Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 11 2006)
Интересовался в саду деревьями. Быстро обошел сад. Ощущение присутствия большой моторной силы.
Помимо темы разговора возникало попутное. Он стал спрашивать меня о М. Демине7, о котором отозвался презрительно. Не знал о родстве того с Юрой Трифоновым. Я сказал ему о своей догадке, подчеркнув мою неуверенность. Он сказал, что, наверно, так оно и есть и что нужно об этом всем говорить. „Я стараюсь всегда разоблачать всех провокаторов...” — „Да, но если я ошибаюсь?” — „Нет, тут вы не ошибаетесь...”
Вопросы о моем аресте, сроках и пр.
Удивился, что Р. А. М.8 хочет писать о донских казаках. Удивился с оттенком ревности: ведь он сам с Дона.
Сказал, что этот год прошел у него сравнительно тихо и потому работалось, но он не может поручиться, что и далее пойдет так. Все может обостриться, хотя бы если, например, Сахарова решат выбросить из академии. Тогда может возникнуть новое положение с вероятностью разных эксцессов. Ведь тогда ему придется выступить.
Догадливая деликатность: „А я вам не осложняю жизнь?”
Мимоходно о возможности эмиграции для него. Он ее никак не хочет.
Я говорю, что вот подрастут дети, надо их учить. А как же тут, при таком положении правовом и вообще. Он не соглашается: „Ну, об этом рано. Тогда и посмотрим”.
Он официально женился на москвичке, и вроде бы его должны прописать в Москве, но 4 месяца не дают ответа. Он считает, что могут отказать под предлогом, что он в Москве не работает. Прецедентов таких нет, но он думает, что могут.
Ищем поезд в моих расписаниях. Я говорю и провожаю его до калитки. Он уходит. Я спохватываюсь, что посмотрел не на ту страничку и назвал ему поезд „из Москвы”, догоняю его. Он уже сообразил, догадался, но не хотел возвращаться. Разговариваем на платформе.
Он уехал, и сразу ощущение какой-то пустоты. В нем очень заметна инерция движения, энергии, чему невольно завидуешь. И немножко грустно. Мимо меня пронеслась какая-то сила, ее уже нет, а я остался на месте. <…> Подарил мне книжку с автографом» (там же, д. 114).
Во многом публикуемые фрагменты из «Попутных записей» Гладкова опираются на его дневник. Форма, избранная для «Попутных записей», не нова. Кажется, практику авторской публикации своих записных книжек и лирико-философских размышлений, не дожидаясь составителей соответствующего тома посмертного собрания сочинений, в русскую литературу ввел Василий Розанов. Возможно, возвести традицию следует и к «Старой записной книжке» князя П. А. Вяземского, высоко ценимой Гладковым. Писали в этом жанре очень многие: Борис Садовской, Юрий Олеша, Владимир Солоухин, Василий Белов, Виктор Астафьев, Андрей Сергеев, Михаил Леонович Гаспаров — словом, любой уважающий себя автор считал своим долгом умножить число всевозможных затесей, стружек, камушков, несвоевременных мыслей, опавших, увядших, осенних листьев и т. п. «мимолетного».
Впервые малая толика «Попутных записей» была опубликована в книге Гладкова «Поздние вечера. Воспоминания, статьи, заметки», вышедшей спустя десять лет после его смерти, в 1986 году. Прошло еще двадцать лет, и ряд фрагментов появился в «Политическом журнале» (2006, № 8). Можно выразить осторожную надежду, что это довольно объемное сочинение (более 200 страниц машинописи), хранящееся, как и его дневник, в РГАЛИ (ф. 2590, оп. 1, д. 60), в обозримом будущем увидит свет полностью.
Читаю Стендаля. Он неисчерпаем. Особый редкий вид страстного любопытства к самому себе, без всякой любви к себе. Насколько чаще бывает наоборот. А. Виноградов писал о нем плохо, иногда просто врал. Даже еще ничего не смыслящим юнцом я это понимал и не мог его читать, предпочитая ему всегда Тынянова. А для «широкого читателя» Тынянов скучен, а А. Виноградов — великий писатель9.
Не понимаю иронического отношения к пушкинистам. Прелесть произведения всегда прямо пропорциональна объему понимания, а кто, как не они, так расширили понимание Пушкина. Пушкинисты нужнее, чем историки победоносных русских войн и летописцы мощи империи — все равно, романовской или сталинской.
«У человека есть три пути поступать разумно: первый, самый благородный, — размышление; второй, самый легкий, — подражание; третий, самый горький, — опыт».
Конфуций .
«Если десять человек понимают ясно, чего тысячи темно хотят, — тысячи пойдут за ними. Из этого еще не следует, что эти десять поведут к добру».
А. И. Герцен (т. 19, с. 174).
М. Ш.10 хорошо назвал «Александра Невского» Эйзенштейна «Веселыми новгородскими ребятами».
«Записки современника» И. Лежнева. Удивительный пример того, как можно быть бездарным и скучным в жанре, где всего легче быть талантливым; проигрыш в беспроигрышной лотерее11.
Прожил жизнь и так и не усвоил разницы между Златовратским и Засодимским12.
— Почему вы не в партии, Абрам Яковлевич?
— Если бы я был в партии, то я уже не был бы в партии...
Старая дева плохо слышит, и ей все время кажется, что вокруг нее люди говорят неприличные, матерные слова...
Некрасивой женщине сказали в шутку, что Х. в нее влюблен. Она поверила и ждала объяснения и предложения. А когда Х. женился на другой, стала считать, что Х. изменил ей. Больше ничего интересного в ее жизни никогда не было.
Видели вы когда-нибудь человека, возмущенного несправедливостью своего везения в жизни?
Счастье — не судьба, а талант. Нельзя сделать людей счастливыми, но можно развить в них способность ощущать счастье, если, конечно, эта способность есть в них в зародыше. Одни помнят из всей своей жизни только плохое и считают себя несчастливыми, другие, у которых плохого было не меньше, помнят только хорошее, и это есть счастливцы, как бы мало радости им ни давала их жизнь.
Бенжамен Констан писал религиозно-философские сочинения на обратной стороне игральных карт.
Он обижался на оскорбления, только если при этом случался кто-нибудь третий. В иных случаях он начинал хихикать и шутливо тыкать кулаком в бок.
Пушкин в «Путешествии в Арзрум» писал про улыбку Ермолова: «Она неприятна, потому что неестественна». Весь кодекс вкуса Пушкина в этом беглом замечании.
Прочитал наконец знаменитые «Ключи счастья» Вербицкой13. В этом романе много живых реалий, признаков времени, цитат из нашумевших книг и прочее, и этот сор эпохи — лучшее, что есть в нем. Сюжет условен, мелодраматичен и неинтересен, но все же дух начала девятисотых годов встает из книги, как из талантливых мемуаров. На черном книжном рынке Вербицкая стоит бешеные деньги, а в истории литературы ее нет, как будто она была призраком. Она умерла в конце двадцатых годов, пережив свою славу, но Луначарский, например, считал ее настоящим писателем и хорошо о ней отзывался. О маленьком «знаньевце» пишутся работы, а Вербицкая забыта. Это все же несправедливо.
Поэт может сломать жанр, только став жанром и сломав себя как человек (Блок, Есенин).
Самые мудрые мысли сконцентрированы человечеством в популярных песнях и романсах.
Саша Гусев, мой ученик по болшевскому Юношескому театру, бывший вор и коммунар14, рассказал мне такую приключившуюся с ним историю. Он срезал в трамвае у военного наган. Наган ему был вовсе не нужен, но подвернулся, и он не удержался по привычке. Военный хватился и поднял шум. Трамвай остановили и всех обыскали. Саша пытался выбросить наган, но какая-то старушка заметила и указала на него. Его привезли на Лубянку. В отчаянии, не умея объяснить свой поступок, он заявил, что хотел покончить жизнь самоубийством из-за несчастной любви. Так как он чуть ли не каждый месяц ссорился с предметами своих увлечений и бурно это переживал, то какая-то видимость правды в этом была. Его заперли в одной из комнат следственного отдела. Через два дня пришел майор, положил на стол наган и сказал, что он все проверил и убедился, что Саша сказал правду. «Ну, ты не передумал стреляться?» — спросил он. Саша понял, что отступать невозможно. Отчаянная минута. «Нет!» — сказал он. Майор пристально на него смотрел. «Ну, тогда валяй, стреляйся здесь...» Саша взял револьвер и, приложив наган к виску, спустил курок. Конечно, револьвер оказался разряженным. Тогда его выбранили и отпустили. Он сразу поехал ко мне. Рассказывая это, он так волновался, что не поверить ему было невозможно. Я вышел на кухню поставить чай. Через две минуты я вернулся. Он спал, сидя в кресле, и проспал подряд несколько часов.
