Ирвин Шоу - Хлеб по водам
— Заезжает сюда время от времени, — словно угадав его мысли, заметил Хейзен. — Почти всегда экспромтом. Дом такой большой… — Он сделал паузу. — Она вдова моего близкого друга. Умер всего в сорок семь. Ушел, как… — Он прищелкнул пальцами. — Играл в гольф. Сердечный приступ.
— Похоже, она стойко перенесла эту потерю, — заметил Стрэнд. Хейзен, сощурившись, взглянул на него.
— Она поступает достаточно мудро. Все время занята, все время при деле. Является совладелицей художественной галереи. Они сотрудничают с какой-то галереей во Франции — прекрасный предлог съездить в Европу несколько раз в году. Иногда болтает глупости. Но, уверяю, Линда совсем не глупа, — сдержанно добавил он. — Целиком посвящает себя благотворительности.
— Хотелось бы надеяться, что, когда я умру, моя жена тоже смогла бы целиком посвятить себя благотворительности.
— Он работал на Уолл-стрит. Очень проницательный был делец, — продолжал Хейзен, игнорируя его ремарку, которая вдруг показалась самому Стрэнду грубой до неприличия. — Просто творил чудеса. Вечно перерабатывал. А вы читали, что почтальон в среднем живет гораздо дольше управляющего крупной корпорацией?..
— Да, постоянно на ногах. — Стрэнд от души желал, чтобы хоть кто-нибудь зашел в гостиную, поскольку беседа приобретала все более странный характер.
— Кстати, можете снять галстук, — не унимался Хейзен. — Наверняка все остальные явятся без галстуков. Нравы в Ист-Хэмптоне становятся все более пролетарскими. Совсем не то, что в старые добрые времена. Мой отец почти каждый день требовал, чтобы мы переодевались к обеду. А сейчас и так сойдет. Прозрачные платья, джинсы, дурацкие красные штаны вроде тех, что сейчас на мне…
Стрэнд развязал галстук и сунул в карман. Шея у него была страшно тонкая, почти невозможно было подобрать рубашку, чтобы она не торчала из воротника. Хейзен окинул его любопытным взглядом.
— Я заметил, аппетит у вас хороший…
— Ем как лошадь, — пошутил Стрэнд.
— И ничуть не прибавляете в весе.
— И все равно тощий.
— Я бы на вашем месте не жаловался. Если бы я ел, как вы, меня возили бы на тележке. — Он сделал очередной глоток виски. — Вообще все члены вашей семьи вроде бы не склонны к полноте.
— Это не так. Элеонор, стоит ей прибавить каких-нибудь несколько унций, тут же садится на жесточайшую диету.
— Смешно! — фыркнул Хейзен. — В ее-то возрасте, с ее фигурой!..
В дверь позвонили.
— А вот и гости, — сказал Хейзен. — Надеюсь, вам не будет с ними скучно.
За обедом Хейзен сидел во главе стола. По правую руку от него разместилась Лесли с высоко зачесанными наверх волосами, по левую — Кэролайн. Рядом с Кэролайн сидел один из тех молодых людей, с которыми она познакомилась на теннисном корте три недели назад. Стрэнд усмехнулся, заметив, что приглашен был не тот смазливый юноша по имени Бред или Чед, о котором предупреждал Хейзен. По другую руку от него сидела дама по фамилии Колдвелл, владелица одного из домов в дюнах; она пришла вместе с мужем и дочерью. Дочь сидела рядом с Джимми, и на вид ей было столько же, сколько и ему, хотя Стрэнд всегда затруднялся при определении возраста девушек. У него в классе были шестнадцатилетние девочки, которые выглядели на все двадцать пять. Дальше разместился крупный жизнерадостный мужчина по фамилии Соломон с длинными прямыми седыми волосами, что делало его похожим на Джорджа Вашингтона. По правую руку от Стрэнда сидела Линда Робертс, которая вопреки собственному обещанию явиться к обеду в «дорожном рубище» успела переодеться в длинное розовато-лиловое платье с оборками и огромным вырезом, откуда торчали довольно костлявые плечи. Миссис Соломон, хорошенькая загорелая женщина с острым личиком и короткой мальчишеской стрижкой, была соседкой Стрэнда слева. И завершал список мистер Колдвелл, которого представили как доктора Колдвелла, — средних лет мужчина с кислым и таинственным выражением лица, какое бывает у посла или дипломата, которому приказали направить ноту протеста правительству враждебной стороны. Он сидел между миссис Соломон и Лесли.
