Джонатан Франзен - Поправки
– Вести наблюдение – это не хобби! – сказал он.
– Хобби, папочка! Мама сама и посоветовала. Сказала, начать можно с кухни.
В кухне находится бар, мелькнуло в голове у Гари, – еще один тревожный сигнал депрессии.
– Ладно, мы с мамой обсудим, – посулил Гари.
– Но в шесть часов магазин закроется.
– Можешь денек-другой подождать. Ничего с тобой не случится.
– И так весь день жду. Ты обещал поговорить, а уже вечер!
Раз уже вечер, Гари имел законное право выпить. Бар находится на кухне. Он шагнул в ту сторону.
– Какое именно тебе нужно оборудование?
– Всего-навсего камера с микрофоном и датчики. – Кейлеб сунул каталог отцу под нос. – Даже не самые дорогие. За шестьсот пятьдесят. Мама сказала, можно.
Иногда Гари казалось, будто в их семейной истории есть что-то тягостное, о чем его близкие рады бы забыть; только он один все тащит за собой. Кивни он, уступи, и это воспоминание тотчас бы стерлось. Еще один тревожный сигнал.
– Кейлеб, – сказал он, – похоже, что и эта забава тебе скоро наскучит. Удовольствие дорогое, а тебе сразу надоест.
– Нет! Нет! – обиженно запротестовал Кейлеб. – Это страшно интересно, папочка! Это хобби!
– Тем не менее ты быстро остыл ко всему, что мы тебе покупали. А ведь тоже уверял, будто тебе «страшно интересно».
– Это совсем другое дело, – ныл Кейлеб. – На этот раз мне правда интересно, по-настоящему!
Мальчишка явно готов потратить любое количество обесцененной словесной валюты, лишь бы купить отцовское согласие.
– Ты хоть понимаешь, о чем я говорю? – спросил Гари. – Вечно одно и то же, разве ты не видишь? Сперва тебе очень хочется, а когда вещь покупают – совсем другое дело. Как только она появляется в доме, отношение к ней меняется. Ты понимаешь?
Кейлеб открыл было рот, но удержался от очередной жалобы или мольбы, в глазах сверкнуло лукавство.
– Кажется, понимаю, – смиренно потупился он. – Да-да, понимаю.
– И думаешь, что с новым оборудованием будет по-другому? – уточнил Гари.
Кейлеб сделал вид, будто серьезно обдумывает вопрос.
– Думаю, будет по-другому, – наконец сказал он.
– Ну хорошо, – сдался Гари, – но запомни наш разговор. Я не хочу, чтобы это стало очередной дорогой игрушкой, к которой ты через неделю-другую потеряешь интерес. Ты уже почти подросток, и мне хотелось бы видеть больше сосредоточенности…
– Гари, это несправедливо! – с жаром вступилась за сына Кэролайн. Она вышла, прихрамывая, из главной спальни, одно плечо выше другого, рука за спиной, прижимает к пояснице пакет с обезболивающим гелем.
– А-а, Кэролайн. Не думал, что ты нас слушаешь.
– Неправда, будто Кейлеб небрежен к вещам.
– Конечно неправда! – подхватил Кейлеб.
– Ты вот что пойми, – продолжала Кэролайн, – в новом хобби будет задействовано все. Это гениально! Кейлеб придумал способ использовать все свое оборудование…
– Хорошо, хорошо, рад это слышать.
– У мальчика творческий прорыв, а ты внушаешь ему чувство вины.
Однажды, когда Гари позволил себе вслух усомниться, не подавляют ли они воображение ребенка, заваливая его дорогой техникой, Кэролайн только что не обвинила его в клевете на сына. Среди ее любимых книг о воспитании почетное место занимал научный труд «Технология воображения. Чему современные дети должны научить родителей» некоей Нэнси Клеймор, доктора философии, противопоставлявшей «парадигму исключения» (одаренный ребенок – гений, изолированный от общества) новой «парадигме подключения» (одаренный ребенок – творчески ориентированный потребитель). Авторша утверждала, будто в скором времени электронные игрушки станут такими дешевыми и общедоступными, что ребенку не придется напрягать воображение, рисуя карандашами или выдумывая сказки, вместо этого он будет применять и комбинировать существующие технологии. Эта мысль казалась Гари чрезвычайно убедительной, но оттого не менее пугающей. Когда он был примерно в возрасте Кейлеба, ему нравилось строить модели из палочек от фруктового мороженого.
– Значит, сейчас мы поедем в магазин? – затеребил родителей Кейлеб.
– Нет, Кейлеб, не сегодня, уже почти шесть, – ответила Кэролайн.
Кейлеб даже ногой топнул:
– Вот так всегда! Жду-жду, а потом уже поздно!
– Возьмем фильм напрокат, – предложила мать. – Любую кассету, какую захочешь.
– Не хочу кассету! Хочу камеру наблюдения!
– Не сегодня! – отрезал Гари. – Так что смирись.
Кейлеб удалился в свою комнату, громко хлопнув дверью. Гари пошел за ним, распахнул дверь.
– Довольно! – сказал он. – У нас в доме не принято хлопать дверьми!
– Ты сам хлопаешь!
– Не желаю ничего больше слышать!
– Ты сам хлопаешь!
– Хочешь провести неделю под домашним арестом?
Вместо ответа Кейлеб скосил глаза и втянул губы в рот: теперь от него ни слова не добьешься.
Взгляд Гари скользнул в угол детской – обычно он предпочитал туда не смотреть. Кучами, точно воровская добыча, навалены и позабыты фотоаппараты, компьютер, оборудование для видеосъемки, цена всего этого в совокупности превышала годовое жалованье секретарши, работавшей у Гари в «СенТрасте». Оргия роскоши в логове одиннадцатилетнего мальчишки! Молекулярные шлюзы дрогнули и выпустили наружу различные химические факторы, которые до сих пор с трудом сдерживались. Каскад реакций, вызванных избытком фактора 6, раскрыл слезные протоки, вызвал спазм блуждающего нерва и «ощущение», будто Гари изо дня в день держится на поверхности лишь потому, что не позволяет себе разглядеть скрытую на дне истину. Простую истину – всем предстоит умереть, и сколько б сокровищ ты ни скопил в гробнице, тебя это не спасет.
За окном быстро темнело.
– Ты в самом деле собираешься пустить в ход все это оборудование? – спросил Гари, сглотнув комок в горле.
Кейлеб пожал плечами, так и не выпустив губы на волю.
– Хлопать дверьми не позволяется никому, – примирительно добавил Гари. – И мне в том числе. Ладно?
– Как скажешь, па.
Он вышел из комнаты Кейлеба в сумрачный коридор и едва не столкнулся с Кэролайн – та удирала на цыпочках, в одних носках, обратно в спальню.
– Опять?! Опять?! Я сказал – не подслушивать, а ты!..
– Я не подслушивала. Мне нужно лечь. – И она почти бегом, сильно хромая, устремилась в спальню.
– Беги-беги, все равно не скроешься. Отвечай; зачем ты подслушиваешь?!
– У тебя паранойя. Вовсе я не подслушиваю.
– Паранойя?!
Кэролайн опустилась на огромную дубовую кровать. Выйдя замуж за Гари, она в течение пяти лет дважды в неделю посещала психотерапевта, который на последнем сеансе назвал ее достижения «непревзойденными», и тем самым раз и навсегда опередила Гари в гонке за душевным здоровьем.
