Джон Ирвинг - Чужие сны и другие истории
— Как вижу, вы женщина рассудительная и не станете придавать значения всякому приснившемуся вам сну.
— Конечно не стану, — бросила ему бабушка.
На моего отца она метнула весьма красноречивый взгляд, говоривший: «Во что ты меня втравил?»
— Но один ваш сон я знаю, — сказал толкователь и закрыл глаза.
Певец пододвинул стул, и мы вдруг увидели, что он сидит почти рядом с нами. Робо уселся к отцу на колени, хотя давно уже вышел из такого возраста.
— В большом замке, — начал толкователь, — одна женщина лежала в постели со своим мужем. Они оба спали, как вдруг, посреди ночи, женщина проснулась. Она совершенно не понимала, что разбудило ее, но никакой сонливости не ощущала. Она была бодра, словно давно уже находилась на ногах. Сама не понимая откуда, но она знала, что и ее муж тоже проснулся и лежит с открытыми глазами.
— Надеюсь, сон вполне подходит для детских ушей, — хихикнул герр Теобальд, но на него никто не обратил внимания.
Бабушка сложила руки на коленях и уткнулась глазами в пол. Мать держалась за отцовскую руку.
Я сидел рядом с толкователем снов. От его пиджака пахло так, будто этот человек работал в зоопарке.
— Итак, женщина и ее муж лежали с открытыми глазами и слушали звуки, доносившиеся из темноты. Они совсем недавно сняли этот замок и еще не успели его обследовать. Звуки раздавались со стороны двора, двери которого супруги никогда не запирали. Туда постоянно приходили крестьяне из близлежащей деревни, а деревенским ребятишкам позволялось кататься на тяжелой створке ворот. Но все это бывало днем. Кто же мог потревожить супругов ночью?
— Может, медведи? — спросил Робо, но отец выразительно прижал к губам палец.
— Они услышали лошадей, — ответил ему толкователь.
Бабушка, которая до сих пор сидела с закрытыми главами и, казалось, дремала, вздрогнула и выпрямилась.
— Они услышали дыхание лошадей и удары их копыт. Лошади никак не могли успокоиться. Муж протянул руку и коснулся плеча жены.
«Ты слышишь? Лошади», — сказал он.
Женщина встала с постели и подошла к окну. Двор был полон конных солдат. Но откуда они взялись? На всадниках были латы! Они не поднимали забрала шлемов, и потому голоса их звучали глухо и неясно, как радио, когда станция плохо слышна. Лошади перебирали ногами, отчего доспехи всадников клацали…
Пока что рассказ толкователя снов казался мне историей из детской книжки. Может, герр Теобальд решил таким образом нас позабавить? Бабушка вновь закрыла глаза.
— Во дворе замка была старая, растрескавшаяся чаша фонтана. Вместо воды ее заполняли сухие листья и прочий сор. Однако в свете луны женщина увидела: чаша полна воды. Воды было столько, что она переливалась через край, и лошади жадно пили ее. Рыцари держались настороженно и все время поглядывали на темные окна замка. Они чувствовали себя незваными гостями. Только лошади, истомленные жаждой, заставили воинов въехать в чужой двор и устроить этот краткий привал.
В лунном свете блестели большие щиты рыцарей. Женщина постояла еще немного, затем вернулась в постель, прижалась к мужу и застыла.
«Кто это там?» — спросил он.
«Лошади», — ответила она.
«Так я и думал. Они съедят все цветы».
«А кто строил этот замок?» — спросила женщина.
Замок был древним, и супруги знали об этом.
«Карл Великий»,[58] — сонным голосом ответил муж.
Он заснул, а женщине не спалось. Она лежала, слушая шум струящейся воды. Ей казалось, что вода течет не только в чаше фонтана, но и по всему замку, словно в подземелье имелось несколько ключей, питавших фонтан. В спальню долетали приглушенные голоса рыцарей. Солдаты Карла говорили на мертвом наречии. Они явились сюда из восьмого века, и это были франки. Их голоса казались женщине такими же мрачными, как и их эпоха.
Женщина еще долго лежала без сна, дожидаясь, когда всадники покинут двор. Она не боялась, что они вдруг спешатся и явятся в замок. Скорее всего, они куда-то направлялись и остановились в знакомом месте, чтобы напоить лошадей. Женщина чувствовала: пока слышится плеск воды, ей нельзя вмешиваться в происходящее. Когда она засыпала, солдаты Карла все еще находились во дворе.
«Ты не слышала ночью шум воды?» — спросил у нее утром муж.
Конечно же, она слышала. Но из окна супруги увидели, что чаша фонтана суха и забита листьями, а цветы стоят нетронутыми. Все знают, что лошади любят полакомиться цветами.
