Барбара Гауди - Наваждение
— Можно мне прослушать запись? — спросил он.
Все втроем они вошли в дом. Большая Линн, сидевшая на кухне и, очевидно, впустившая Джерри, сказала им, что только что получила хорошее известие.
— Что случилось? — затаив дыхание, спросила Силия.
— Вознаграждение увеличилось до семидесяти тысяч долларов. Позвонили два человека и сказали, что каждый жертвует на поиски Рэчел по десять тысяч долларов.
— Кто они? — поинтересовалась Силия.
— Мы знаем это, но вы, по очевидным причинам, их знать не должны. Одного, кажется, зовут Эдвард, он из Лондона в провинции Онтарио, фамилия второго, если я не ошибаюсь, Макдугал. Они хотели бы остаться неизвестными. По крайней мере, для широкой публики.
— Замечательно! — сказал Джерри.
Действительно? Силия не была в этом уверена. Она почему-то подумала, что им снова кто-то позвонил.
— Больше ничего нового нет? — спросила она.
— По горячей линии мы уже получили больше восьмисот звонков. В таком деле, как это, на третий день такого числа звонков еще не было никогда.
Третий день… Слишком много уже времени прошло. Силия попросила Большую Линн дать Джерри прослушать запись. Слегка оторопев от известия о том, что Джерри известно о телефонном звонке, Большая Линн включила плеер и вставила в него одну из нескольких копий, сделанных экспертами с оригинального компакт-диска, на котором был записан разговор.
Джерри прослушал запись дважды.
— Мне кажется, я уже где-то слышал этот голос, — сказал он.
— Правда? — спросила Силия.
— Только он почему-то не связывается у меня ни с чьим образом.
— Это кто-то, кто живет здесь поблизости? — задала вопрос Большая Линн.
— Не знаю. Может быть.
— Должно быть, эта женщина живет в нашем районе, — заметил Мика, — если вам двоим голос показался знакомым. Наверное, она иногда заглядывает к вам в магазин.
— Я уже перебрала в уме имена всех клиентов, — напомнила ему Силия. — Два раза.
— Не будут они держать Рэчел поблизости от дома, — заметил Джерри. — Или ты не согласна?
— Такую вероятность все же не стоит сбрасывать со счетов, — откликнулась Большая Линн.
Она прочитала ему составленное по голосу полицейское описание звонившей женщины: белая, от тридцати пяти до сорока с небольшим лет, уроженка севера провинции Онтарио, школу не закончила, курит.
Джерри прослушал запись в третий раз. Покачал головой, потом сказал, что сам просмотрит список клиентов, хоть нутром чует, что эта женщина в его магазин не ходит. Силия предложила ему, пока не стемнело, пойти вдвоем раздавать людям объявления о вознаграждении.
— Может быть, у нас возникнут какие-то соображения.
По улице Карлтон они дошли до Шербурн, прошли к югу по Шербурн до площади Джеррард, потом повернули на восток к улице Парламент и двинулись по ней в северном направлении. За ними ехали несколько репортерских машин, но держались они на приличном расстоянии, и через несколько кварталов Силия о них уже забыла. Джерри раздавал листовки, в которых было сказано: «Вознаграждение до семидесяти тысяч». Он знал этих людей — их имена, где они жили. Силия тоже с некоторыми из них была знакома, в основном с теми, кто заглядывал к ним в магазинчик. А ее знали все. Даже пара бездомных бродяг поняли, кто она такая, и когда они выразили ей сожаление по поводу произошедшего, эта их реакция была настолько искренней и естественной, что Силия даже отвернулась от нахлынувших чувств. Она шла и смотрела на прохожих. Конечно, ей не приходило в голову, что та женщина сейчас решит выйти прогуляться, и все же всматривалась в лица некоторых женщин, вслушивалась в женские голоса, приглядывалась к фасадам домов и припаркованным машинам, надеясь на то, что в памяти вдруг вспыхнет искра и рассеет тьму.
Так они дошли до угла улиц Парламент и Уеллесли. Стемнело, народу заметно поубавилось.
— А завтра мы вот что сделаем, — сказал Джерри, — будем стучаться в двери домов.
— Полицейские уже это делали.
— А мы — нет. Никогда не знаешь, кто тебе ответит.
— Думаешь, может открыть эта женщина?
— Такие люди обычно бывают высокого о себе мнения, ты так не считаешь? Но даже если откроет кто-то из ее детей или, может быть, приятель ее, это может вызвать какую-то реакцию.
Она напомнила ему, что на четыре часа назначена пресс-конференция.
— Мне надо будет вернуться не позже трех.
— А я буду продолжать дальше.
