Андрей Рубанов - Хлорофилия
– Молодые люди, это глупо. Неужели вы решили, что я имею отношение к мафии?
– Мы ничего не утверждаем, – деревянным голосом произнес Савелий. – И мы не молодые люди. У нас есть веские основания для подозрений.
– Переубедите нас, – небрежно предложил Годунов. Доктор улыбнулся еще шире:
– Но чего ради? Вы что, работаете в полиции нравов?
– Ха, – выдохнул Годунов. – Это не разговор. Савелий – журналист, я – литератор, мы известные люди, у нас репутация. Наше слово кое-что весит. К тому же вы читали мою книгу… Обещаю, все останется между нами. Мы хотим знать, можно ли вам верить. Хотим понять, почему пропадают люди. А вы ведете себя как человек, который знает многое, если не все, и помалкивает…
– Молодые люди, – медленно повторил доктор, – помалкивать – это тоже позиция. Кстати, не самая плохая. Особенно в наше время. – Он встал. – Пойдемте со мной. Я покажу вам свою мафию. Своих «друзей» и «подруг». То, что вы увидите, вас шокирует. Но вы заговорили о доверии… И у вас, я вижу, благородные намерения. Лучший способ установить доверие – позволить вам узнать то, что знаю я. Не так ли?
Смирнов перестал улыбаться, повернулся и прошел в соседнюю комнату. Она оказалась сплошь заставлена шкафами и стеллажами, где были во много рядов выстроены огромные фляги с питьевой водой. Савелий уловил сильный странный запах.
– Лаванда, – мгновенно опознал Годунов.
– Здесь мы храним постельное белье, – негромко пояснил доктор. – И разумеется, воду. Мы расходуем воду в огромном количестве.
Он нажал кнопку. Один из шкафов сдвинулся в сторону, открывая массивную стальную дверь.
– Прошу за мной. Соблюдайте тишину и ничего не трогайте. Они вошли в коридор. Сделали несколько шагов по толстому
белому ковру. За огромным, от пола до потолка, стеклом увидели обширную светлую комнату. Вдоль стен стояли в ряд десятки маленьких детских кроватей. Смирнов посмотрел на спутников, поднес к губам палец. Часть стеклянной перегородки скользнула в сторону.
Герц шагнул.
Здесь был свежайший прохладный воздух, как в сосновом лесу, а влажность явно приближалась к ста процентам.
В ближайшей к себе кровати Савелий увидел ребенка. Мальчика. Голого, лежащего на боку. Ребенок спал.
Он был обыкновенный, пухлый. Может быть, годовалый. Или даже младше. Пальчики на одной руке слегка шевелились.
Он сопел и иногда шевелил бровями – ему что-то снилось.
Его кожа имела оливково-бронзовый оттенок.
Стебли за окном изменили положение, приоткрылся просвет, ударило предзимнее солнце, густо-желтое, – в его лучах младенец стал просто зеленым.
Он был зеленый, как сосновая хвоя. Как березовый лист.
Савелий наклонился, чтобы рассмотреть внимательнее, и ему показалось, что зрение обманывает его, а когда он понял, что не ошибся, – пол стал плавно уходить из-под ног. Чьи-то руки удержали его, подхватили за плечи, за поясницу.
Очнулся он в коридоре, сидящим на кушетке. Мрачный Годунов совал ему в зубы стакан с водой. Вода лилась по подбородку и дальше вниз, на грудь, на рубаху. Голос доктора доносился, словно сквозь вату.
– Мы называем их «зеленые дети». Сейчас тут у нас тридцать малышей. Самому старшему – четырнадцать месяцев. Это очень необычные дети. Мы знаем о них очень мало. Говоря простым языком, они наполовину – люди, наполовину – растения.
Годунов увидел, что Савелий уже владеет собой, немедленно вручил ему полупустой стакан и выпрямился:
– Дайте угадаю. Они ничего не едят? Доктор кивнул:
– Даже материнское молоко.
– Но много пьют.
—Очень много, – кивнул Смирнов. – Они набирают вес как люди – примерно семьсот граммов в месяц за первые полгода жизни. При этом употребляют воду как растения: на один грамм сухого веса – примерно пятьсот граммов воды. То есть каждый ребенок в сутки выпивает около двенадцати литров. Физиологически младенцы вполне здоровы. Органы чувств, нервные реакции – все в полнейшем порядке. Но они не мочатся и не испражняются – всю воду испаряют через кожу. Они дышат как люди, зато их кожа, как у всякого растения, поглощает углекислый газ, освобождая кислород. Здесь у нас нет кондиционеров, но всегда свежо и влажно. Эти младенцы – уникальные существа. Они не желают смотреть, слышать, обонять и реагировать. Их глаза обычно закрыты, даже если они бодрствуют. Ни один ни разу не заболел. У них нет диатеза, аллергии, кожных раздражений. Они умеют ползать, кричать и плакать, но в состоянии покоя никуда не ползут и не кричат…
—Только растут, – произнес Годунов.
—Да, – подтвердил Смирнов. – Растут.
—Тянутся к свету прозрачному, – пробормотал Савелий и глубоко вдохнул носом.
—Заткнись, – прошептал Гарри Годунов. – Послушайте, доктор, а ведь это катастрофа.
—Может быть.
—А власти? Они знают? Что они делают?
—Они все знают. Но пока только наблюдают. Точнее, наблюдаем мы, с ведома властей.
—Надо бить тревогу!
—Скоро начнут, – спокойно ответил доктор. – Возможно, в ближайшее время. Видите ли, тут имеется некая предыстория… Два года назад было принято окончательное официальное решение о том, что употребление мякоти стебля не приносит организму человека никакого вреда. Понимаете?
—Да. – Годунов подошел к прозрачной стене и прижался лбом. – Я давно этого ждал. Они решили легализовать траву.
—Именно. Конечно, осторожно и поэтапно… Так сказать, не сразу и не для всех… Исследования продолжались сорок лет и велись очень тщательно. Сотни лабораторий, государственных и частных, работали независимо друг от друга, и никто не нашел никаких противопоказаний. Академики-лауреаты – биологи, психологи, химики и так далее – в один голос заявили, что мякоть стебля абсолютно безвредна. Для государства открылся новый источник доходов. Мякоть собирались экспортировать в огромных масштабах. Кое-кто уже потирал руки. Все было готово, и первые контракты подписаны… Лучшую цену, разумеется, предложили американцы… Речь шла о невообразимых суммах, по сравнению с которыми китайские депозиты – чепуха. А потом, – доктор положил на стекло ладонь, – появились эти вот зеленые младенцы… Один из моих бывших учеников, талантливый педиатр, наблюдал самый первый случай, написал статью и связался со мной… Сейчас его статья засекречена. В настоящий момент мы имеем почти тысячу зеленых детей. Все они изолированы в таких заведениях, как это. Мы работаем с ними.
—А родители? – спросил Годунов.
—С ними тоже работаем. Пока нам точно известно одно: и отцы, и матери этих детей систематически употребляли мякоть стебля. Не сырую – очищенную и концентрированную.
