Веди свой плуг по костям мертвецов - Токарчук Ольга

– Он был их капелланом, – прошептала я.

– Я и раньше подозревал, когда увидел, чтó ты возишь в машине. Я никому об этом не говорил. Но сама-то ты понимаешь, что твой Самурай напоминает автомобиль спецназовца?

Я вдруг почувствовала слабость в ногах и села на пол. Сила, которая меня поддерживала, улетучилась, выветрилась.

– Думаешь, меня арестуют? Приедут сейчас сюда и снова запрут в тюрьму? – спросила я.

– Ты убила людей. Ты отдаешь себе отчет? Понимаешь?

– Спокойно, – сказал Матоха. – Спокойно.

Дэн наклонился, схватил меня за плечи и сильно встряхнул:

– Как все это произошло? Как ты это сделала? Зачем?

Я на коленях подползла к буфету и вытащила из-под клеенки фотографию, которую забрала из дома Большой Ступни. Не глядя, протянула им. Она запечатлелась у меня в голове вплоть до мельчайших деталей, ни одной было не забыть.

16. Фотография

На фотографии все было отлично видно. Лучшее доказательство Преступления, какое только можно вообразить.

На ней изображены мужчины в охотничьих костюмах, стоящие шеренгой, а перед ними на траве аккуратно разложены трупы Животных – Зайцы, рядком, два Кабана, один побольше, другой поменьше, Косули и еще куча Фазанов и Уток, Крякв и Чирянок, маленьких, будто точки, словно эти тела Животных – адресованная мне фраза, и Птицы составляют в ней многоточие: это будет продолжаться и продолжаться.

Но от того, чтó виднелось в уголке этой фотографии, я едва не потеряла сознание, у меня потемнело в глазах. Ты, Матоха, ничего не заметил, поскольку был занят трупом Большой Ступни и что-то говорил, пока я преодолевала тошноту. Как было не узнать белую шерсть и черные пятна? В углу снимка лежали три мертвых Собаки, выставленные в качестве охотничьих трофеев. Одна была незнакомая. Две другие – мои Девочки.

Мужчины с гордостью демонстрировали свои охотничьи костюмы. Улыбаясь, смотрели в объектив. Узнать их не составляло труда. В центре – Комендант, рядом – Председатель. С другой стороны стоял Нутряк в своем спецназовском одеянии, а возле него – ксендз Шелест в колоратке. И директор больницы, и начальник пожарной охраны, и владелец автозаправки. Отцы семейств, примерные граждане. За этим строем лучших из лучших, чуть поодаль, стояли загонщики и помощники; эти уже не позировали. Большая Ступня вполоборота, словно подбежал в последний момент, спохватившись, что не попадет в кадр, и некоторые из усачей с охапками хвороста – предстоял ведь еще большой охотничий костер. Если бы не трупы у их ног, можно было бы подумать, что эти люди отмечают какое-то знаменательное событие, такой у них был довольный вид. Котлы с бигосом, насаженные на вертел колбаски, шашлыки, охлаждающиеся в ведрах бутылки водки. Мужские запахи выделанной кожи, смазанных ружей, алкоголя и пота. Властные жесты, демонстрация силы.

Я точно запомнила каждую деталь с первого взгляда. Без малейшего усилия.

Неудивительно, что прежде всего я почувствовала облегчение. Я наконец узнала, чтó случилось с Девочками. Ведь я искала их до самого Рождества, пока совсем не потеряла надежду. Ездила по приютам и разговаривала с людьми; расклеивала объявления; «Пропали собаки пани Душейко, вы не видели?» – спрашивали школьники. Исчезли две Собаки, как в воду канули. След простыл. Никто не видел – а кто мог видеть, если они были мертвы? Теперь я догадалась, куда делись их тела. Кто-то мне говорил, что Нутряк после охоты отвозит остатки трофеев на свою ферму, скармливает Лисам.

Большая Ступня знал об этом с самого начала, и его наверняка забавляло мое волнение. Он видел, как я в отчаянии звала их, как искала – даже по ту сторону границы. И ничего не сказал.