— А кто останется в магазине?
— Там посидит Джон. Слушай, я буду этим заниматься столько, сколько понадобится.
Они повернули к югу. Перед одним из тамильских продуктовых магазинчиков, работавших допоздна, на коробке из-под пакетов с молоком сидела девчушка и чистила апельсин. Почему, интересно, подумала Силия, похитители не забрали ее? — она же такая красивая, и никто за ней не присматривает.
— Так, в конце концов, у тебя крыша может поехать, — сказал Джерри.
— Что ты имеешь в виду?
— Если будешь думать о том, почему на ее месте не оказался другой ребенок.
— Я не хочу этого, — ответила Силия, почти не удивившись тому, что он понял, о чем она думает.
Ненадолго остановившись, она бросила на него пристальный взгляд. Джерри был еще мужчиной в самом расцвете лет, с загорелой лысиной, большими руками, покрытыми татуировкой, и массивной грудью.
— А как ты смог свое горе пережить? — спросила она.
— Пережить? — По его выражению было ясно, что вопрос он понял правильно. Джерри почесал лысину. — Несколько лет было непросто. Моя сестра… ты встречалась с Джин?
Силия кивнула.
— Пару раз ей пришлось прилично со мной повозиться. А потом прошло время. Все понемногу стало приходить в норму.
Они пошли дальше. Сердце Силии сильно билось от нахлынувших переживаний. Она снова остановилась и сказала:
— Нам надо пожениться.
— Силия…
— Нам это надо.
Взгляд его скользнул по ее шее. Она вспомнила, что до сих пор не удосужилась снять колье, которое надела перед тем, как в пятницу вечером отправилась в мотель.
— Рэчел жива. Ты должна быть в этом уверена, — сказал он и поправил колье так, чтобы единственная его жемчужинка свисала спереди.
Большая Линн все еще сидела за кухонным столом Мики, скрестив руки на объемной груди, в глазах ее отражалась вековая усталость.
— Есть какие-нибудь новости? — спросила она.
Силия покачала головой. Большая Линн вздохнула, сделала жест рукой в сторону стола и сказала, что разложила пришедшие Силии сообщения в две стопки:
— Те, что слева, от ваших друзей, а остальные поступили на командный пункт. Люди шлют вам молитвы и добрые пожелания.
Силия поблагодарила ее и пожелала спокойной ночи.
— Я побуду здесь, дорогая, может быть, вам что-нибудь понадобится.
Женщины говорили друг с другом будто во сне. Перед тем как выйти из помещения, Силия взяла проигрыватель компакт-дисков.
В ее комнаты целый день вроде никто не заходил: скопилось много пыли, на полу отпечатались следы — в основном ее собственные. Они покрывали все пространство пола, после того как она бесконечно ходила этой кошмарной ночью из угла в угол. С веранды неторопливо вошел Феликс, и она положила ему в миску еды. Потом нашла в ванной недокуренный бычок, прикурила, свалилась на диван и включила плеер. Когда женщина сказала, что Рэчел с людьми, которые хотят только того, чтобы девочка была в безопасности, и никогда ее не обидят, в груди будто что-то оборвалось и тут же напряглось в предчувствии того, что может случиться что-то недоброе.
Она снова нажала на воспроизведение и на этот раз попыталась говорить вслух, подражая выговору женщины. На слове «серьезно» голос у нее тоже чуть не сорвался. Силия выключила плеер и произнесла:
— Они никогда ее не обидят, не беспокойтесь об этом… — И тут она вышла из транса, почувствовав, что что-то горит.
Схватив окурок, она загасила его в пепельнице, затем поспешно плюнула на тлевший на диванной обивке кружок.
Из кабинета Мики доносились звуки работающего телевизора. Когда она поднималась к нему по лестнице, ее все еще била дрожь.
Мика сидел за столом, заваленным газетными вырезками.
— Привет, — бросил он ей, повернувшись на стуле, и выключил телевизор.
Собаки лениво поднялись и без особого энтузиазма завиляли хвостами.
Силия плюхнулась в кресло-качалку. Через какое-то время ей вспомнилась мысль, не так давно преследовавшая ее.
— Помнишь мою подругу Ханну, о которой я тебе как-то рассказывала?
— Та, которая умерла от рака шейки матки?
— От рака матки.
— Да, помню.
— Как это ни ужасно звучит, я никогда ее особенно не любила. А я ей нравилась, потому мы с ней и дружили. Хоть она и была параноиком, думала, что все ее ненавидят. Ее и вправду многие недолюбливали, потому что у нее такая манера была — звонить людям посреди ночи и обвинять их в том, что они за ее спиной распускают слухи.
