Александр Петров - Меморандум
Соседка видимо устала от переживаний, повздыхала еще немного, встала и пошла к дверям. Уже распахнув створку, оглянулась и сказала:
— Ты, сынок, как надоест ждать, сходи на рынок или в аптеку, может с Дашей там и встренитесь. Тимофеевна-то тебе ни за что не отворит. Она в засаде.
Не успел я прийти в себя от массированной бомбардировки информацией, как рядом со мной на скамейке снова обозначилось неожиданное вторжение, я не без опаски оглянулся, готовый получить очередную дозу криминала, но, увидев улыбающуюся Дашу, успокоился.
— Заждался, бедненький, — протянула она тоненьким голоском, прижавшись к моему плечу чем-то теплым, мягким и родным — своим плечиком. — Пойдем, я тебя обедом вкусненьким накормлю.
В подъезде, лишь за нами хлопнула дверь и мы оказались в полумраке, Даша прижалась ко мне и выдохнула на ухо:
— Ты не представляешь, Лешка, как же я соскучилась. Мне тебе столько всего сказать нужно. Ну всё, всё, пойдем… Маму уложим и пообнимаемся. Пойдем.
С некоторых пор я стал прибегать к хитрости. Дело в том, что раньше теща после нашего удаления в супружеские покои, будто заступала в ночную смену. Начинала громко шаркать по квартире, хлопать дверью, спускать воду, с грохотом ставить чайник на плиту, кашлять и ворчать. Даша при этом вся сжималась, отодвигалась от меня и зажимала мне рот ладошкой, чтобы моё рычание не дошло до деликатного слуха строгой маменьки. Посоветовавшись с опытными мужьями, вынужденными проживать под одной крышей с тещей, я купил в аптеке французское снотворное в виде шипучей таблетки. В бокал тещи, наполненный кагором, улучив момент, бросал таблетку, она мгновенно растворялась, в результате чего маменька по окончании торжественного ужина с вином и цыпленком уходила спатеньки и до самого утра никого во вселенной не тревожила. С тех пор, как первый опыт удался, проводив тещу в спальню, мы сидели вдвоем, наслаждались тишиной и без помех разговаривали досыта.
В тот вечер после беседы с общительной соседкой я стал жалеть мою Дашу еще больше. Бедная девочка, как она живет под таким прессом? Как терпит?.. Я бы не смог. Отсидев за столом нормативные два часа, получив традиционную дозу издевок и оскорблений, отправив тещу спать, я обнял Дашу, погладил по голове, как маленькую девочку. Она всплакнула, успокоилась и вдруг, улыбнувшись, прошептала:
— Ты еще не решил со мной расстаться?
— Дашенька, ну, что такое ты говоришь? С каждым днем я люблю тебя крепче и крепче. Помнишь: «Любовь как смерть крепка»?
— Вот и хорошо. Это я так, на всякий случай. Дело в том… что… — замялась она.
— Ты беременна? Да?
— Ага…
— Слава Богу!
— А я боялась…
— Это зря, Дашенька. Как можно! А знаешь что, давай ты родишь девочку. Она будет такой же как ты красавицей, умницей, синеглазым ангелом, любимой дочкой.
— Давай…
— Ну, хватит, хватит… Что ты сырость развела.
— Это я от радости. Прости. Я больше не буду.
Эта темная беззвездная ночь, тихая ангельская ночь, была пронизана светом нашей любви, такой мучительной и сладостной, такой беззащитной и крепкой, «крепче смерти».
Вернулся я в свою кратовскую келью счастливым и задумчивым. Когда старик Порфирий поднялся ко мне, сел в кресло и спросил: «Что с тобой, Леша? Ты какой-то тихий» — я долго еще не мог вымолвить ни единого слова. Наконец, очнулся, вернулся на землю и сказал:
— Скоро я стану отцом. Мы с Дашей столько лет об этом мечтали… И вот случилось.
— Слава Богу! Что же ты пугаешь старика? Почему такой грустный? Да ты прыгать от счастья должен.
— Я бы прыгал, Порфирий, до потолка бы прыгал, если бы не одно «но».
— Давай, выкладывай! — Он вздохнул и затих. — Я для тебя что угодно сделаю. Ты же знаешь.
— Боюсь, в моей ситуации даже ты не сможешь помочь. Теща!.. — произнес я как заклятие. — Я вчера узнал от соседки, что она практически шантажирует мою жену. Даша переехала к маме, чтобы ухаживать за умирающей, а оказалось, что она, как товарищ Ленин «живее всех живых». Она там весь подъезд в ежовых рукавицах держит. Одну соседку даже избила, представляешь? То есть она обманом держит дочку при себе, фактически разрушая наш брак. Она ненавидит меня.
