Маша Царева - Женщины Никто
Закусив губу, Анюта нервно потыкала соломинкой в кашеобразные остатки коктейля.
— Если этот бар так уж ужасен, почему вы сами‑то здесь сидите?
— Ну надо же, обидчивая какая, слова ей не скажи, — почему‑то развеселился он. — Я живу в доме напротив. И потом, здесь нет людей, а внимание мне надоело. Надеюсь, не надо объяснять почему?
Анюта, прищурившись, посмотрела на него внимательнее: определенно, совершенно точно они где‑то встречались! Хотя… Помнится, он говорил об автографе, значит, наверное… Ох, да что же это с ней… Это же…
— Вы — Игорь Темный! — с восторгом выдохнула она.
— Дошло наконец, — снисходительно усмехнулась звезда советского кино, отсалютовав ей коньячным бокалом. — Я уже решил, что у вас никогда не было телевизора.
— Простите, — промямлила она, перед тем как озвучить самую глупую фразу в мире. — Но вы… Между нами, вы не так уж на себя похожи.
— Да что вы говорите? — подмигнул он. — Как вы это тонко заметили. Я и сам всегда был с собой не в ладах.
— Извините меня, — Нюта нервно усмехнулась. — Я никогда не могла бы подумать, что вот так запросто… Вы ведь дадите мне автограф? Для дочери. Хотя моей дочери шестнадцать, она может вас и не знать…
— Как потрясающе емко вы меня опустили, — он, похоже, совсем не обиделся. — Кстати, вас зовут…
— Анюта, — подсказала она, — то есть Анна. Анна Сергеевна.
— Анюта мне нравится больше. Что‑то не спешит ваш кавалер, как я погляжу. Может быть, заказать вам еще одну «Маргариту»?
Анюте совсем не хотелось еще один коктейль, она и от первого чувствовала нарастающую томную слабость. Но отказаться почему‑то не решилась, кивнула как завороженная. Ей никто не поверит. Томка не поверит, даже Полина не поверит наверняка. Она и Игорь Темный в пустом баре, за одним столом. Интересно, почему он вообще продолжает с ней разговаривать? Неужели у него не нашлось компании получше, чем она, неуверенная в себе, зажатая, немолодая, полная?
В тот вечер Анюта расстаралась, красиво уложила волосы, надела новое темно‑синее платье, а под него — утягивающее белье, стянула из Полиного шкафа дорогую кашемировую пашмину цвета рассветного моря, серо‑зеленую, так подходящую к ее глазам. Она выглядел как никогда хорошо, но все же ей было далеко до подтянутых длинноногих девчонок с жадными голодными глазами и мелодичным смехом, опьяняюще юных, пахнущих медом и мускусом, не осознающих еще конечность жизни и потому готовых на все. Далеко, как до Луны. Но все же он выбрал ее.
Когда‑то Игорь Темный был секс‑символом советского кино. Он снялся в нескольких сотнях картин, крутил романы с самыми красивыми актрисами страны, а в конце девяностых вдруг куда‑то пропал. Продал квартиру, сменил номера телефонов, отказал всем режиссерам, которые предлагали ему чуть ли не миллионные контракты, постепенно порвал отношения с друзьями, перестал выходить в свет. Какое‑то время о нем еще по инерции упоминали в прессе. Потом забыли. Только изредка какая‑нибудь газетенка типа «Городских скандалов» делилась то одной страшной тайной его жизни, то другой. То писали, что в уличной драке ему до неузнаваемости обезобразили лицо, то — что он тихо скончался от СПИДа в провинциальном хосписе, где находился пять лет под чужой фамилией. Обычный бред «желтых газет», но многие верили.
И вот он сидит перед ней — живой, здоровый, даже относительно молодой, хотя ему никак не может быть меньше пятидесяти. Она умудрилась его не узнать только потому, что в его образе больше не было того лоска, которым он и был знаменит. Раньше Игорь Темный был похож на холеного голливудского мачо сороковых, теперь скорее напоминал измученного бытовыми проблемами спившегося интеллигента. Нездоровый цвет лица, давно отросшая стрижка, под ногтями траурные полоски грязи, на свитере — катышки и прожженная сигаретой дырка. Заштопать бы. А катышки можно срезать бритвой, она так всегда делала. Интересно, он женат? Вряд ли, жена уж точно догадалась бы, как поступить с этими неряшливыми катышками.
Знакомое чувство острой жалости слабой бабочкой шевельнулось под сердцем. А он красивый, очень. Только непромытый, что ли. Что же с ним все‑таки тогда произошло, почему он исчез? Трудно, наверное, когда ты суперзвезда и тебя обожает вся страна, а потом случается что‑то такое, из‑за чего ты перестаешь быть интересным и нужным. Она поймала на себе его задумчивый взгляд, и вдруг ей показалось, что он читает ее мысли и все понимает.
