Месть белых воронов (СИ) - Радиант Екатерина

– Что меня ждет дальше? Элизиум или Обливион?

– Сейчас я не могу ответить на этот вопрос.

Трехминутное молчание, повисшее в воздухе тяжестью. Его нарушил мой следующий, практически безнадежный вопрос:

– Я могу задержаться в Мунспейс, пока брат не выберется отсюда?

Хотя Океан понял меня и без слов.

– Я сделаю все, что в моих силах. Обещаю, – все еще чувствуя свою вину, ответил он.

На этом мы тогда закончили наш разговор, удалившись через сферу подальше от холодной реки. В местности, куда мы приземлились, было безлюдно и пусто. Я сел на камень, чтобы переварить сегодняшний день у себя в голове. На небе был красивый закат из розовых мелодий. Почему-то именно тогда, когда ты уже умер, начинаешь особенно замечать такие красивые детали. Падение первой звезды, приглушенное пение птиц, шум прохладного осеннего ветра. Все это было и раньше. Оно всегда было возле меня. Но тогда ощущалось совсем по-другому. Слишком обыденно. На минуту закрыл глаза и сосчитал до ста. Погрузился в собственную медитацию, чтобы совершенно ни о чем не думать и не тревожиться. Все, что можно было сделать, уже было сделано. Все, о чем можно было подумать, обдумано ранее. Сейчас же нужно просто принять ситуацию такой, какая она есть. По крайней мере, я попытался сделать все, что было в моих силах. Теперь я свободен. Свободен прежде всего от самого себя, от несправедливого, порой ранящего тебя насквозь мира. И от людей, которые не могут тебя принять таким, какой ты есть на самом деле. Я поймал себя на мысли, что мог быть сейчас совершенно спокойным и счастливым. Как никогда. Сердце щемило лишь от воспоминаний о Ребекке. Никогда я больше не увижу сияние ее голубых глаз, не смогу понаблюдать за ее кротостью и игривым характером, который так меня пленил. Не смогу и закрыв глаза слушать ее многочисленные истории, в каждой из которых когда-то мог найти себя или, наоборот, полную противоположность мне. Но каждый раз это было так непередаваемо увлекательно и интересно. Как будто читаешь случайную книгу, в которой неожиданно находишь себя. Именно такой для меня была Ребекка. Такой увидел ее я. И, наверное, никто больше не смог бы настолько прочитать меня самого. Насквозь. Я в каждой последующей мысли обращался к Ребекке, смотря на бесконечное множество звезд, заполонившее ночное небо Мунспейс. И представлял, что в этот самый момент рядом сидела она и рассматривала созвездия, находя в них те рисунки, которые я сам бы никогда не увидел. Эти мысли помогали мне не свихнуться. Но лишний раз доказывали, как мне ее не хватает. И если бы я только мог, я бы обменял еще несколько запасных жизней (будь они у меня), лишь бы встретить ее еще раз. Но все, что мне остается – это лишь вспоминать тебя. Спасибо за все, моя рыжеволосая Ребекка. Запомни меня таким, каким только сможешь. Главное, просто запомни. Я люблю тебя. Твой когда-то холодный Тим, чье сердце Снежная королева превратила однажды в осколок льда. Но твои горячие слезы растопили его, как Кая.¹²

Я открыл глаза, услышав шорохи позади. Как же сильно я провалился внутрь себя, забыв о настоящем времени. Сколько часов я провел в небытие? Думаю, достаточно для того, чтобы тишина и беспомощность больше не нагнетали меня. Чтобы тьма еле заметно подкралась, с легкостью прикоснулась к моему плечу и затянула меня с головой в свои сети. Укутала собой. Как мягкое, уже не такое пугающее, как в детстве, одеяло. А реальность стала ясной. Как что-то само собой разумеющееся, лишенное абсурда и страха. Тихая и кристально чистая, как в ясном небе прозрачные облака. Ко мне подошел Океан. Вернее, даже не подошел, а подполз. Будто боялся резко вывести меня из гипноза. Еле слышно произнес все еще где-то вдали от меня, за спиной:

– Ты можешь оставаться в Мунспейс до завтра, Тим. Пока время твоего брата не испепелится, развеваясь в воздухе. Пока окончательно не решится его судьба.