В тот злополучный вечер этот браконьер приготовил себе убитую Косулю. По правде говоря, я никогда не понимала разницы между словами «браконьер» и «охотник». И тот и другой убивают. Первый – тайком и незаконно; второй – открыто и в полном соответствии с законом. Большая Ступня просто подавился костью. Его постигла заслуженная Кара. Я не могла об этом не думать – что это Кара. Его наказали Косули – за то, что он безжалостно убивал их. Вот он и подавился их телом. Их кости застряли у него в горле. Почему охотники позволяли Большой Ступне браконьерствовать? Не знаю. Думаю, он слишком много знал о том, что творилось после охоты, когда охотники, как заверял нас ксендз Шелест, предавались дискуссиям на этические темы.

Итак, пока ты, Святополк, искал сеть, чтобы позвонить по мобильному, я наткнулась на это фото. И забрала голову Косули, чтобы похоронить на кладбище.

Вернувшись домой на рассвете после этой ужасной Ночи, когда мы переодевали Большую Ступню, я уже знала, чтó сделаю. Мне поведали об этом Косули, которых мы видели возле дома. Они избрали меня – может, потому что я не употребляю мяса, и они это чувствуют – чтобы я действовала от их Имени. Они возникли передо мной, подобно Оленю Губерта – чтобы я втайне от всех обратилась в карающую десницу правосудия. Защитницу не только Косуль, но и других Животных. Ведь их депутаты не сидят в парламентах. Они даже Орудием меня снабдили, весьма хитроумным. Никто не догадался.

Я выслеживала Коменданта несколько дней, и это доставляло мне удовольствие. Я наблюдала за его жизнью. Интересного в ней было мало. Например, я выяснила, что он посещает подпольный бордель Нутряка. И пьет исключительно «Абсолют».

В тот день я, как обычно, ждала его на дороге – он должен был возвращаться с работы. Поехала следом на машине, Комендант – тоже как обычно – меня не заметил. Никто не обращает внимания на старых женщин с кошелками.

Пришлось долго ждать возле дома Нутряка, пока он выйдет, лил дождь, дул ветер, в конце концов я замерзла и вернулась домой. Но я знала, что Комендант поедет через Перевал, окольными путями, поскольку наверняка выпил. Я представления не имела, чтó сделаю. Хотела с ним поговорить, посмотреть в глаза – теперь я буду ставить условия, а не он, как тогда, в отделении, где я была обычной просительницей, надоедливой и взбалмошной, ни на что не годной, жалкой и смешной.

Может, я хотела его напугать. На мне был желтый дождевик. Я напоминала огромного гнома. Возле дома я заметила, что полиэтиленовый пакет, в котором я принесла голову Косули и который потом повесила на сливу, наполнился водой и замерз. Я сняла его с ветки и взяла с собой. Не знаю, собиралась ли я им воспользоваться. О таких вещах не думаешь в тот момент, когда они происходят. Я знала, что вечером должен приехать Дэн, поэтому не могла ждать Коменданта слишком долго. Но как раз в тот момент, когда я добралась до Перевала, подъехал его автомобиль, и я подумала, что это Знак. Вышла на дорогу и замахала руками. Конечно, он испугался. Я сняла капюшон, чтобы открыть лицо. Комендант был в ярости.

– Чего вам еще? – крикнул он мне, выглянув в окошко.

– Хочу вам кое-что показать, – ответила я.

Я и сама не знала, чтó сделаю. Комендант немного поколебался, но, поскольку был изрядно навеселе, ему захотелось приключений. Он вышел из машины и, покачиваясь, пошел за мной.

– Что ты хочешь мне показать? – поинтересовался он, переходя на «ты».

– Кое-что связанное со смертью Большой Ступни, – ответила я первое, что пришло в голову.

– Большой Ступни? – подозрительно спросил Комендант, потом сообразил и саркастически засмеялся. – А, ну да, ступни у него и в самом деле были огромные.

Заинтригованный, он пошел за мной, сделал несколько шагов в сторону кустов и колодца.

– Почему ты не сказал мне, что застрелил моих Собак? – спросила я, внезапно поворачиваясь к нему.

– Что ты хочешь мне показать? – разозлился Комендант, стараясь говорить свысока. Это он задает здесь вопросы.

Я прицелилась в него указательным пальцем, словно это было дуло пистолета, и толкнула в живот.

– Это ты застрелил моих Собак?

Комендант засмеялся и сразу расслабился.