носил складной ножик. Придя в гости, Леонтий Палыч всегда доставал его – и Сергей тут же приносил ему стакан, в котором стояли карандаши. Дедушка обожал точить карандаши. Он срезал с них тоненькие-тоненькие полоски дерева, тщательно затачивал грифель, чтобы карандаш был острым, как игла. Однажды обнаружилось, что ножика нет, и тогда дедушка Леонтий Палыч наточил карандаши лезвием для бритвы. Получилось не хуже.

Разговаривать дедушка не любил, так как был почти глухой, и только бабушка Маргарита Ивановна могла до него докричаться.

– Домой, домо-о-ой! Собирайся! Мы уже уходим! Ухо-одим! Ничего-о не забыл?

Дедушка оглох очень давно, кажется, еще на войне, в которой участвовал совсем молодым; большую часть жизни он ничего не слышал и, если судить по его виду, был не слишком этим огорчен, научившись находить в тишине что-то отрадное своему сердцу.

– Таня, Сергей, очень вас прошу: заботьтесь о Ленечке! Я ведь раньше уйду, я на десять лет старше! Заботьтесь о Ленечке, я вас прошу! Это ваш долг перед ним как младших перед старшим поколением!

Сколько Сергей себя помнил, бабушка говорила это маме и папе, а папа в свою очередь говорил ей:

– Маргарита Ивановна, ну конечно… Маргарита Ивановна, но это вы рано… Желаем вам еще жить и жить… и уйти в один день с Леонтием Палычем…

Слова папы подхватывала мама («Ну коне-ечно, мамочка, ну коне-ечно, мы папу не бросим, но вы живи-и-ите, живи-и-ите!..»), и даже Сергей к ним присоединялся. Эти фразы повторялись раз по десять, пока дедушка медленно-медленно шнуровал ботинки в прихожей, а потом они с бабушкой уходили в свою квартиру в старом доме на Благодатной. Там было несколько старинных домов с высокими потолками, огромными окнами и паркетными полами. В гости к бабушке и дедушке Сергей ходил редко: когда он был маленьким, бабушка переживала, что он может что-то сломать или разбить (так оно и оказалось, конечно), а когда он подрос, ему самому стало неинтересно в этой холодной, неуютной квартире, полной неудобной громоздкой мебели и каких-то будто бы ценных вещей. Если только смотреть на это все да прикидывать, где это добро можно продать и сколько выручить… Хлам бывает неожиданно дорог – а у некрасивой девицы обнаруживается аж два поклонника. Бывает всякое.

Дедушка Леонтий умер неожиданно, во сне. Тихо и мирно скончался, не доставив никому никаких хлопот. Его удалось похоронить в хорошем месте. Не на дальнем кладбище, куда ехать три с лишним часа по колдобистой дороге, а на старом, где хоронили всяких шишек (как это правильно? сотрудников городской администрации?): все же ветеран, уважаемый человек.

Бабушка Маргарита Ивановна произошедшего будто не заметила. По-прежнему приходила в гости к дочери и зятю раз в несколько месяцев, по-прежнему спрашивала Сергея про то, как он окончил четверть, и по-прежнему говорила маме с папой:

– Помните: вы должны позаботиться о Ленечке! Я первая уйду, я на десять лет старше! А вы должны позаботиться о нем! Это ваш долг перед ним как младшего поколения перед старшим!

И отец, и мама все так же ей подыгрывали, пусть и более неуверенными голосами, стыдливо и виновато, но бабушка была не Станиславский, не кричала «не верю», а только кивала и снова повторяла свою бессмысленную просьбу. Она не понимала, что деда больше нет. А может, для нее его и раньше не было.

Однажды в субботу, через год после смерти дедушки, папа вызвал такси, и Герасимовы всей семьей отправились на кладбище. Была весна, тот период, когда еще холодно, но травка уже пробивается, хочется расстегнуть куртку, но как только это делаешь – за горло берет ледяная рука.

Отец приказал одеться в немаркое: «Прибраться надо да глянуть, как памятник встал, не просел ли».

Оградок там тьма-тьмущая, пройти трудно, чтоб не разодрать одежду об острые пики. Деревьев много, стоят голые и смешные, растопырились, ждут листву. Только ряд вечнозеленых туй, которыми обсажена центральная дорожка, выглядит солидно: как будто они одни знают, что такое дресс-код. Памятники в основном новые, мраморные, высокие, с золочеными надписями.

Отец сгреб с могилы облезшие, старые венки, понес на мусорную кучу, мама принялась отмывать памятник, достав принесенную из дому пластиковую бутылку с водой и тряпочку.

– Сереж, тут между плит уже трава пробивается, возьми ножик да повычищай ее! – сказала мама.

Сергей ползал на карачках по плиткам, которыми был вымощен участок, и выколупывал пробивавшуюся между ними молодую травку. Занятие абсолютно бессмысленное: новая трава вырастет через пару дней, но возражать Сергей не стал – надо так надо, ругаться с родителями смысла нет (зачем тогда ехал, спрашивается?).

Бабушка сидела на лавке возле могилы деда. Высокая, прямая. В черном пальто, с красиво повязанным шарфом – белым в черный горошек. Руки сложила на коленях и сидела, пока все они ползали (кладбищенские муравьи, блин), скребли и мыли. Эта картина была такой странной и глупой, что Сергей тихо кипел от злости.

Он уже тогда понял, что это бесполезно, и оказался прав. Через месяц после той поездки Маргарита Ивановна снова пришла к ним в гости и все так же говорила маме и папе: «Вы должны заботиться о Ленечке! Помните: это ваш долг перед старшим поколением!» и Сергею: «Помни: главное вырасти хорошим человеком!» И он по-прежнему обещал ей, что в следующей четверти у него будет меньше троек, хотя к тому моменту он был бы рад, если б их стало больше – и все двойки (чертова физика, чертова химия, чертова алгебра) превратились бы в тройки.

Бабушка Маргарита Ивановна умерла, когда Сергей служил в армии (он и косить-то не стал главным образом потому, что отец сказал: «Серег, пойми, она нас из завещания вычеркнет, если ты долг родине не отдашь. Все брату матери отойдет, дядьке твоему»). Сергей был даже рад, что не попал на похороны: спасибо родителям, что сообщать не стали. Честно говоря, после того семейного посещения кладбища в одиннадцатом классе Сергею не хотелось бы туда попадать еще лет сто. После дембеля на могилку Маргариты Ивановны он не ходил. Нафига?

Жизнь его так завертела, не до траурных ритуалов. Нужна работа, а с этим в Заводске негусто, так что Сергей искренне обрадовался, когда нашел ту контору. Работа непыльная, ходишь в костюмчике, аккуратный, интеллигентный, не железяки на заводе тягаешь. Его бывший одноклассник Андрюха Куйнаш санитаром одно время работал – вот где работа тяжелая. А тут… ну, только ноги болят (Владу Яковлеву такая работа не подойдет: он-то на своей ноге не ухромает далеко). А Сергею что – получил товар, вышел и пошел. Да, люди порой матом послать могут и даже в драку полезть. Но опять-таки, кто с Сергеем полезет драться-то? Почти метр девяносто парень, молодой, крепкий, только из армии. Кто кого, как говорится. И с девчонками можно познакомиться. У Сергея сразу несколько параллельных романчиков завертелось – не о том ли мечталось в армии? Девушки, конечно, не попадали в категорию основных клиентов: молодежь и сбережений, как правило, не имеет, и соображает кое-что. А ему нужны те, кто вроде и при деньгах, но без мозгов, то есть пенсионеры.