Джонатан Франзен - Поправки
– Ты подслушиваешь мой разговор?
Кэролайн слабо покачала головой – ей-де настолько плохо, она бы и до прикроватного телефона не дотянулась.
– Нет?! Значит, нет?! Ты не подслушивала?
– Нет, Гари, – еле выговорила она.
– Я слышал щелчок, слышал дыхание…
– Нет.
– Кэролайн, в доме три телефонных аппарата. Два из них сейчас у меня в кабинете, третий здесь. Так?
– Я не подслушивала. Я только сняла трубку… – Она втянула в себя воздух сквозь стиснутые зубы. – Хотела проверить, не освободился ли телефон. Вот и все.
– Ты сидела у телефона! Сидела и подслушивала! Сколько раз, сколько раз мы договаривались, чтобы ты этого не делала!
– Гари, – жалобно протянула она, – клянусь тебе, я не подслушивала. Спина ужас как болит. Я не смогла сразу положить трубку, вот и опустила ее на пол. Ничего я не подслушивала. Не будь таким жестоким.
Лицо ее было так прекрасно, боль сияла на нем, словно экстаз, а свернувшееся клубком, покрытое грязью, покорно лежавшее на персидском ковре тело, раскрасневшиеся щеки и разметавшиеся волосы вызывали желание. Какой-то частью души Гари готов был поверить жене и посочувствовать, но от этого еще больше обозлился на предательницу. Он промчался по коридору обратно в кабинет и с грохотом захлопнул дверь.
– Да, мама, это я.
И услышал гудки. Пришлось за свой счет перезванивать в Сент-Джуд. В окно, выходившее на задний двор, Гари видел подсвеченные солнцем фиолетовые, словно раковина моллюска, дождевые тучи. Над араукарией поднимались испарения.
Теперь, когда звонок оплачивала не она, Инид сделалась словоохотливее и спросила, знает ли Гари компанию под названием «Аксон».
– В Швенксвиле, Пенсильвания, – уточнила она. – Они хотят купить папин патент. Дай-ка прочту тебе письмо. Я немного в растерянности…
В «СенТрастБанке», где Гари заведовал отделом ценных бумаг, он давно уже занимался крупными компаниями, а не мелкой рыбешкой. Название «Аксон» ничего ему не говорило, однако, выслушав письмо от м-ра Джозефа К. Прагера из «Брэг Нутер и Спей», Гари сразу просек их игру: несомненно, юрист, составивший это послание, адресованное какому-то старикану на Среднем Западе, предлагал Альфреду лишь малый процент от подлинной стоимости патента. Гари знал, как действуют эти ребята. Он бы и сам поступил точно так же на месте руководства «Аксона».
– По-моему, нужно попросить у них десять тысяч вместо пяти, – сказала Инид.
– Когда истекает срок патента? – уточнил Гари.
– Примерно через шесть лет.
– Они рассчитывают на большую прибыль. Иначе просто нарушили бы авторское право.
– Тут сказано, «находится на стадии раннего тестирования», и еще ничего не ясно.
– Вот именно! Именно это они хотят вам внушить! Сама подумай: если еще идет тестирование, зачем бы они стали вам писать? Могли бы подождать шесть лет.
– Ой, правда!
– Очень хорошо, что ты сказала мне, мама, очень хорошо. Нужно написать этим парням и потребовать за лицензию двести тысяч долларов.
У Инид пресеклось дыхание, как бывало в семейных поездках, когда Альфред выруливал на встречную полосу, обгоняя грузовик.
– Двести тысяч долларов! Ой, Гари!
– И один процент общего дохода от их продукции. Предупреди их, что вы готовы защищать свои законные права в суде.
– А если они откажут?
– Можешь мне поверить, они не станут доводить дело до тяжбы. Ты ничем не рискуешь, если проявишь агрессивность.
– Да, но патент-то папин, а ты его знаешь…
– Передай ему трубку, – сказал Гари.
Родители склонялись перед любым авторитетом. Когда Гари требовалось уверить себя, что он избег их участи, когда прикидывал, как далеко ушел от Сент-Джуда, он всегда думал о собственной независимости от всех авторитетов, включая отца.
– Да? – произнес Альфред.
– Папа, – сказал Гари, – ты должен бороться с этими ребятами. У них очень слабая позиция, ты можешь получить много денег.
На том конце провода, в Сент-Джуде, старик молчал.
– Только не говори мне, что ты собираешься принять это предложение, – сказал Гари. – Даже не думай об этом. Такая возможность даже не рассматривается.
– Не твое дело, – оборвал Альфред. – Здесь я решаю.
– Да-да, однако у меня есть свой интерес в этом деле, вполне законный интерес, смею сказать.
– Это еще почему?
– Законный интерес, – настаивал Гари. Если у Инид и Альфреда кончатся деньги, кто будет их содержать? Они с Кэролайн, а не нищая сестрица и безответственный братец. Впрочем, Гари хватило самообладания не говорить об этом отцу. – Скажи мне хотя бы, что ты надумал? Сделай одолжение!
– Ты сам мог бы сделать мне одолжение и не спрашивать, – возразил Альфред. – Но раз ты спросил, отвечу: я возьму то, что они дают, и половину денег передам «Орфик-Мидленд».
Механистическая вселенная: отец говорит, сын реагирует.
– Постой, постой, отец, – Гари заговорил низким, размеренным голосом, который приберегал исключительно для ситуаций, когда бывал уверен в своей правоте и при том страшно рассержен. – Так нельзя.
– Только так, – отрезал Альфред.
– Нет, папа, послушай меня. Ты ни юридически, ни морально не обязан делится с «Орфик-Мидленд».
– Я пользовался материалами и оборудованием, принадлежавшими железной дороге, – сказал Альфред. – Предполагалось, что она имеет право на свою долю, если я получу прибыль от патентов. Марк Джамборетс связал меня с юристом по патентному праву. Вероятно, юрист предоставил мне скидку.
– Прошло пятнадцать лет! Той железной дороги уже не существует! Люди, с которыми ты заключил соглашение, умерли!
– Не все. Марк Джамборетс жив.
– Папа, такие чувства делают тебе честь. Я их вполне разделяю…
– Сомневаюсь.
– Братья Рот завладели дорогой, выпотрошили ее…
– Не желаю ничего обсуждать.
– Это безумие! Безумие! – воскликнул Гари. – Хранить верность корпорации, которая ограбила и тебя, и весь Сент-Джуд! Всеми мыслимыми способами измывалась над тобой! Они и сейчас грабят тебя, надувают с медицинской страховкой!
– У тебя свое мнение, у меня свое.
– А я тебе говорю: это безответственно! Эгоистично. Хочешь питаться арахисовым маслом и считать гроши, дело твое, но это несправедливо по отношению к матери…
– Мне плевать, что там думает твоя мать.
– Несправедливо по отношению ко мне. Кто будет оплачивать ваши счета, случись что? Кто твой запасной аэродром?
– Я перенесу все, что выпадет на мою долю, – сказал Альфред. – Буду есть арахисовое масло, если придется. Я его люблю. Хорошая штука.
– И мама тоже будет есть арахисовое масло, если придется?! Так? Будет есть собачий корм, если придется?! Тебе плевать на нее!
