Джонатан Франзен - Поправки
– Пожалуйста! – Она потерлась носом о его ключицу. – Скажи, что перезвонишь попозже. Пожалуйста! Очень болит спина.
Гари отвел телефонную трубку в сторону, руке было неудобно, жена все теснее прижималась к нему.
– Кэролайн, они восемь лет подряд приезжали к нам. Неужели я не могу попросить об одном-единственном исключении? Или хотя бы сказать, что мы подумаем?
Кэролайн горестно покачала головой и рухнула на стул.
– Хорошо! – сказал Гари. – Я сам приму решение.
Он прошагал в столовую, и Аарон, слышавший этот разговор, уставился на него словно на изверга, терзающего жену.
– Папа, – начал Кейлеб, – можно тебя кое о чем попросить, если ты не разговариваешь с бабушкой?
– Нет, Кейлеб, я разговариваю с бабушкой.
– А сразу после этого можно?
– Боже, боже, боже, – причитала Кэролайн.
В гостиной Джона расположился на большом кожаном диване, выстроил башенку из печенья и уткнулся носом в «Принца Каспиана».
– Мама?
– Что это такое? – возмутилась Инид. – Не можешь сейчас говорить, перезвони потом, но заставлять меня ждать десять минут…
– Ну все, я уже тут.
– Так что же вы решили?
Гари не успел ответить – из кухни донесся пронзительный кошачий вопль, похожий на крики, которые Кэролайн испускала в постели лет пятнадцать назад, когда еще не было нужды бояться, как бы не услышали мальчики.
– Прости, мама, еще минуточку.
– Так не годится, – сказала Инид, – элементарная вежливость…
– Кэролайн, – крикнул Гари в сторону кухни, – неужели нельзя хоть на несколько минут взять себя в руки?
– А! А! А! О-о! – завывала Кэролайн.
– От боли в спине еще никто не умирал, Кэролайн.
– Пожалуйста, перезвони ей потом! Я споткнулась на ступеньке, когда спешила в дом. Гари, мне так больно…
Он повернулся спиной к кухне.
– Извини, мама.
– Что у вас там творится?
– Кэролайн слегка повредила спину, играя в футбол.
– Знаешь, неприятно говорить об этом, но с возрастом все начинает болеть, – сказала Инид. – Я могла бы целый день тебе рассказывать, где у меня болит. Бедро не дает ни минуты покоя. Но будем надеяться, что с годами человек становится терпеливее.
– А-а! А-а! А-а! – стонала Кэролайн.
– Будем надеяться, – повторил Гари.
– Ладно, так что вы решили?
– С Рождеством вопрос еще открыт, – промямлил он, – может, вам лучше заехать к нам на обратном пути…
– О-у! О-у! О-у!
– С каждым днем билеты на Рождество заказать все труднее, – не сдавалась Инид. – Шумперты заказали тур на Гавайи еще в апреле, потому что в прошлом году дотянули до сентября и не смогли получить те места, которые…
Из кухни прибежал Аарон.
– Папа!
– Я разговариваю по телефону.
– Папа!
– Ты же видишь, Аарон, я разговариваю по телефону.
– У Дейва колостомия, – продолжала Инид.
– Папа, ты должен что-нибудь сделать! – потребовал Аарон. – Маме совсем плохо. Она просит, чтобы ты отвез ее в больницу.
– Кстати, папа, – снова возник Кейлеб со своим каталогом, – заодно и меня кое-куда подбросишь.
– Нет, Кейлеб.
– Ну правда, мне очень-очень нужно в магазин.
– Подходящие места раскупают сразу же, – сказала Инид.
– Аарон! – позвала из кухни Кэролайн. – Аарон! Куда ты подевался? Где твой отец? Где Кейлеб?
– Как прикажете сосредоточиться в таком шуме? – подал голос Джона.
– Прости, мама, – извинился Гари, – пойду поищу место потише.