— Тоже мне проблема, — проворчал старик. — Да это у каждого второго. Извечная тема для анекдотов: теща и зять. — Он встал, походил по комнате, оглянулся и сказал: — А знаешь, Леша, пожалуй, я тебе помогу. Давай адрес, имя… И положись на меня.
С первого года совместной жизни на нашу семью начались нападки. Кроме тещи, неприятия Дашей церковной жизни, периодического дезденежья, еще и отсутствие детей. Мы с женой проверялись у врачей, но как всегда в таких случаях, медицина, признав нас абсолютно здоровыми, беспомощно развела руками и отпустила ни с чем на все четыре стороны. Отец Фома даже предположил, что Господь видит меня монахом, поэтому скорей всего наш брак обречен. Осторожно стал готовить меня к постригу, хотя бы тайному. Это он, когда начались семейные размолвки, посоветовал мне ежедневно читать молитву: «Господи, или приблизь или отдали мою жену, дабы свершилась воля Твоя» — и Даша уехала от меня к маме. Только, странное дело, чем дальше мы друг от друга жили, тем сильней нас тянуло друг к другу.
А однажды в Рождество, как это было со мной в юности, Даша приехала ко мне, согласилась приготовиться к исповеди и впервые исповедалась. Та морозная рождественская ночь стала для нас такой светлой и теплой! До сих пор она сияет в памяти, как одна из самых счастливых. Потом Даша захотела выдержать Великий пост, на Пасху мы вместе причастились и снова ощутили невероятную радость и носили её в себе всю Светлую седмицу…Только детей нам Бог так и не дал. Что делать? Мы оба приехали к старцу Фоме и пали ему в ножки: «Помоги, отче!» Монах пронзил меня укоризненным взором — он потерял во мне монаха! — и тихо, через силу, сказал:
— Обойдите три монастыря, закажите длительные поминовения и продолжайте каждый день молиться о даровании вам дитя. Я тоже помолюсь. Благослови вас Господь.
Мы всё сделали, как велел старец. Обошли монастыри, заказали молебны, раздали милостыню. Но прошел еще год — и ничего… Мы уже смирились со своим бездетным заклятием, из наших разговоров исчезла детская тема. Как вдруг на Афон засобирался Сергей Холодов и позвал меня к себе на предмет моих пожеланий в дорогу. У Сергея в гостях сидела школьная подруга Светлана. Когда я вошел, она как раз показывала Сергею фотографии сербского монастыря Хиландар.
— Видишь, виноградная лоза? Она чудотворная! В прошлом году мой супруг сорвал с нее три ягодки и привез домой. Правда, виноградинки хранились у него в носовом платочке. Они, конечно, раздавились, на платке остались косточки и кожура. Я всё это слопала…
— Ну, что тянешь? — заёрзал Сергей. — Колись, старуха!
— В ту же ночь мы с мужем зачали ребенка. Представляешь, восемь лет ничего и вдруг — нате вам!
— А нечего было меня динамить. Знаешь, сколько холодильничков по земле бегает! Ты бы от меня уже десятого по счету носила.
— Ну, Сережа!.. Прекрати. А еще девочка родилась такой беленькой, голубоглазенькой! Ты посмотри на меня, на мужа — мы же брюнеты голимые, а тут такой ангел белокрылый!
— А как бы и мне ангела синеглазого! — встрял я в разговор старых друзей. — А, Сереж?
— Лешка, ты конкретней, пожалуйста, — провожаемый пригубил стакан с жидкостью альковного цвета и поднял лукавые глаза к потолку. — Тебе нужны мои услуги в качестве производителя или виноградинку привезти?
— Серега, ты знаешь, как я тебя люблю и уважаю, — прошипел я, положив руку на его костлявое плечо, — но сейчас я тебе врежу!
— И за меня разочек, пожалуйста! — попросила Света.
— А чего не сама?
— Не могу, он мне еще нужен. Сережа, ты мне еще ягодку привези, а?
— Привезу, конечно, фарисеи вы недобитые! Исключительно для того, чтобы показать вам, что не все еще склячились в нашем царстве-государстве. А ну баксы гоните, а то мне еще две штуки собрать нужно!
Через полмесяца Сергей, загорелый и спокойный, как плюшевый удав, торжественно вручил мне пузырек с тремя виноградинками.
— Плодитесь и размножайтесь, дети мои! А вот тебе образок преподобного Симеона Сербского — ему молиться о разрешении от неплодства.
— Благодарю, брат мой возлюбленный.
— И всё?
— А, прости, вот еще тут у меня… двенадцатилетний. Сойдет?
— С паршивой овцы, как говорится… Ладно, откупоривай.
…И вот Даша сообщает мне о беременности. Пока Порфирий планировал и разрабатывал стратегию по нейтрализации тещи, я снова обошел три монастыря и заказал на этот раз благодарственные молебны. Прошли-пронеслись две недели, я снова собрался к Даше. Она меня встретила у двери и указала на четыре сумки:
