Имоджен Эдвардс-Джонс - Модный Вавилон
— Да-да, детка, — говорит Макс, кивком указывая на изнемогающую Флафф. — Неплохая идея. Как вы думаете, дамы? Не могла бы ты, — он указывает на меня, — немного отойти назад, а ты, Лидия, встать поближе? Мне кажется, что это замечательное платье должно быть на виду. В конце концов, это фото посвящено дизайнерским музам.
Мы делаем еще несколько снимков, на которых меня оттесняют еще дальше на задний план. Лидия тем временем меняет позу за позой, крутит тазом, отчего кажется совсем худенькой, упирается рукой в бедро, чтобы подчеркнуть талию и осанку. Она знает все трюки. Все-таки десять лет в модельном бизнесе. Я стою позади, скрестив руки, и оттого кажусь еще ниже ростом и коренастее, но ведь никто на самом деле не будет на меня смотреть. Кому нужна я, когда на переднем плане — длинноногая блондинка?
— Итак, начинаем, — бодро провозглашает Макс, будто приступает к хирургической операции на сердце.
Ассистент протягивает ему коробку с пленкой. Он со щелчком заряжает камеру. Все замолкают. Все, кроме Денниса и Дэз, которые сидят на диване в углу и жуют морковные палочки, принесенные специально на тот случай, если мы проголодаемся. Деннис, судя по всему, скатывает себе косячок, Дэз судорожно сжимает пуховку. «Неудивительно, что индустрия моды держится на сплетнях и слухах», — думаю я, пытаясь не моргать при каждой вспышке. Эти двое на диване успешно закончили свою работу. Они сделали модели макияж, уложили волосы, но остаток дня вынуждены провести с пуховкой и расческой наготове, в ожидании, не понадобится ли их помощь. Им скучно. Никуда не отойти. Что еще остается делать, как не сплетничать?
— Детка, детка, на меня. Побольше страсти, вот так, — говорит Макс Лидии, вихляя бедрами; сумка с пленкой свешивается у него между ног. — Детка, детка. — Он идет к ней и снова трется о ее обтянутые шелком ягодицы. — Я хочу, чтобы ты расслабилась вот здесь, — и трогает ее за задницу.
— Пудра! — восклицает Дэз, с сигаретой в руке срываясь с дивана.
— Ты готова поработать? — спрашивает Макс, смеясь.
— Что, до ленча? Макс, честное слово, это несправедливо.
— Нет, малышка, даже у меня есть принципы. Ленч — не раньше четырех.
— Я всего лишь хотела сказать, — говорит Дэз, замазывая несуществующее пятнышко на лбу у Лидии, — что все готово.
— Подожди, а волосы? — вступает Деннис. Он приближается, вытаскивая огромную расческу из заднего кармана, и я вижу, что глаза у него слегка покраснели.
— Вот так. — Он проводит рукой по волосам Лидии и делает два неуловимых взмаха расческой над ее лбом.
Кажется, все уже забыли, что я тоже здесь.
Мы позируем минут двадцать, прежде чем Макс решает сделать перерыв на ленч. Приносят лососину, салат и жареную картошку, пару бутылок белого вина. Флафф открывает их и разливает по бокалам. Я замечаю, что Лидия делает глоток, ставит бокал и больше к нему не прикасается, в то время как шепелявый стилист приканчивает свою порцию в три приема и немедленно розовеет. Макс все еще хлопочет над Лидией, гладит ей ноги и говорит, что она — самая красивая модель из всех, кого ему доводилось снимать. Я знаю: своеобразный кодекс фотографа требует, чтобы он переспал с моделью или по крайней мере попытался это сделать; возможно, следует ему сказать, что Лидия совершенно им не интересуется. А может быть, наоборот? У манекенщиц всегда есть неотесанные дружки, которые их обирают и колотят. Может быть, он как раз в ее стиле.
Она поднимается и идет в туалет, я следую за ней.
— Все в порядке? — спрашиваю я, моя руки.
— Вполне.
— Он немного навязчив. Лапает тебя за ноги и все такое.
— Ой, ради Бога! — Лидия хмыкает. — Другие еще хуже. Однажды я была на съемках, и у меня начались месячные, я сняла трусики, положила их в сумочку и пошла в туалет. Тем временем фотограф вытащил мои трусы, надел их себе на голову, сделал «Полароидом» снимок и засунул его мне в сумочку. Я увидела его, лишь когда приехала домой. Так что, думаю, я могу смириться с тем, что меня щупают.
— Да уж.
— Но большинство фотографов такие милые, — говорит она. — Возьми Аведона. Его голова битком набита историями про Мэрилин Монро и Одри Хепберн. Тестино тоже неплох. Но есть и совершенно мерзкие личности. Обычно стараешься с ними не работать. Я просто откажусь, если меня снова должен будет снимать этот любитель нюхать трусики.
— Даже если тебе предложат делать каталог?
— Ну… не знаю. — Она улыбается. — Во всяком случае, не волнуйся. Я уже большая девочка и могу о себе позаботиться.