Конрой, отметил Стрэнд, хоть и являлся обитателем дома, не был включен в список гостей.
Беседа велась самая оживленная, и Стрэнд был рад видеть, что и Лесли, и Кэролайн явно ею наслаждались. И что дочка Колдвеллов, которую специально пригласили для Джимми, с огромным интересом слушала то, что говорил ей его сын. Но сам Стрэнд слышал лишь обрывки разговоров, поскольку прямо в ухо ему пронзительно и неутомимо вещала Линда Робертс.
— Сегодня из меня никудышная компаньонка, — предупредила она, едва все уселись за стол. — Совершенно измотана. Еле живая. — Она только что вернулась из Франции, где, по ее словам, не только занималась делами галереи, но и была приглашена на свадьбу, не явиться на которую было просто невозможно. — Четыреста человек гостей!.. — воскликнула она. — Еще, слава Богу, не было дождя, иначе бы прием в саду превратился в великий потоп. Вообще мне страшно не везет со свадьбами под открытым небом. Только в этом месяце пришлось побывать на нескольких, и всякий раз, представляете, шел проливной дождь. И знаете, я еще раньше заметила одну закономерность: стоит свадьбе пройти под дождем, когда все гости толпятся под навесом, — через год или два жди развода. Рассел рассказывал мне о вас, о вашей чудесной семье и о том, сколько вы для него сделали. Вы должны гордиться своей дочерью! Если бы на ее месте оказалась я, то просто закричала бы и упала замертво. Не знаю, куда катится наш старый добрый Нью-Йорк!.. Никто уже не осмеливается носить настоящие драгоценности, представляете?.. Все лежит в сейфах, в банках. Люди страхуются… — Она перевела дух, пожав костлявыми плечами. — Рассел сказал, вы преподаете историю. Как это, должно быть, увлекательно! Это был один из моих любимых предметов в Мичиганском университете. Но я больше не читаю газет. Так, только светскую хронику и еще кинообозрение… все остальное выглядит настолько пессимистично!.. Простите меня, я так устала. Еле говорю. Эти аэропорты — сущий ад! А самый скверный из них — Фьюмичино. Я едва не раздумала лететь в Рим из-за этого… Вообще сегодня все только и делают, что путешествуют. Знаете, в первом классе попадаются такие странные люди! Мой муж едва не купил личный самолет производства «Лир джет»,[22] но тут как раз умер. Мне всегда нравилось летать в Ниццу. Аэропорт там тянется вдоль берега моря, и сразу вспоминаешь старые добрые времена, когда можно было приплыть в Европу на одном из шикарных лайнеров, где все внутри обито плюшем. И где ровно в одиннадцать утра красивые стюарды разносят по палубе горячий бульон. И предлагают его пассажирам, отдыхающим в шезлонгах. А теперь даже этих прелестных итальянских лодок нет. А их совершенно божественные макароны!.. Не хочу показаться вам старомодной ворчуньей, но лично мне кажется, наш прогресс зашел слишком далеко. Они даже Лазурный берег умудрились изгадить, а это, я вам доложу, не Майами-Бич! Но я прямо из аэропорта ринулась в свое маленькое, уютное гнездышко. Оно находится в горах, прямо над Мужен. И после этого оттуда ни ногой, ну разве что гуляла иногда по саду. Вы ведь знаете Мужен, мистер Стрэнд?
