Алесь Кожедуб - Уха в Пицунде
— Что мы там с ним будем делать? — продолжал допытываться Николай.
— Ловить рыбу.
— А если замёрзнет?
— Я купила две бутылки водки! — гордо сказал принц.
Абрам хорошо говорил по-русски, но в подпитии путал мужской и женский роды.
— Всё ясно, — сказал Николай, — набрались. Сейчас в милицию сдам.
— Не надо милицию, — похлопал его по плечу Абрам. — Тебя посадят.
Николай молча забросил на плечи рюкзак. Хотел, парень, приключений? Получи.
Они благополучно добрались до места и сошли с электрички. На небе среди редких облаков гулял молодой месяц. Хорошо виднелась на снегу дорога, ведущая к водохранилищу. Оно казалось огромной белой пустыней, исчезающей в темноте.
— Большой рыба здесь ловится? — поинтересовался Абрам.
— Очень большой, — буркнул Николай.
— Макрель?
— Меч-рыба, — сказал Иван. — «Старик и море» Хэмингуэя читал?
— Хэмингуэй расист, — заявил Абрам. — Русский писатель лучше.
— Толстой?
— Все лучше.
Они вступили на лёд, и литературный диспут прекратился. Первым, светя под ноги фонариком, шёл Николай, за ним Абрам, замыкал процессию Иван.
— Здесь, — остановился Николай. — Вон Ждановичи светятся. Дом Сашки как раз с этого конца. Улица Луговая, дом два. Который час?
— Одиннадцать, — посмотрел на часы Иван.
— Возьми бур и сделай три лунки. Я свечки подготовлю.
— Какие свечки? — удивился Иван.
— В стеклянных банках, — объяснил Николай. — Во-первых, всё видно, во-вторых, новогодняя иллюминация. Абрам будет наливать.
— Где стаканы? — обрадовался Абрам.
— Сначала забросим удочки. Есть мотыль и тесто. Я лично предпочитаю мормышку.
Дело, как ни странно, в руках ночных рыболовов спорилось. Иван быстро прокрутил во льду дырки. Николай наживил на крючки мотыля. Абрам бережно держал в руках бутылку «Берёзовой».
Ветра почти не было. Таинственно мерцали за стеклом огоньки. Чарующе булькала водка, которую наливал в металлические стаканчики Абрам.
— Ну, за старый год! — сказал Николай. — Не такой уж он был плохой.
— Хорошая, — кивнул Абрам. — Я женилась!
— Где, кстати, твоя жена? — чокнулся с ним Иван.
— Там, — показал куда-то за спину принц.
Они выпили. Иван сбегал к своей лунке и вернулся с ершом.
— Клюёт! — бросил он под ноги друзьям рыбку.
— Макрель? — прикоснулся к ней длинным чёрным пальцем Абрам.
Они торопливо выпили ещё по стаканчику и разошлись по своим лункам. Николай сразу же вытащил ерша, за ним второго.
— И у меня хвост! — похвастался Иван.
— Я запуталась! — пожаловался Абрам.
Однако на помощь ему никто не спешил.
— Мужики, Новый год! — вдруг заорал Иван. — Две минуты осталось!
Они снова сбежались к ящику, на котором горделиво отсвечивала боком бутылка водки.
— За Новый год! — объявил Николай. — Пусть он будет не хуже старого.
— Лучше! — поправил его Иван.
— В этом году аспирантура закончился, — грустно сказал Абрам. — Я здесь всегда хочу ловить макрель.
— Всегда не получится, — положил в рот кружок колбасы Николай. Кто страной будет править?
— У меня есть две брат.
Абрам опрокинул в себя стаканчик и крякнул.
— Наш человек, — сказал Иван.
Они опять разошлись по лункам.
— Я замёрзла, — вдруг объявил Абрам. — Лёд очень холодная. Макрель тоже замёрз и ушёл.
— Что будем делать? — спросил Николая Иван.
Тот сдёрнул с крючка очередного ерша и ничего не сказал.
— Видишь огни? — показал рукой Иван. — Это посёлок. Там живёт Сашка. Он нас ждёт. Луговая, дом два. Читать по-русски умеешь?
— Я очень хорошо читаю по-русски, — обидчиво сказал Абрам.
Не потрудившись даже смотать удочку, он потопал в посёлок.
Добравшись до первых домов, Абрам долго кружил, разыскивая улицу Луговую. Наконец ему на глаза попалась табличка с надписью: «Улица Луговая, д. 2-а». Не обратив внимания на букву «а», Абрам открыл калитку и направился к дому с одним светящимся окном. В общежитии для аспирантов он открывал без стука любую дверь, и везде ему были рады. Русские, равно как и белорусы, были на редкость гостеприимные люди, Абрам к этому привык.
С трудом нашарив в тёмных сенях дверь, он решительно толкнул её и вошёл в тускло освещённую комнату.
