Татьяна Навальная - Записки риелтора, или Нас всех испортил квартирный вопрос
— Вы все улучшаете свои условия на мои деньги! И должны писать то, что я вам скажу! — гневно кричал покупатель, прижимая к груди толстый старомодный портфель.
В очередной раз сделка повисла на волоске. Менеджер агентства, в котором он покупал квартиру, спокойная немногословная женщина средних лет, попросила нас дать ей возможность поговорить с клиентом наедине. Через десять минут он подписал соглашение, всем своим видом показывая, какое одолжение он делает всем присутствующим. Нотариат прошел без проблем, через день мы получили документы с регистрации.
Начались переезды. Нина заказала машину и перевезла вещи. А вечером мне позвонила покупательница Елена.
— Ты знаешь, что сделала твоя клиентка?
— А что она могла сделать? — с недоумением спросила я.
— Она увезла с собой входную дверь.
— Не может быть, — не поверила я.
— Приезжай, посмотри своими глазами. Мы с мужем проезжали мимо и поднялись на этаж. А двери нет. Акт приемки без двери не подпишу.
Я бросилась звонить Нине. Без акта приемки квартиры она не могла получить свою доплату, а я — комиссионные.
— Да, дверь увезла, — спокойно подтвердила Нина. — А что? Эту дверь ставил мой муж. Она к квартире не прилагалась, когда мы ее получали. А раз дверь моя, имею право.
— А если бы ты поменяла рамы и унитаз, ты бы их тоже взяла с собой? Нина, дверь надо вернуть. Денег тебе не получить, пока Елена не примет квартиру.
Дверь вернули, сделка была закрыта. Одна из многих тысяч сделок, проходящих каждый год в Санкт-Петербурге.
Глава 23
О том, как бывает наказуема честность
1999 год
Я не помню, откуда пришла ко мне эта клиентка. Но сделка, которую надо было провести, была мечтой любого агента — прямая продажа однокомнатной квартиры в спальном районе. Никаких тебе встречных покупок, выставляй в рекламу и держи карман шире — скоро и без особых хлопот в него посыплются денежки. Квартиры после кризиса были еще дешевы, а рынок — уже активен, все кипело и крутилось водоворотом.
Клиентку звали Ириной Николаевной. Слегка расплывшаяся фигура, всегда опущенные уголки губ, усталый недоверчивый взгляд, темная бесформенная одежда — типичная совковая женщина в возрасте под пятьдесят.
— Почему вы продаете эту квартиру? — задала я ей традиционный вопрос, и она рассказала мне свою историю.
За несколько лет до описываемых событий ее мать заболела. Парализованная после инсульта, она требовала непрерывного ухода. Все родственники, в том числе и брат Ирины Николаевны, поохав и выразив сочувствие, растворились в текучке собственной жизни. Семьи, работа, свои болезни — каждый выживает как может. Мать оказалась на руках у Ирины Николаевны. Она ухаживала за ней три бесконечных года. С работы пришлось уволиться. Муж, воспользовавшись предлогом — жены постоянно нет дома, — ушел к другой. Деньги быстро кончились. Ирина Николаевна продала все немногочисленные ценные вещи и ходила за матерью до последнего дня. После похорон она вернулась в свою опустевшую квартиру и заболела сама. Прихватывало сердце, начались бессонница и депрессия. Заняв денег, она легла в какую-то частную больничку. Обращаться к психиатру в районный диспансер она не решилась — испугалась постановки на учет. Нервишки ей подлечили, восстановили сон, выписали таблетки и отпустили с миром.
— Вы знаете, Татьяна Владимировна, половина пациентов, которые там лечились, были агентами по недвижимости, — сказала она мне.
— Верю, — со вздохом отвечала я.
Сейчас в недвижимости остались только те, кто прошел через фильтр жестокого естественного отбора. А тогда, в конце девяностых, в агентства потоком шли безработные женщины, не интересуясь, смогут ли они выдержать этот ритм жизни. Им нужна была работа, и они готовы были на все. Но цена, которую платили начинающие специалисты за полученный опыт, была очень высока. Статистика по текучести кадров в агентствах в те годы ужасала — из ста пришедших оставались три человека. Остальные уходили, ничего не добившись или не выдержав сумасшедшего напряжения, в котором живет агент во время сделки.
Через два года Ирина Николаевна снова вышла замуж и переехала к мужу. Свою квартиру она решила продать. Я выставила ее в рекламу.
В первый же день нашлось трое желающих посмотреть квартиру. Я назначила просмотр на следующий вечер. Первой пришла древняя бабушка в сопровождении пожилой дочери и агента — энергичного молодого человека. Квартира им сразу понравилась. Совершенно обычная квартира в панельном доме была отмыта Ириной Николаевной до зеркального блеска. Сверкали окна, кафель в ванной, линолеум в комнатах.
Посовещавшись буквально одну минуту со своими клиентами, агент сказал: «Татьяна, мы готовы внести аванс. Пообещайте нам, что вы не отдадите квартиру другому покупателю». И посмотрел при этом на Ирину Николаевну. Она вопросительно посмотрела на меня. Я пожала плечами.
— Раз вы первыми дали согласие, квартира ваша.
Ирина Николаевна согласно кивнула головой.
— Мы уже давно ходим, бабушка устала смотреть квартиры. Она соглашается, а квартира уходит к другим. Если мы и тут пролетим, я уже не знаю, что с ней буду делать, — понизив голос, сообщил мне агент. И добавил громко: — Цена у вас не изменится? Больше мы заплатить не сможем.
Они ушли, заставив и меня, и мою клиентку еще раз повторить обещание. Почти сразу на просмотр подошли другие покупатели. Квартира им тоже понравилась, но, узнав, что предыдущие клиенты уже дали согласие, они ушли, с сожалением посмотрев на вожделенные стены.
Последней пришла темноволосая дама, похожая на цыганку. Золотые кольца на пальцах, яркий шарфик на шее — вся она была броской, энергичной и напористой. С порога сообщила, что сама она из Краснодара, а квартиру покупает дочке, поступившей в этом году в институт. Не давая мне раскрыть рта и продолжая говорить, она пробежалась по квартире и решительно заявила, что квартира ее устраивает, и она готова ее купить.
— Вы опоздали, — я, наконец, смогла вставить слово. — Те люди, которые смотрели квартиру до вас, уже дали согласие.
— Но вы же еще не взяли у них денег? — спросила дама. — Тогда какая разница, кто вам внесет аванс.
— Они были первыми, — возразила я.
— Я готова заплатить больше, — предложила дама. — На двести долларов.
Однокомнатная квартира в панельном доме стоила тогда 10 000 долларов. Комиссионные агентства — 6 %. Вроде бы немного — шестьсот американских рублей, но для того времени это была очень немаленькая сумма. Агент получал половину, и на эти деньги можно было спокойно жить целый месяц семье из трех человек.
