Веди свой плуг по костям мертвецов - Токарчук Ольга

– В чем дело? Ты знаешь что-то, чего я не знаю?

– Да, – сказала я. – Ответь на мой вопрос.

– Стрелял не я. Может, Нутряк, может, ксендз.

– Ксендз? Ксендз охотится? – Я потеряла дар речи.

– А чего ему не охотиться? Он же капеллан. Еще как охотится.

У него было опухшее лицо, и он все поправлял ремень брюк. Мне и в голову не пришло, что у него там деньги.

– Отвернись, мать, отлить хочется, – сказал он вдруг.

Мы стояли у самого колодца, Комендант начал расстегивать ширинку. Ни о чем не думая, я взяла наполненный льдом пакет так, словно собиралась метнуть молот. Мелькнуло в голове: ну конечно, вот он – «ледяной чертов кулак», откуда это? Разве я вам не говорила, что вид спорта, за который у меня медали, – это метание молота? В 1971 году я была вице-чемпионкой Польши. Так что тело легко вспомнило нужное положение и сконцентрировало всю свою силу. До чего же наше тело умное. Можно сказать, это оно приняло решение, размахнулось и нанесло удар.

Раздался хруст. Комендант мгновение постоял, раскачиваясь, по лицу сразу потекла кровь. Ледяной кулак ударил его по голове. Сердце колотилось, в ушах шумело, я ничего не слышала. Ни о чем не думала. Видела, как он падает, медленно, плавно, едва ли не грациозно, а его живот накрывает отверстие колодца. Нетрудно было пропихнуть тело внутрь. Честное слово.

Вот и всё. Больше я об этом не думала. Была уверена, что убила его, и мне стало хорошо. Никаких угрызений совести я не испытывала. Чувствовала лишь огромное облегчение.

Теперь последнее, что надо сделать. Я вытащила из кармана Перст Божий, копытце Косули, одно из тех, которые обнаружила в доме Большой Ступни. Я закопала на кладбище голову и три копытца; одно сохранила для себя. Не знаю зачем. При помощи него я оставила следы на снегу, многочисленные и беспорядочные. Я думала, они продержатся до утра и будут свидетельствовать о присутствии здесь Косуль. Но их увидел только ты, Дэн. С неба лились потоки воды и размывали следы. Это тоже был Знак.

Я вернулась домой и принялась готовить нам ужин.

Знаю, что мне повезло, и именно это везение придало мне смелости. Разве это не значит, что момент правильный, что Планеты мне благоприятствуют? Как получается, что никто не пресекает зло, которое творится повсюду вокруг нас? Или все происходит так, как с моими письмами в различные инстанции? Должны ответить, но не отвечают. Возможно, мы недостаточно убедительно требуем пресечения зла? Можно смириться с мелочами, которые вызывают разве что некоторый дискомфорт, но не с бессмысленной, повсеместной жестокостью. Ведь это так просто: счастье других людей и нас делает счастливее. Элементарная формула мировой экономики. Отправляясь на лисью ферму с Ледяным Кулаком, я представляла себе, что обращаюсь в суд и побеждаю зло. Этой Ночью Солнце войдет в созвездие Овна и начнется совершенно новый год. Ведь если зло создало мир, то добро должно его уничтожить.

Поэтому за Нутряка я взялась обдуманно. Сначала позвонила ему и сказала, что нам надо встретиться. Что я виделась с Комендантом перед самой его смертью и он просил кое-что передать. Тот сразу согласился, я тогда еще не знала, что у Коменданта были с собой деньги, но теперь понимаю, что Нутряк надеялся их вернуть. Я сказала, что приеду к нему на ферму, когда он будет один. Нутряк не возражал. Смерть Коменданта его до смерти напугала.

Еще раньше, днем, я подготовила ловушку – взяла в сарае Большой Ступни проволочные силки. Я столько раз их обезвреживала, что хорошо знала, как они устроены. Берут молодое, гибкое дерево, склоняют к земле; в таком положении закрепляют прочной веткой. К нему привязывают проволочную петлю. Животное попадается в петлю и начинает вырываться, дерево распрямляется и сворачивает Животному шею. Я с трудом согнула средних размеров березку, проволочную петлю прикрыла папоротником.

Ночью на ферме все равно не остается никого из рабочих, свет выключают, ворота запирают. На сей раз они были открыты. Мы встретились внутри, в кабинете. Увидев меня, Нутряк улыбнулся.

