Раздолбай - Лим Юлия

Дверь дома открывается. Из подъезда выходит девочка в джинсовом комбинезоне, белой футболке и шлепках. Ее кривые хвостики схвачены резинками. Следом появляется Кусаинов.

– О, это тот мальчик! – восклицает Карина, подбегает к Роме и задирает голову. – Ты защищал моего Дарика! Спасибо, – девочка обхватывает ногу Лисова и прижимается к ней щекой, благодарно глядя ему в глаза.

– Э-э, да не за что, – смутившись, Рома осторожно поглаживает ее по волосам, задевая ладонью чудны́е резинки. – Это кто тебе такую прическу забавную сделал?

– Дарик!

– Здравствуйте, – Кусаинов пожимает руку Федору. – Кариша нас проводит.

– Она? – удивляются участковый и Рома.

– Идемте, пока Радик не вернулся. Он не любит, когда его клад чужаки разглядывают, – девочка машет рукой и отбегает куда-то за деревья.

Они идут по аллее нога в ногу, отчего прохожие начинают поглядывать в их сторону кто со смехом, кто с недоумением.

– Сюда, сюда! – Карина вновь появляется перед ними и заманивает во двор.

Они оказываются у двери в маленькое подсобное помещение. Раньше здесь хранили метлы дворники, но, судя по ржавчине на петлях и крошечным ступенькам, поросшим плесенью, здесь давно никто не бывает. Только перед дверью натоптано.

– Вот, – Карина достает из-за пазухи веревку, на которой болтается большой для такой крошки ключ. – Только не обижайте Радика и его друзей, я их тоже люблю… когда они Дарика не бьют.

Дархан снимает веревку с ее шеи и передает ключ Федору. После недолгой возни тот отпирает дверь, но она не поддается.

– Дайте я, – Рома оттесняет участкового и берется за ручку.

– Мне засчитать это как взлом?

– Да чего вы, дядь Федь! Ну, по старой памяти сделаю и больше никогда к хулиганству не вернусь, – обещает Лисов.

Участковый дает отмашку. Рома дергает на себя дверь, и она отворяется, обдав собравшихся запахами затхлости и пыли.

– Ого! – присвистывает Федор. – Это же Янкин велик.

Он вытаскивает потускневший от времени велосипед и рассматривает его, как что-то сверхъестественное.

– Нафи… – участковый, запнувшись, исправляется: – Зачем он его украл? Своего, что ли, не было?

Дархан кивает:

– Не было.

– Да тут вообще всякий хлам лежит, – Рома заглядывает Федору через плечо.

Карина заходит в кладовку и подбирает запылившиеся бусы из дешевой бижутерии; сдувает с них пыль, протирает о комбинезон и надевает на себя. При движении пластиковые бусины бьются друг о друга с хаотичным ритмом.

– Дар, глянь-ка сюда, – Лисов, присев на корточки, достает из-под завалов знакомую сумку. – Это ее?

– Да.

– Чье? – уточняет Федор.

– Светланы Александровны.

– Точно, у нее же деньги перед Новым годом украли.

– Дар, смотри, – Рома протягивает ему сумку с кошельком. – Деньги на месте.

Пока Кусаинов проверяет содержимое, Лисов встает и поворачивается к участковому, отряхивая руки.

– Видите? Они даже деньги не тратили, хотя могли бы.

– Янкин велик мне недешево обошелся…

– Вы же слышали Дара: у этого парня даже своего велика не было. Это воровство от безысходности.

– Что, своего увидел? – не унимается Федор.

– Да нет же. Ну, перестаньте. Вызовите этих болванов с родителями в участок, припугните всеми возможными статьями и после нервотрепки отпустите. А я буду за ними приглядывать, пока не устроюсь в участок.

– Это что же, ты берешь на себя ответственность?

– Да. И даю вам слово, что они перестанут воровать и бездельничать.

– Ишь ты какой, – подбоченившись, Федор грозно сдвигает брови, но его истинное настроение выдает улыбка. – Ладно, пареньки. Мы сейчас вернем все на место и закроем дверь. Я вернусь сюда со своими ребятами, вам тут быть не обязательно.

– А можно я сумку учительнице сейчас верну? – тихо и смущенно спрашивает Дархан.

– Часто Радик свою «кладовую» проверяет?

Кусаинов качает головой.

– Ладно, забирай.

Участковый встает на колено перед Кариной и мягко говорит:

– Бусы придется вернуть.

Девочка смотрит на Дархана, тот кивает. Тогда она послушно снимает бусы и протягивает участковому. Федор оставляет их в подсобке и закрывает дверь.

– Спасибо, что помогла нам, принцесса, – участковый надевает веревку с ключом Карине на шею. – Ты настоящая героиня.

– Как Чудо-женщина?

– Да, как она.

– Ура!

Возвращаясь домой, Рома любуется закатом. Раньше у него не было ни времени, ни настроения разглядывать природу, прислушиваться к пению птиц и радоваться жизни. Он существовал от приезда матери из командировки до отъезда в следующую, а потом ночевал то у одной сердобольной соседки, то у другой. Конечно, они баловали его конфетами и разрешали смотреть телевизор или играть на ноутбуке на час-полчаса дольше, чем это делала мама, но тоска по ней в пубертате вылилась не только в россыпь прыщей на спине и щеках, но и в агрессивное стремление помахать кулаками. В драках он чувствовал, что живет, что его существование имеет значение. Ведь с очередной победой он доказывал себе, что ему есть чему поучить других, а при очередном поражении – чему у них поучиться.

– Мам, – дома он налетает на нее со спины с распростертыми объятиями. Оттаскивает от плиты и легонько кружит по кухне.

– Лисенок, ну ты чего? Я чуть сковородку не выронила, – сетует она, но улыбается и поглаживает его по вихрам.

– Извини, я просто очень рад тебя видеть.

Рома ставит мать на ноги и, обнимая, кладет подбородок ей на плечо.

– Что-то хорошее случилось?

– Да. Я вроде как нашел общий язык с дядей Федей.

– О, это здорово. Надеюсь, теперь он от тебя отстанет со своими вечными подозрениями.

– А еще мы нашли сумку учительницы. Помнишь, я говорил, что ее ограбили? Так вот, в этой сумке остались ее деньги. Грабители их так и не потратили. Еще нашли велосипед Яны, представляешь?

Он рассказывает ей в подробностях, как они с Дарханом подружились, как договорились проучить его сводного брата и вернуть того на правильный путь. Мама слушает, не отрываясь от готовки.

– Вот так все и кончилось. Он даже от сестры не скрывал, куда ворованное тащил.

– Так, значит, ты взял за него ответственность? – тон мамы меняется на холодный. Она берет половник. Рома отшатывается, чтобы не получить по голове. Она рассматривает сына так пристально и так долго, что суп убегает из кастрюли. – Проклятье!

Пока мама возится с плитой, Рома осторожно забирает у нее половник.

– Знаешь что, Рома? – она оборачивается и сжимает кулаки.

Он покрывается холодным липким потом. Хоть мама и меньше него вдвое, у нее все еще есть над ним власть.

Мама подается вперед и крепко обнимает его.

– Слава богу, что ты не такой, как твой отец! Он никогда ни за кого и ни за что не брал ответственность.

Рома нервно смеется, стискивая маму в ответных объятиях.

– Я всегда знала, что ты у меня хороший, лисенок. Вскоре и весь город об этом узнает, и им всем будет стыдно!

29. Демьян

Кто-то назойливо шумит, мешая спать. Демьян продирает глаза. К нему кто-то склоняется.

– Как дела, сестренка? – Даниил толкает Демьяна кулаком в бок. Тот сползает на пол, а брат занимает его кровать. – Наконец-то посплю как человек. Иди приготовь еды, – Даниил машет рукой, закрывает глаза и храпит с открытым ртом.

Демьян морщится и уходит в зал, совмещенный с кухней. В их небольшом доме и так тесно, а с приездом брата потолки кажутся еще ниже. Готовить он любил только для себя, иногда баловал мать, когда между ними не висело перекрученное напряжение. Ради брата стараться не хочется. Демьян достает картошку, моет-чистит, рубит на неровные ломти и кидает на разогретую сковородку с маслом. Неизвестно, чем Даниила кормили в армии, но от жареной картошки он вряд ли откажется.