Лариса Райт - Жила-была одна семья
Но ее попутчик молчал. Даже не смотрел на нее. Стоял, отвернувшись, будто находился за несколько тысяч километров от этого случайного подъезда и такой же случайной в его жизни женщины. Саша поднялась, зашуршала рулонами. Перспектива опоздать на автобус ее уже не так пугала: деньги были, язык тоже. И уж если он мог довести до Киева, то довести из Стамбула в Анталью при наличии в стране такси тем более был способен. Она наклонилась за очередным пакетом.
— Вам помочь? — прозвучало сзади буднично, без ехидства.
Еще не вечер. Сейчас начнется: «Надеюсь, теперь вы не станете играть в бесстрашную всезнайку? Я заметил, что даже всезнайки боятся плохих мальчиков».
— Давайте я возьму большие рулоны, а вы подберите пакеты, и начнем потихоньку спускаться.
Даже и мысли нет, что она может его ослушаться и снова отправиться в одиночное плавание.
Между тем она послушалась и осторожно последовала за ним вниз по лестнице. Перед парадной дверью сердце лихорадочно заколотилось. Но тревога оказалась напрасной: улица была пуста.
«Все. Сейчас к нему наконец вернется бравада. Станет опять командовать: «Направо, налево, вперед, не отставать!» И кто знает, в каких трущобах мы окажемся еще через полчаса!»
— Да уж, попали вы из-за меня в передрягу. Простите.
«Смотри-ка, нет… не все так просто. Решил сначала пустить пыль в глаза. Он весь беленький и пушистенький, и прощения просит, и переживает… Ладно, играть так играть».
— Ничего страшного. Выберемся как-нибудь. — «Ну, давай, говори, что ты обязательно что-нибудь придумаешь, спасешь принцессу из плена, раздобудешь коня, доставишь во дворец и…»
— Как вы предлагаете выбираться?
«Что? Какая-то новая игра? Другие правила? Я не совсем понимаю».
— Я не совсем понимаю…
— Я спрашиваю, есть ли идеи по облегчению нашего положения?
«Он издевается? Шутит? Вид вполне серьезный. Ладно, играем по-серьезному — значит по-серьезному»:
— Думаю, надо найти гостиницу и попросить карту города.
— Разумно.
«И только? Он не собирается спорить и говорить, что искать в этом районе отель — гиблое дело? Не предложит тысячу своих вариантов изменения ситуации? Это что-то новенькое. И что же мне теперь делать?»
Она и в самом деле растерялась, и поскольку ее спутник, очевидно, признал свое поражение и не собирался брать пульт управления движением в свои руки, ей не оставалось ничего другого, кроме как поинтересоваться:
— Направо? Налево?
— Направо вы уже попробовали, наверное, не стоит рисковать снова.
— А как же два раза в одни ворота?… — Саша почувствовала, как правая бровь невольно поползла вверх. «Что это? Я кокетничаю? Самое время строить глазки!»
Он, однако, либо не заметил лукавства в ее взгляде, либо сделал вид, что не обратил внимания. Пожал плечами, сказал спокойно, без малейшего намека на заигрывание:
— Как скажете, — и двинулся в указанном направлении.
Двигаться по указанному маршруту Саше совершенно не хотелось, но выбора не было. Приходилось идти за торопливо шагающим впереди спутником и надеяться на пресловутое авось. Со стороны они, вероятно, смотрелись комично: мужские ноги, увенчанные ворохом разноцветных тряпок, быстро, не останавливаясь, перемещались по улице, а за ними, нагруженная пакетами, семенила маленькая женщина, которая то и дело притормаживала, оборачивалась, испуганно осматривалась, втянув голову в плечи, как будто хотела таким образом стать незаметнее, и снова бросалась за своим провожатым. Минут через двадцать они все-таки наткнулись на гостиницу, обзавелись картой и обнаружили, что находятся довольно далеко от места, где, судя по времени, еще по крайней мере десять минут их должен был ждать автобус.
— Мы опоздали, — в Сашином голосе не было ни безнадежности, ни укора, но он все же счел необходимым ее успокоить:
— Сейчас вызовем из отеля такси, и, возможно, еще не все потеряно.
— Можно попробовать, — отозвалась Саша, с удивлением замечая, что отзывается скорее по необходимости, чем по желанию. Ей вдруг захотелось продолжения приключений. Она уже не спешила на автобус. Ее спутник выбивался из установленных ею рамок, и — что там говорить — она была заинтригована.
— Я попрошу портье вызвать такси.
— Хорошо, — Саша сдержанно кивнула и сделала вид, что уткнулась в карту. Она сидела на диванчике в холле небольшого отеля и краем глаза наблюдала за его действиями. Вот он направился к стойке, вот перемолвился словом со служащим, вот взял телефон, поговорил достаточно эмоционально. Она не разбирала слов, видела только гневные жесты. Вот он резко бросил трубку и снова обратился к портье, разговаривал с ним о чем-то довольно долго и потом с весьма удовлетворенным видом направился к Саше:
— Такси сможет быть здесь минут через двадцать. Добираться до места стоянки автобуса в лучшем случае еще столько же, но, учитывая вечернее время и интенсивность движения, даже этого времени гарантировать не могут, и уж тем более нам не могут обещать, что наши соотечественники окажутся столь любезны и потратят целый час на ожидание таких двух идиотов, как мы. Простите, последний эпитет — всего лишь цитата. Да и то одна из самых добрых, которые мне удалось услышать из уст диспетчера.
— Не диспетчер, а просто специалист по отпугиванию клиентов.
— Скорее по запугиванию. Он думает, что несчастные быстро дойдут до кондиции и согласятся на те немыслимые условия, которые он предлагает.
— Какие?
— Догнать автобус на такси за цену перелета Стамбул — Анталья.
— А-а-а! — Саша постаралась придать выпущенному звуку нотки полного понимания и поддержки, хотя не испытывала ни того ни другого. Она не любила мужчин, считающих деньги и возмущающихся ценами. И хотя прекрасно понимала, что далеко не все могут позволить себе не обращать внимания на стоимость вещи или услуги, ничего не могла поделать со своим внутренним мироощущением, давно и безапелляционно утверждающим: мужчина должен быть щедрым.
— Мужчина должен быть щедрым. Выбирай, Манечка, не стесняйся! — Отец делал широкий жест и ласково смотрел на жену.
Она сразу начинала сомневаться и охать:
— А на что потом жить? У нас же трое детей! Где возьмем деньги? — Но глаза ее при этом горели, щеки заливались радостным румянцем все ярче по мере передвижения между вешалками с одеждой.
— Где-нибудь да найдем. Не женское это дело забивать голову такими мыслями, — и отец сам принимался снимать всевозможные платья и блузки, подталкивая жену к примерочной.
А ворох подарков, которые он вечно привозил из полетов? А килограммы конфет, которые покупал? А буйство фантазии? А широта души? Папа своим примером заставил Сашу поверить в то, что мужчина не должен трястись над своими капиталами. Он должен уметь их зарабатывать, уметь тратить и позволять это делать другим. За опоздание должна быть какая-то расплата, и если верховный суд оценил ее в размере стоимости авиабилета, не стоит возмущаться. Надо уметь платить по счетам.