Анюте принесли коктейль, ему — двойную порцию виски.
— Знаете, Игорь, а я… Я никогда не видела мужчину, с которым собиралась сегодня встретиться здесь.
Его брови изумленно поползли вверх, пока не скрылись под длинной челкой.
— Я обратилась в брачное агентство. Подруга посоветовала. И вот это второе мое свидание.
— И вы решили мне об этом спонтанно рассказать? — усмехнулся он. — Надо же, в наше время еще есть брачные агентства. Я думал, их давно вытеснили интернет‑знакомства.
— Я не знаток Интернета. Всю жизнь не до этого было, так и не освоилась с компьютером. Игорь, а можно задать нескромный вопрос?
— Валяйте, — от выпитого он веселел на глазах.
— Почему вы тогда исчезли? О вас столько сплетничали, глупости какие‑то писали. Куда вы делись?
— Не слишком ли интимный вопрос для первого раза, — он придвинулся ближе, и вдруг Анюта заметила, какие у него глаза.
И сразу поняла, почему все эти блистательные актрисы штабелями укладывались к его мускулистым ногам. За такие глаза можно и душу отдать. Зеленовато‑карие, а за ними глубина, которая начинается обманчиво приветливыми солнечными бликами на игривых волнах, а заканчивается черным омутом с чертями и бестиями.
— Ты смущаешься как девочка, — тихо сказал он и, протянув через стол руку, потрепал ее по щеке.
В этом снисходительном жесте было не больше нежности, чем в музыке хэви‑металл, но Нютино сердце отчего‑то забилось быстрее.
Ах да, и у него оказалась шершавая ладонь, ладонь настоящего мужчины — сухая, уверенная, не боящаяся работы.
И в тот момент, когда две клубничных «Маргариты», посовещавшись у нее внутри, решили сказать ему что очень‑очень важное, появился сибиряк Николай, о котором она уже и думать забыла. Он оказался таким же, каким она его себе и представляла, — грубоватым, сильным, веселым.
— Извини, моя хорошая, — он решил, что знакомство через брачное агентство дает ему повод быть с ней на «ты». — У меня не было твоего телефона. Пытался выяснить в агентстве, но Янка заартачилась. Правила у нее, видите ли. А я, может быть, в пробке стою.
«Почему же не бросил машину, в метро пробок нет», — равнодушно подумала Нюта, ведь сразу же было ясно, что Николай этот нужен ей как пингвину Галапагосские острова.
— Приятно познакомиться, — сухо сказала она. — А это…
— Мне пора, — перебил ее Игорь, поднимаясь. — Не люблю знакомиться с новыми людьми.
— Ну ладно… — Анюта растерялась и посмотрела на него почти умоляюще.
Ну сделай же, сделай же хоть что‑нибудь, попроси телефон, протяни визитку или просто хоть как‑нибудь дай понять, что тебе хотелось бы встретиться еще раз. Или черт с тобой, перед такими мужчинами, как ты, не стыдно унижаться, хотя бы дай понять, что тебе не будет противно увидеться еще раз. И Анюта сама тебя найдет, отдастся всем операторам МТС, «Билайна» и «Мегафона», чтобы выяснить твой телефонный номер, обойдет все квартиры в доме напротив бара, прикинувшись сотрудницей службы борьбы с грызунами, и из‑за какой‑нибудь двери на нее удивленно взглянешь ты, заспанный, в своем идиотском старом свитере. Хоть что‑нибудь, только просто так не уходи.
Николай смотрел на нее непонимающе, его протянутая рука повисла в воздухе.
— Было приятно познакомиться, — сказал Игорь.
И ушел.
Вышел из бара, даже не обернувшись.
— Кто это был? — удивленно спросил Николай, принимая из рук официанта меню. — Он к тебе приставал, что ли? Моя девушка пользуется спросом?
И Нюте пришлось улыбнуться, ведь он ни в чем не был виноват, этот веселый здоровяк, ему просто хотелось встретить женщину, которая будет лепить ему пельмени и гладить его по голове, как будто бы он все еще маленький.
— Да так, не обращай внимания. Могу рекомендовать клубничную «Маргариту», — сказала Нюта просто для того, чтобы хоть что‑нибудь сказать. Чтобы, сосредоточившись на любых, неважно каких, словах, удержаться от постыдного проявления сантиментов. Еще не хватало расплакаться. Тогда Николай позвонит в агентство и пожалуется, что ему подсунули истеричку. И Анютины фотографии с анкетой вместе будут порваны в клочья и брошены на дно клетки с попугаем, которая стоит на подоконнике кабинета директрисы агентства Яны. От попугая несет хлевом и кариесом. И он умеет четко выговаривать слово «жопа» — веско, емко, хорошо поставленным баском.
