Мартин Бедфорд - Работа над ошибками
Я стал рисовать его. Делать анатомические зарисовки: длинные, белые, тонкие конечности; груди, отвисшие, в гусиной коже, почти безволосые; вокруг каждого лососево-розового соска – венчик торчащих волосков; дряблый живот, перечеркнутый по диагонали – от левого бедра к ворсистому лобку – ярким шрамом. Пенис размером и формой напоминал коктейльную сосиску. В свое время на «Фабрике искусств» я видел натурщиков. Сидельцы, так их называли, даже когда они позировали стоя или лежа. Это были мужчины, женщины, молодые, старые, толстые, худые. Обнаженное тело на меня не действует. Тело – всего лишь кусок живого (пока живого) мяса. В школе, на биологии – на половом воспитании – обнаженного тела нам не показывали, как не показывали и фильмов, фотографий, иллюстраций с обнаженными людьми либо совокупляющимися парами. Нам показывали схематическое изображение гениталий в разрезе.
1 – Пенис.
2 – Вагина.
Нам объяснили, каким образом осуществляется проникновение. Я выучил новое слово: «эрегированный». Пенис наливается кровью и становится эрегированным.
Адвокат предпринимает попытку проанализировать, в чем заключался смысл, как он выразился, «вынужденной обнаженности» мистера Бойла.
Вы хотели, э-э, унизить его? Да? Подчеркнуть его деградацию?
Де-градацию. Да. Это мне нравится.
Вижу по его выражению, что он хотел развить эту тему, но почему-то передумал. И вместо этого спросил про мистера Эндрюса.
Первой была тетя. Полиция разрешила ей несколько минут поговорить со мной из-за двери. Тетя пришла с Боженькой, и я терпеливо выслушал то, что Он имел мне сообщить: оказывается, надо ненавидеть грех, но возлюбить грешника. Тетя сказала, что Господь хочет, чтобы я открыл дверь. Я очень коротко ее послал. А через пару часов – снова стук. Полицейский инспектор. С гравиевым голосом. Он мог бы и не сообщать, кто собирается взывать ко мне на этот раз, – я же сам это рисовал. И потому знал: его появление – всего лишь вопрос времени.
Грег, это я… Энди.
Я улыбнулся.
Ты слышишь меня?
Я поднялся из-за стола, попутно прихватив нож, брошенный мною среди книг и картинок. Пересек комнату. Голос зазвучал ближе, громче. Я встал у двери, склонившись головой к листу бумаги, закрывавшему стеклянную панель, и спиной чувствуя взгляд мистера Бойла.
Поговори со мной, Грег. Пожалуйста.
Я напряженно вслушивался, стараясь различить его дыхание, шорох одежды; мысленно представлял себе кончики его пальцев, прижатые к двери с другой стороны, голову, склоненную, как и моя, к панели; слышал в воображении поцелуйный звук сигаретной затяжки.
Я не собираюсь входить, я хочу только поговорить с тобой.
Мы с мистером Бойлом работаем над ошибками. (Неясный шум в коридоре, шаги, шепот.) Скажите им, пусть отваливают!
(Еще шепот.) Хорошо, хорошо, Грег.
Скажите!
Я сказал. Все в порядке. Никто тебе ничего не сделает.
Я прижался лбом к двери, закрыл глаза и несколько раз глубоко вдохнул. Вы знали, что я здесь.
По радио сказали. В новостях.
Они назвали мое имя?
Нет. Никаких имен. Сказали только, что взят заложник…
Здесь мистер Бойл. Дерек Бойл. Мистер Д. Бойл.
Я знаю Дерека Бойла.
Он заведующий естественно-научным отделением.
Я знаю.
Вам нельзя с ним говорить.
Я…
Он лишен разговорной привилегии на неопределенный срок.
(Пауза.) Грет, с тобой все в порядке?
Мы работаем над ошибками. Он мне помогает. Физика, химия. Биология.
Это хорошо.
Вот только не надо этого идиотского покровительственного тона, мистер Эндрюс.
Грег, ты не так понял. Послушай…
Я не стал слушать. Я отошел к столу и принялся приводить в порядок бумаги, хаотично разбросанные на полированной деревянной поверхности, раскладывать в правильной последовательности свои картинки. Бросив взгляд на мистера Бойла, не сводившего с меня глаз, я подмигнул и, кивнув на дверь, тихо проговорил:
Этот человек может спасти вам жизнь.
Он начал что-то говорить в ответ, но я поднес палец к губам, и он сразу же затих. Я вернулся к двери, держа в руке картинки, разложенные веером, как карты.
Мистер Эндрюс… выберите цифру от одного до десяти.
Что?
Цифру.
Грег…
Ну же, сэр. Любую.
О, я не знаю… семь. Цифра «семь».
Я вытащил одну из картинок, сложил, убрал в карман, а остальные протянул мистеру Бойлу и потом долго наблюдал за тем, как он изучает разнообразные варианты собственной смерти – или спасения. Затем, похлопав себя по карману, где лежала выбранная картинка, снова подмигнул. И проинформировал мистера Эндрюса, что вплоть до завтрашнего утра прекращаю всяческое общение, и любая попытка – с его ли стороны или со стороны полиции – заговорить со мной повлечет немедленное прекращение физического существования моего заложника, мистера Бойла: педагога, супруга, отца двоих детей, заведующего естественно-научным отделением. Два глаза, оба карие.
ЗаметкиВыкидыш – самопроизвольное прерывание беременности, случающееся в течение первых двадцати четырех недель, часто между двенадцатой и четырнадцатой неделей…
На каждые пять беременностей приходится один выкидыш. (А значит, выкидыши не редки, но и не обычны.)
основные причины:
– генетический дефект эмбриона, вследствие которого материнский организм отторгает плод;
– аномалии строения матки;
– фибромы (доброкачественные опухоли) стенок матки;
– отслоение или повреждение плаценты;
– раскрытие, по мере утяжеления плода, шейки матки вследствие ее слабости либо недоразвития;
– перенесенные во время беременности заболевания (например, грипп, краснуха, листериоз).
следствие:
– ребенок выскакивает из матки, мертвый.
Выкидыш – выталкивание маткой человеческого эмбриона до достижения последним жизнеспособного состояния.
выталкивание
жизнеспособность
Выкидыш – это когда ребенок умирает, еще не родившись.
Парадокс Линна:(Рождение – Жизнь – Смерть)Если жизнь начинается с рождения, можно ли считать вас живым до того, как вы родились? И если жизнь предшествует смерти, может ли умереть то, что еще нельзя назвать живым? Можно ли, после того, как умрешь, родиться вновь?
Выкидывать (гл.): избавляться от ненужного
У меня должен был появиться новый братик или сестричка. Это я усвоил, об этом мне говорили достаточно часто. Мне разрешалось класть голову на Животик и прислушиваться. Это должно было стать маленьким ребенком, крошечным ново-рожденным младенцем. Я это знал. Так почему же я без конца спрашивал: а скоро родится Дженис?
Дженис у… Дженис больше нет. Она заболела и… не выздоровела. Она ушла от нас навсегда. Навеки. Мы же это сто раз обсуждали, Грег.
Я смотрел на животик.
Господи боже, Грег! Это… не Дженис!
Грег, у нашей мамы…
Ты туда же! Впрочем, давай, скажи ему ты.
Скажи что?
То. Это же ты заронил ему в голову эту идиотскую мысль.
Я?
Что у него будет новая маленькая Дженис, с которой можно будет играть.
Да я никогда…
Очень даже когда! Не стыдно врать?
Отец подошел к кухонному шкафчику, открыл его, взял с полки пачку сигарет и швырнул ее через всю комнату. Пачка ударилась об стол, за которым сидела мама, и упала на пол.
На, покури. Хоть всю, бля, выкури…
Патрик!
…только этих сцен мне больше не устраивай!
Да из-за тебя и святая закурит.
Вот и кури.
Мама, просунув пальцы в густые спутанные волосы, громко задышала. В больнице сказали, что курение…
Сколько у тебя сейчас, четыре месяца?
Она посмотрела на него. Шестнадцать недель.
А ведешь, бля, себя так, как будто уже четыре года!
Кроме как на «б», у тебя слов нету?
Прям, бля, месячные какие-то нескончаемые.
Очень красиво.
Первая беременная в мире, у которой, бля, еще и ПМС.
Молодец. При Грегори.
Отец ткнул в мою сторону пальцем. Это ты его портишь, не я. Ты и твои ебанутые настроения. Он подобрал пачку и шваркнул ею об стол. Давай, кури. Избавь нас от этих дебильных страданий.
Ну вот, опять ты его довел.
Меня разбудил шум. Голоса. Плач. Я сел в кровати. Сначала я ничего не видел, но потом глаза привыкли к темноте, и я постепенно начал что-то различать: занавески, комод, игрушки. Картинки на стенах, которые я рисовал в детском саду, но не сами рисунки, а лишь прямоугольники бумажных листов. Я вылез из кровати. Я был в пижаме, но все равно было холодно. Я уже мог разглядеть в темноте белую дверь и черную шишку ручки. Я вышел из комнаты. На лестничной площадке было темно, но из-за неплотно прикрытой двери родительской спальни вырывалась и тянулась по ковру бледно-желтая полоса света. Здесь голоса звучали слышнее, раздавался скрип кровати, шаги босых ног по ковру. Мама плакала и одновременно что-то говорила, из ее горла рвались такие звуки, будто она пила воду большими глотками. Я подошел к двери.