– Осталось очень мало времени! – В голосе Инид зазвучала паника: с каждым днем, с каждым часом билетов на рейсы конца декабря все меньше, и все меньше надежды на то, что Гари и Кэролайн привезут мальчиков в Сент-Джуд на последнее, самое последнее Рождество.
– Папа, – умолял Аарон, следуя по пятам за Гари на второй этаж. – Что я скажу маме?
– Скажи, чтобы позвонила по девять-один-один. Возьми свой сотовый телефон и вызови неотложку. Кэролайн! – окликнул он. – Набери девять-один-один.
Девять лет назад, после особенно тягостной поездки на Средний Запад: снежные бури в Филадельфии и в Сент-Джуде, четырехчасовая задержка в аэропорту с ноющим пятилетним и орущим двухлетним ребенком, целая ночь рвоты у Кейлеба (реакция на избыток масла и жира в праздничных яствах Инид, по мнению Кэролайн), сильнейший ушиб, который получила Кэролайн, поскользнувшись на заледеневшей подъездной дорожке возле дома свекрови (спину она травмировала в юности, играя в хоккей на траве за «Френдз-сентрал»,[28] но теперь считала, что на подъездной дорожке старая травма «обострилась»), – Гари поклялся жене, что никогда больше словом не обмолвится о Рождестве в Сент-Джуде. С тех пор его родители восемь лет подряд приезжали на Рождество в Филадельфию, и, хотя Гари отнюдь не одобрял одержимости семейным торжеством – он считал ее симптомом более серьезной проблемы, нездоровой пустоты в жизни Инид, – в желании родителей остаться на сей раз дома ничего предосудительного не было. Гари рассчитывал также, что Инид скорее согласится покинуть Сент-Джуд и переселиться на восток, если получит свое «самое последнее Рождество». Лично он готов был поехать в гости, ему требовалась лишь капелька уступчивости со стороны жены, подобающее взрослому человеку умение принять во внимание особые обстоятельства.
Войдя в свой кабинет, Гари запер дверь, отгораживаясь от криков и воплей семейства, от топота ног на лестнице, от всего этого надуманного переполоха. Снял трубку с аппарата на столе и выключил радиотрубку.
– Просто смешно, – упавшим голосом произнесла Инид. – Почему ты не можешь перезвонить?
– Мы еще не определились с декабрем, – сказал он. – Очень может быть, мы приедем в Сент-Джуд. Так что загляните к нам после круиза.
Инид громко задышала в трубку.
– Мы не можем нынешней осенью дважды ездить в Филадельфию, – сказала она. – Я хочу повидать мальчиков на Рождество. Думаю, тут только одно решение – вы приедете в Сент-Джуд.
– Нет-нет-нет, – забормотал он. – Погоди, мама. Мы еще ничего не решили.
– Я обещала Джоне…
– Не Джона покупает билеты. Не ему решать. Стройте свои планы, мы разберемся со своими, и будем надеяться, что все получится.
До странности отчетливо Гари различал неодобрительное сопение, вздохи, похожие на шум прибоя. И тут до него дошло.
– Кэролайн! – рявкнул он. – Кэролайн, ты подслушиваешь?
Дыхание в трубке смолкло.
– Кэролайн, ты подслушиваешь?! Ты сняла трубку?
Слабый щелчок в трубке, след, оставленный электрическим разрядом.
– Прости, мама.
– Что такое? – всполошилась Инид.
Невероятно! Невероятно, черт побери! Оставив трубку на столе, Гари отпер дверь и побежал по коридору мимо детской – там Аарон стоял перед зеркалом, нахмурив брови, наклонив голову под выигрышным углом, через площадку – там торчал Кейлеб, сжимая обеими руками каталог, словно свидетель Иеговы свою брошюру, в супружескую спальню, где Кэролайн, все в той же перемазанной одежде, съежилась на персидском ковре в позе эмбриона, прижимая к пояснице ледяной пакет с гелем.