Остаток дня мы с Лидией проводим, принимая разнообразные позы перед объективом и стараясь не смеяться над прилипчивыми ухаживаниями Макса. Он продолжает тереться о ее бедра и, очевидно, таким образом, поддерживает себя в неизменно возбужденном состоянии. Появляется вино, начинается болтовня, и, несмотря на наши протесты, музыка орет во всю мощь.
Четыре часа. Макс держит слово. В бумажном пакете прибывает ассортимент порошков, и фотограф со своим ассистентом скрываются в туалете. Не знаю, почему он не нюхает в нашем присутствии, ведь мы знаем об этой его привычке. Наверное, потому что никто не хочет к нему присоединиться, так что Макс чувствует себя неловко. Он возвращается из уборной сопливый и жутко разговорчивый. Включает музыку еще громче и начинает танцевать, как на собственной вечеринке. Лидия явно скучает. Дэз и Деннис слишком заняты сплетнями, чтобы отвлекаться, а Флафф со стилистом натужно смеются, пытаясь держать марку и делая вид, что все это их нимало не смущает.
Через час приносят сандвичи. Макс говорит, что сменил пленку и для разнообразия собирается сделать несколько черно-белых снимков. Я подхожу к дивану, чтобы взять себе сандвич с тунцом и сладкой кукурузой. У сплетников — самый накал страстей.
— Ты знаешь, он прекрасно говорит по-английски, но просто этого не делает, так что все его сотрудники бегают вокруг него, как сумасшедшие, — говорит Дэз.
— А я слышал, она частенько устраивает вечеринки с кокаином. Порошок — прямо на столах, в бокалах, — не отстает Деннис.
— Эй, — вмешиваюсь я. — Как вы думаете, сколько мы еще тут проторчим?
— Как знать… — пожимает плечами Дэз.
— Не намного дольше, чем я думал, — улыбается Деннис. — Кажется, Макс не в состоянии держаться перед камерой прямо.
— Ты заказала такси? — спрашивает Дэз.
— Нет.
— Как-то я был на съемках, так там одну модель сбил Крэг из «Большого брата», — говорит Деннис.
— Правда?
— Так она сказала.
— Тот, который выиграл?
— Судя по всему.
— Я всегда предпочитала Ника.
— Ну… — говорит Деннис. — На том шоу были люди и попроще. Лидия, тебя нужно причесать! — Он вскакивает и несется к ней, чтобы в десятый раз за день пригладить ей волосы.
Я выпиваю бокал вина. Мне все уже надоело. Целый день я улыбалась, стояла в скрюченной позе и ничего не ела. Я дизайнер, а не фотомодель, и всему есть какой-то предел. Уже собираюсь удрать, когда Макс вдруг объявляет, что съемка закончена. Очевидно, в ознаменование этого музыку включают еще громче, вокруг начинают курить и разливать по стаканам вино, в то время как ассистент Макса наводит порядок. Деннис и Дэз упаковали свои сумки еще до начала ленча и теперь наслаждаются бездельем. Флафф со стилистом подкатывают к Лидии.
Нам предлагают сообща отправиться в бар за углом. К счастью, в тот момент, когда Макс все-таки вынуждает остальных присоединиться к нему, у меня звонит мобильник. Это Александр.
— Угадай, что случилось?
— Что?
— В жизни не догадаешься!
— Что?!
— Ванесса Тейт номинирована на «Оскар»! Только что звонила Кэти. Они хотят, чтобы ты делала платье.
17
До показа два дня. Мы работаем в экстремальных условиях. К тому же продолжаем страдать от перемены часового пояса — просыпаемся в четыре утра и после обеда уже начинаем клевать носом.
Я много раз была в Нью-Йорке и каждый раз забывала о том, насколько здесь многолюдно и суматошно. На улицах полно людей, все куда-то несутся, на дорогах пробки, машины движутся, повсюду какое-то возбуждение. Последние пару дней погода стоит просто замечательная, очень холодная, почти морозная, на небе — ни облачка. Воздух обжигает легкие.
Мыс Александром живем в Soho House. Потрясающее здание в отличном районе! Когда Сара Джессика Паркер и остальные звезды «Секса в большом городе» снялись в бассейне на крыше здешнего клуба, отбою от гостей не стало. Половина богатых нью-йоркцев и все англичане, жаждущие развлечений, ошиваются в ресторане и игорном зале; что удивительно, в нем разрешено курить. Сейчас, во время одной из самых невероятных недель в году, нам пришлось пустить в ход все свои связи, чтобы получить номер в одном из самых крутых отелей. Точнее, это Александр воспользовался какими-то своими связями — и в результате в нашем распоряжении чуть ли не самые большие апартаменты в Soho House. Стоят они недешево (тысячу долларов за ночь), но, руководствуясь логикой человека, который занимает в одном месте, чтобы заплатить в другом, Александр решил, что мы можем еще и сэкономить, если будем спать в одной кровати, а остальную площадь в триста квадратных метров использовать для примерок, деловых встреч и всего прочего. В частности, для размещения коллекции.