Супруги спустились во двор.
«Как странно, — удивился муж. — Ни следов лошадиных копыт, ни навозных куч. Должно быть, эти лошади нам просто приснились».
Женщина ничего не сказала мужу ни про солдат, ни про то, что двоим людям вряд ли может присниться совершенно одинаковый сон. Не напомнила она ему и про притупленность его обоняния, обычную для заядлых курильщиков. Он никогда не чувствовал запах варящегося супа. А запах лошадей, еще сохранявшийся в свежем утреннем воздухе, был тем более недосягаем для его носа…
Пока они жили в этом замке, женщина еще дважды видела солдат. Или они ей снились. Но муж больше не просыпался. Оба раза это происходило внезапно. Однажды женщина проснулась с привкусом металла во рту, как будто язык дотронулся до чего-то древнего и металлического: поверхности меча, нагрудной пластины, кольчуги или ножных лат. Солдаты Карла прискакали снова, но теперь за окнами была поздняя осень. От фонтана поднимался густой туман, а лошади были покрыты инеем… В последний раз женщина заметила: солдат стало меньше, чем прежде. Возможно, кто-то погиб в сражениях, а кого-то доконала зима. Лошади сильно отощали. Сами рыцари больше напоминали живые доспехи в седле. Лошадиные морды покрывали наросты льда, похожие на продолговатые маски. И люди, и животные дышали с заметным трудом.
Толкователь снов сделал паузу. Возможно, это был конец его рассказа или он хотел сказать что-то важное.
— Муж этой женщины в дальнейшем умер от воспаления дыхательных путей. Но в тот момент, когда она видела сны, она еще об этом не знала.
Бабушка вскинула голову и вдруг дала толкователю пощечину. Робо испуганно сжался, а мать перехватила ее руку. Певец поспешно вскочил на ноги. Было непонятно: то ли случившееся испугало его, то ли он готов встать на защиту толкователя. Однако тот лишь поклонился бабушке и покинул мрачную чайную комнату. Казалось, у них с Джоанной было заключено некое соглашение: важное, но не доставлявшее обоим никакой радости. Отец что-то записал в своем блокноте.
— Вот такая история, — сказал герр Теобальд и натужно рассмеялся.
Потом он взъерошил Робо волосы, чего мой брат терпеть не мог.
— Герр Теобальд, мой отец умер от воспаления дыхательных путей, — сказала ему мать.
— Боже мой, — всплеснул руками управляющий. — Простите меня, meine Frau, — сказал он бабушке, но Джоанна не пожелала с ним говорить.
Мы повели бабушку ужинать в ресторан класса А, однако и там она почти не притронулась к еде.
— Тот человек — венгерский цыган и наверняка якшается с нечистой силой.
— Мама, успокойся, — сказала ей наша мать. — Откуда ему знать об отце?
— Он знает больше, чем ты, — огрызнулась бабушка.
— Шницель здесь превосходный, — сказал отец, пометив в блокноте. — Вино из Гумпольдскирхен великолепно с ним сочетается.
— Телячьи почки тоже вкусные, — сказал я.
— И яйца здесь умеют варить, — добавил Робо.
Бабушка молчала до тех пор, пока мы не вернулись в пансион «Грильпарцер». Только сейчас мы заметили, что дверь туалета не достает до пола на целый фут, если не больше. Мне сразу вспомнились двери в американских туалетных кабинах и двери салунов в ковбойских фильмах.
— Как хорошо, что я воспользовалась туалетом в ресторане, — сказала бабушка. — Что у них тут за двери? Постараюсь выдержать ночь. Не желаю, чтобы все видели мои ноги!
Мы пошли в свой номер. Там отец спросил у матери:
— Я что-то путаю или твои родители действительно когда-то арендовали замок?
— Это было вскоре после их женитьбы и до моего рождения. Тот замок назывался Катцельдорф. Я видела фотографии.
— Так вот почему ее рассердил рассказ венгра, — усмехнулся отец.
— А в коридоре кто-то ездит на велосипеде, — вдруг сказал Робо. — Я видел, как проехало колесо.
Дверь нашего номера тоже была несколько выше уровня пола.
— Робо, ложись спать, — велела ему мать.
— Оно ехало и скрипело, — не унимался Робо.
— Спокойной ночи, ребята, — сказал отец.
— Если вам можно разговаривать, нам тоже можно, — заявил я.
— Тогда говорите между собой и не лезьте в разговоры взрослых.
— У меня глаза закрываются, — зевнула мать. — Довольно разговоров.
Мы нехотя подчинились и, наверное, даже уснули. Не знаю, сколько продолжался мой сон, но его прервал локоть брата. Робо заявил, что ему нужно в туалет.