– Сколько сейчас времени? – спросил его я, испугавшись собственного голоса. Как будто он стал чужим.

– Только у вас, у людей, здесь есть понятие времени. Существуют только ваши личные минуты и часы, которые за вами прикрепляются. Вам выдают ваше собственное время и вешают его на запястье. У нас же ориентиром времени служат лишь луна и звезды. Только на первый взгляд в Мунспейс всегда ночь. Но если приглядеться, абсолютно каждый час здесь проходит по-разному. Освещение от луны в разное время года и суток не похоже ни на какое другое. Ночью небо завешено черной пеленой и усыпано звездами. В точности как сейчас. Только приглушенные оттенки сиреневого цвета можно наблюдать в это время. Тебе же нужно дождаться рассвета. Он послужит тебе верным знаком, что время твоего визита в Мунспейс составляет еще примерно шесть часов. На рассвете все будет несколько иначе. И ты увидишь это собственными глазами. Только в этот раз ты прочувствуешь утро лучше, как никогда. Облака малинового цвета будут будить тебя своей напористостью. Представь: луна, словно яркое солнце, щекочет твои глаза. Небо такое же, как и сейчас, только в тысячи раз ярче и красивее. Ты заметишь его. Это и будет рассвет.

За этими словами я увидел совсем другого Океана. Спокойного, мечтательного, мудрого. Словно мелодией птиц разливался его голос, который я смог уловить и прочувствовать всеми фибрами моей души. Безгранично, искренне, горячо. За этим всем в его голосе я услышал нотки грусти и отчаяния. От того, что он дал надежду, в результате чего не смог спасти утопающего. Я не мог винить Океана в своей смерти. Было бы чертовски глупо и безответственно перекладывать свою вину на кого-то другого. На того, кто с чистой душой и сердцем на распашку пытался тебе помочь. Океан был чистым и отважным богом. Он спасал судьбы, несмотря на собственные поражения. У меня не нашлось слов, чтобы поддержать его в эту ночь. Да и не хотелось портить идиллию, которая наступила после его рассказа о небе. Все равно так же красиво передавать свои мысли я не умел. Поэтому все оставшееся время до рассвета мы провели в молчании. И оно не было настороженным или неловким. Совсем нет. Это было уютное, безграничное и задумчивое молчание. Каждый тихо думал о своем, не тревожа мысли другого. Это у обычных людей, кажется, называется пониманием.

Ярко-розовые лучи коснулись моих сомкнутых глаз. Кажется, уснуть все-таки получилось. Пусть и ненадолго. «Немного сил даже мертвому не помешают», – подумал я. Хотя себя таковым не чувствовал. Этот рассвет я и правда запомню на всю свою жизнь. Ослепительный, полыхающий огнем и брызгами солнца. Завладевший небом и моим разумом. Он приковывал к себе взгляд, отпечатываясь в глазах. Оставляя свой след в моей памяти, что с минуты на минуту угаснет. Черт, мне показалось, что я и правда мог все проспать. Незамедлительно тормошу Океана за плечи, мысленно ругаясь на его искусные речи, которые меня усыпили. Теперь же нельзя терять ни секунды. Пробудившись ото сна, приходивший в себя Океан пытался разглядеть мой силуэт за яркими бликами света. Я, не сдерживая эмоций и плавно переходя на крик, попросил его, чтобы он выполнил мою последнюю просьбу: переместил меня к моему брату. Где бы он сейчас ни был.

– Сколько у нас есть времени? – спросил я у Океана, будто позабыв наш вчерашний разговор.

– Примерно восемь часов, – ответил Океан, рисуя пальцем своей правой руки кольцо, которое превращается в светящуюся цвета морской волны сферу. – Хотя ты разбудил меня так, словно мы все уже давно проспали. Или еще хуже – произошло массовое наводнение. Не пугай так больше.

– А больше и не получится, – то ли с горечью, то ли с облегчением произнес я, пытаясь утешить Океана. – Так что обещаю.

Он молча посмотрел на меня и кивком указал на парящую в воздухе сферу. Океан зашел в нее первым, я же сразу последовал за ним. Неописуемое что-то происходит в тебе, когда ты перемещаешься внутри пространства магически-притягательного шара. Словно ты, внезапно распавшись на молекулы, стремишься раствориться в нем, сливаясь в единое целое. Это и в самом деле какой-то космос.