– Где-то я вас видел, – заметил он.

Он не помнил нашу встречу на мостике. Никто никогда не помнит, где видел тетку вроде меня.

Я сказала, что нам надо выйти за ворота – там у меня спрятана эта вещь, которую Комендант передал, в лесу. Нутряк взял куртку и ключи и пошел за мной. Когда я вела его через мокрый папоротник, он начал проявлять нетерпение, но я хорошо играла свою роль. На его настойчивые вопросы отвечала уклончиво.

– Вот, это здесь, – сказала я наконец.

Он неуверенно огляделся и посмотрел на меня так, будто только теперь сообразил.

– Что здесь? Здесь ничего нет.

– Здесь, – ткнула я пальцем; он сделал последний шаг и одной ногой попал в петлю. Думаю, со стороны это выглядело забавно – он слушался меня, как школьник. Я надеялась при помощи своей ловушки сломать ему шею – так погибали Косули. Хотела, чтобы так было – за то, что он скормил Лисам тела моих Девочек. За то, что охотился. За то, что свежевал Животных. Мне кажется, эта Кара была бы справедливой.

К сожалению, в Убийствах я не сильна. Проволока обмоталась вокруг щиколотки, а дерево, распрямившись, только свалило Нутряка с ног. Он упал и взвыл от боли – проволока, наверное, рассекла ему кожу, а может, и мышцы. У меня имелся запасной план, с полиэтиленовым пакетом. На сей раз я захватила его вполне сознательно и заранее положила в морозильник. Идеальное Орудие преступления для старой женщины. Бабы вроде меня всегда ходят с какими-то пакетами, верно? Это оказалось просто – когда Нутряк попытался встать, я ударила его изо всех сил – раз, другой, третий, а может, и больше. После каждого удара немного выжидала и прислушивалась. Наконец он затих. Было темно и тихо, я стояла над мертвым телом, без единой мысли в голове. И снова испытывала одно лишь облегчение. Вытащила из его куртки загранпаспорт и ключи, тело столкнула в глиняную яму и прикрыла хворостом. Тихонько вернулась к ферме и вошла внутрь.

Мне бы хотелось забыть о том, чтó я там увидела. Плача, я пыталась открыть клетки и выгнать из них Лис, но оказалось, что ключи Нутряка подходят только к первому помещению, за которым тянулись другие. В отчаянии я долго искала остальные ключи, рылась в шкафчиках и ящиках, наконец нашла. Подумала, что не уйду оттуда, пока не освобожу всех Животных. Я довольно долго провозилась, прежде чем удалось отпереть все клетки. Лисы были отупевшие, агрессивные, грязные, больные, у некоторых на лапах я увидела раны. Выходить они не хотели, не понимали, чтó такое свобода. Когда я махала на них руками, рычали. Наконец я сообразила – распахнула дверь на улицу и вернулась к машине. Как потом оказалось, все Лисы убежали.

Ключи я выбросила по дороге домой, а паспорт, запомнив дату и место рождения этого подонка, сожгла в котельной. Как и пустой полиэтиленовый пакет, хотя вообще-то я стараюсь не жечь пластик.

Никто меня не видел. Уже в машине я обо всем забыла. Чувствовала усталость, болели кости, и весь вечер тошнило.

Иногда потом я все это припоминала. Удивлялась, почему до сих пор не найдено тело Нутряка. Воображала, что его съели Лисы, а кости обглодали и растащили по лесу. Но они к нему даже не прикоснулись. Нутряк заплесневел, и я подумала, что это свидетельствует о том, что он не был человеческим Существом.

С тех пор я возила с собой в Самурае самые разные Орудия. Пакет со льдом в туристическом холодильнике, кирку, молоток, гвозди, даже шприцы и свою глюкозу. В любой момент я была готова действовать. Я не лгала, когда твердила вам, что Животные мстят людям. Так оно и было. Я служила им Орудием.

Не знаю, поверите ли вы, но я не вполне осознавала то, что делаю. Я сразу забывала о случившемся, точно меня оберегали мощные Защитные Механизмы. Может, это объясняется моими Недугами – просто время от времени я становилась не Яниной, а Божигневой, Навойей [21].

Даже не знаю, как и когда я украла бутылочку с феромонами. Борос мне потом звонил, спрашивал, но я не призналась. Сказала, что, наверное, он сам где-нибудь выронил, и посочувствовала его рассеянности.