У печи стояла пожилая женщина со сковородником в руках.
— Здравствуйте! — вежливо сказал Абрам. — Я пришла к доктору Сашке.
Женщина попятилась, затем перекрестилась на тёмную икону в углу, размахнулась и шарахнула принца сковородником по голове. У Абрама из глаз брызнули искры. Он рухнул на пол, как сноп.
После ухода Абрама друзья ловили не больше часа. Одна за другой потухли свечи. Кончилась водка. Ерши тоже перестали клевать.
— У тебя сколько хвостов? — спросил Иван.
— Пять.
— И у меня пять.
На самом деле он поймал четыре ерша.
Они быстро смотали удочки, собрали банки с огарками свечей и пошли к Сашке. Николай на ходу растирал рукой замёрзший нос.
Громко топая валенками, они ввалились в тёплый дом. Ярко горел свет. В углу стояла украшенная ёлка. Голова Сашки торчала из открытого подпола посередине комнаты.
— Настоящий нейрохирург, — засмеялся Николай. — Куда руки-ноги дел?
Голова ничего не сказала и пропала в дыре.
— Принимай бутыль! — донёсся из неё голос Сашки.
Николай с Иваном бережно приняли бутыль и водрузили в центре праздничного стола. Он был хорош: сало, домашняя колбаса, сальтисон. В миске дымилась недавно сваренная картошка.
— А где Абрам? — спросил Иван. — Замёрзли, понимаешь, а налить некому.
— Нет здесь никакого Абрама, — вновь показалась в дыре голова Сашки. — Огурцы с помидорами доставать?
— А как же, — сказал Николай.
— Подожди, где Абрам? — остановил его Иван.
Они приняли из рук Сашки по банке помидоров и огурцов и сгрудились у стола. Выходить из дома и искать принца никому не хотелось.
Вдруг кто-то громко постучал в окно.
— Баба Маня? — отодвинул занавеску хозяин. — Заходите!
Открылась дверь, и в комнату вошла сначала женщина в наброшенном прямо на халат пальто, за ней Абрам с перевязанной головой. Белоснежный бинт на чёрном лбу смотрелся страшно.
— Александр Михалыч, бес попутал! — схватила Сашку за руку женщина. — Собралась спать, разбила угли в печке, закрыла вьюшку — и тут он входит! Чёрный, як головня!
— Кто входит? — спросил Сашка.
— Дак я думала — чёрт! Как раз по телевизору показывали… Перекрестилась на святого Миколу, схватила сковородник и по голове. Потом пригляделась — кровь… А у них же крови не бывает, сами знаете. Батюшки, думаю, человека прибила! Тут он про вас заговорил. Луговая, дом два, доктор Сашка. Чисто на нашем языке! Я перевязала, как могла, и к вам…
Абрам, пошатываясь, подошёл к столу и налил из початой бутылки в рюмку водку.
— Луговая, дом два, — сказал он. — Доктор Сашка.
Все расхохотались. Не смеялась одна баба Маня.
— Откуль же мне знать, что тут ходят люди, ваксой намазанные? — бормотала она. — У нас таких сроду не было…
— Ну, за макрель! — провозгласил Николай.
— Хороший Новый год получился, — согласился Иван.
— Жена спросит, где была? — посмотрел на них Абрам. — Я скажу, Луговая, дом два. Макрель ловила.
— И поймала, — хмыкнул доктор Сашка.
В углу комнаты, прижав уши, расправлялся с ершами хозяйский кот.
За окном громыхнул салют. Люди отмечали наступление Нового года.
Диана
О том, как живут люди в Германии, я узнал в Болгарии. И дело совсем не в том, что в первой и второй мировых войнах Болгария воевала на стороне Германии. Отдыхая в Созополе под Бургасом, я познакомился с Виктором, русским человеком, живущим в Германии.
Появление Виктора на пляже было если не триумфальным, то во всяком случае величественным. С большой сумкой в руках он шёл во главе семейства. Жена несла сумку поменьше. Девочка-подросток тащила пляжный зонт. Пятилетний мальчик замыкал процессию подобно эсминцу, охраняющему флагман эскадры. Виктор был в капитанской фуражке, на груди у него болтался огромный бинокль.
Эскадра уверенно рассекла море из людских тел и бросила якорь возле зонта, под которым расположился я. Из сумок были извлечены три больших полотенца, Виктор установил зонт.
— Купаться, — отдал приказ капитан.
Семейство ушло в море.
Виктор взял в руки бинокль и навёл на спасателя с чудовищно развитыми мышцами. Тот со зверским выражением лица хватал маленького мальчика и швырял в море. Пацанёнок с восторженным визгом шлёпался в воду. Я знал, что спасатель играет с сынишкой, и не обращал на них внимания.
— Неужели он ещё ни на кого не нарвался? — посмотрел на него Виктор.
