Станислав Новицкий - Запуск разрешаю! (Сборник)
— Это нужно для работы. У них криминал. У нас растет преступность. Понимаешь?
— Нет. Говори, что задумал.
— Мы должны учиться друг у друга. Обмениваться опытом. Что здесь непонятного?
Виктор сует Майклу трубку. Он терпеливо выслушивает объяснения Лены.
— Понимаю, — говорит Майкл, — для работы. Все для работы.
Он звонит какому-то знакомому депутату. Тот еще кому-то. Затем Майкл набирает номер важного человека в полиции. Наконец, договорились. Виктора, меня и Лену приглашают на официальную встречу в местные органы правопорядка…
— Может быть, — торжественно сообщает Майкл, — полицейские возьмут вас на ночное дежурство.
На третий день приезд нашей делегации с размахом отмечали в небольшом кафе.
Праздничную вечеринку организовали местные жители. Пришли целыми семьями. Со своей едой. Закуску везли и несли в пузатых термосах, кастрюльках, горшочках. Ну прямо как в нашей деревне. Все припасы выкладывали на отдельный широкий стол. Каждый сам подходил и выбирал угощение по вкусу. Спиртным обеспечивал бар. После коротких официальных выступлений занялись интеллектуальной разминкой. Выясняли, кто лучше знает чужую страну. Советская команда не подкачала. Мы вспомнили названия десятков штатов США, едва ли не всех американских президентов. Перечислили множество имен литераторов, режиссеров и актеров. Американцы не могли назвать даже несколько союзных республик СССР. Чуть отыгрались на писателях. С треском завалили музыку и кинематограф. Под смех и аплодисменты бросили это дело. Остановили бой ввиду явного преимущества. Нашей команде от спонсоров вручили конверт с денежными знаками. Руководитель группы сразу в микрофон пообещал:
— На выигранную сумму российская делегация устроит ответный банкет.
— По нашим старинным обычаям, пропьем вместе, — разъяснил со сцены Виктор.
— Мы вас всех приглашаем! О дате и времени будет объявлено дополнительно!
— Ура-а-а!
— А сейчас — танцы!
В разгар вечеринки Виктор подсел к какой-то барышне. Она долго гипнотизировала его своими изумрудными глазами. Кожаная юбка, высокие каблуки, блузка с глубоким вырезом. Нервные пальцы то и дело щелкали зажигалкой. Русский ей нравился. Виктор улыбнулся и поздоровался. Как всегда, запаса слов хватило ненадолго.
— Меня зовут Виктор. Сколько вам лет?
— Джессика, — девушка смело протянула Виктору руку. — Мне восемнадцать. Я совершеннолетняя, — с вызовом произнесла она и снова заглянула Виктору в глаза. — Уже можно…
— Что она сказала, Лена? Переведи.
— Она сказала, что ей восемнадцать.
— А еще? Она сказала еще что-то.
Зазвучала музыка. Джессика поднялась. Опустила руки Виктору на плечи. Они танцевали молча. В конце музыкального такта я слышал, как она повторила: «Мне восемнадцать. Уже можно все».
— Она опять сказала еще что-то. Серж, ты слышал?
Лена подошла ко мне и шепнула:
— Не хватало нам скандала. Останови Шлейкина.
— Как?
Парочка не расставалась. Она держала его за талию. Он не отпускал ее руку. Глаза Шлейкина искрились:
— Переведите, что она хочет.
Чтобы не привлекать лишнего внимания, отошли к дальнему столику. Джессика прижалась к Виктору. Склонила голову ему на плечо. Начала объяснять нам с Леной, что она уже взрослый, самостоятельный человек. Русский ей очень нравится. Она хочет уйти. Не может ли Виктор проводить ее.
— Переводите же, — торопил Шлейкин.
— Она сказала, что еще недостаточно взрослая. Ей пора уходить, — медленно и внятно перевела Лена. — Восемнадцать считается в Америке юным возрастом.
— Ага. Типа наших малолеток. Ничего. Восемнадцать не шестнадцать, — оживился Виктор.
— Она не может долго задерживаться. Ей пора уходить.
— А про меня что она сказала?
— Ничего.
— Она произнесла «Виктор».
— Сказала, что в общем ты ей понравился.
— Спросите. — Виктор начал помогать себе жестами. — Могу я ее проводить? Мы могли бы интересно пообщаться.
— О чем ты с ней будешь говорить? — не выдержал я. — И на каком языке? Короче, не приставай к ребенку.
— Не мешай, Серж. Чую, здесь наклевывается. Ленка, переведи.
— Виктор, сожалеет, что не может Вас проводить домой. У него важная беседа, — перевела Лена.
— Жаль, — сказала девушка. Посмотрела на Виктора загадочно и томно. — У меня никого нет дома. Родители уехали. Виктор мог бы провести остаток вечера у меня.
Из всего, что произнесла Джессика, Виктор кое-что уловил.
— Что она сказала про родителей?
— Говорит, они строгие. Если узнают, что дочь ушла ночью с незнакомым человеком, ей влетит.
— Мамы, папы нет дома, — повторила Джессика. — Вернутся завтра.
— Родители уже едут сюда, — перевела Лена. — Сейчас будут.
Виктор встал. Официально протянул Джессике руку. Сухо пожал кончики пальцев. Пересел за другой стол.
— Я что-то не так сказала?
— Все так, — объяснила Лена. — Дело в том, что Виктор — полицейский. Человек с высокими моральными принципами. Ты ему понравилась. Но то, что ты предлагаешь, неприемлемо. В смысле, он не может провожать молоденьких девушек. К тому же он женат, и у него могут быть неприятности на работе.
— Жаль, — огорчилась Джессика. — По правде сказать, он мне очень понравился. — Она подошла к Виктору. — Вы благородный, честный офицер. Извините меня. И выбросьте из головы все, что я вам наговорила. — Джессика быстро поцеловала Шлейкина в щеку и выбежала из кафе…
— Классная девчонка, — сказал Виктор. — Жаль. Я бы с такой покувыркался.
Утром, как обычно, Джон привез свежие китайские газеты. В этот раз он явился с приятелем. Тот так и не вышел из машины. Только помахал нам рукой, когда Джон вручал газеты. Мы с Виктором снова не подаем виду. Пьем кофе. Читаем новости. Виктор, отложив китайскую газету, украдкой рассматривает комиксы про Микки-Мауса. Старую детскую книжку он нашел в кабинете Майкла. Не расставался с ней до конца поездки.
Я заметил: когда Виктор увлекался чтением, он начинал слишком громко есть.
— Виктор!
Он не слышит.
— Виски!
— А? Что?
— Пожалуйста, или не чавкай, или сними ошейник. А то, ей-богу, идет перебор.
— Да ну тебя, — отмахивается Шлейкин.
Во дворе Джон о чем-то беседует с Майклом. Иногда поглядывает на нас через распахнутое окно. Вот уже несколько дней он исправно ездит в соседний город за газетами. Сейчас ждет, когда мы покончим с текстами. Нам это уже самим надоело. Но признаться Джону теперь нет никакой возможности. Боимся обидеть. По-дурацки все вышло. Что делать.
— Какие новости? — кричит Джон в раскрытое окно. — Всё о’кей?
— О’кей, — киваем мы.
— Как Ельцин? — прощаясь, указывает Джон на очередной портрет китайского лидера. — Кажется, этот политик набирает силу. Ни дня без его фотографий.
Я прошу Джона не привозить больше газет.
— Почему?
— Невозможно читать, — говорит Виктор.
— Как так?
— Надоела эта коммунистическая агитация, — объясняю, — да и тебя не хочется утомлять.
— Ничего, — улыбается Джон. Кажется, он доволен, что нам разонравилась пропаганда. — Это мое удовольствие.
Джон садится в машину.
— Читают? — спрашивает приятель.
— Как видишь, — радостно отвечает Джон.
По графику, составленному Майклом, пополудни у нас знакомство с бизнесом Доминика.
— Он хозяин огромной мастерской, — по дороге напоминает Майкл. — Долгое время сам чинил автомобили. Работал на дядю. Отнюдь не родственника. Сейчас кроме ремонта машин у него несколько заправок и автосалон.
— А магазинов у него нет? — интересуется Шлейкин.
— Каких?
— Для торговли сувенирами. Ну, там ложки, поварешки, резьба по дереву.
— Виктор, — говорю, — ты опять за свое?
— Нет. Таких магазинов у него нет.
Подъехали. Майкл перекинулся несколькими словами с дежурным. Сказал, что нас пригласил босс. Этого оказалось достаточно, чтобы пропустили на территорию.
Уютная, светлая приемная. Шустрая секретарша угощает нас кофе. Вдруг на столе у нее что-то затрещало. Из прорези черного аппарата вылезла какая-то бумажка с изображением машины.
— Что это?
— Авто для ремонта.
— Мы про бумажку.
— Это факс, аппарат для передачи изображения по линиям связи.
— С ума сойти.
— Вы что, не видели?
— Нет. А это?
— Ксерокс. Смотрите, я могу делать на нем копии.
— Фантастика.
— А это?
— Это телефон.
— А он для чего?
— Да ну вас.
Нас снова угощают кофе. Ждем Доминика. Его никак не могут найти. Секретарша расстроилась. Говорит, шефа видели на производстве. Мы выходим во двор. Медленно прогуливаемся вдоль ярких цехов и ангаров. Заходим в один из них. Вокруг — кадиллаки, доджи, линкольны, форды. Они будто сошли с экранов американских кинокартин. В мастерских светло и чисто.
