Аньес Мартен-Люган - Влюбленные в книги не спят в одиночестве
– Даже не пытайся! – резко возразил он и еще сильнее сжал мою руку.
– Дети! Успокойтесь, – вмешался Джек.
Его слова подействовали отрезвляюще, мы все трое повернули к нему головы.
– Диана и Эдвард, погуляйте с Декланом, а потом возвращайтесь домой, не заходя сюда. Джудит, тебе пора развлечься и повидаться с друзьями.
Брат с сестрой запротестовали, я не вмешивалась и исподтишка наблюдала за Джеком. Он не хотел висеть на них мертвым грузом, и ему нужно было побыть одному, наедине с воспоминаниями о жене. Он поднял руку, заставив их замолчать.
– Не тяните с возвращением к привычной жизни… Я не боюсь одиночества. Я тоже буду жить своей жизнью, не беспокойтесь обо мне. В любом случае сегодня днем я не останусь здесь с вами, хочу навестить Эбби.
Никто больше не пытался спорить. Джек встал и начал убирать со стола. Я поспешила помочь ему, Джудит и Эдвард тоже. Очень быстро мы освободили столовую и запустили посудомоечную машину. Эдвард обменялся рукопожатием с дядей и отправился за Декланом в сад. Джудит подошла ко мне:
– Извини, что сорвалась, просто я беспокоюсь за вас.
– Знаю.
– Увидимся завтра утром, – сказала она, покидая кухню.
Мы с Джеком остались одни. Он широко улыбнулся и расставил руки. Я бросилась в его объятия.
– Спасибо, что пришла, моя маленькая француженка…
– Мое место здесь. Береги себя…
– Ты знаешь, что ты у себя дома.
– Да, – прошептала я.
– Больше я тебе ничего не скажу. Ты и так все сама понимаешь.
Я поцеловала его в пышную белую бороду и выбежала из дома. Эдвард, Деклан и Постман Пэт уже сидели в машине. Я тоже забралась туда и захлопнула дверцу.
– Куда мы едем?
Я заглянула Эдварду в лицо. За спиной я услышала, как щелкнул, отстегиваясь, ремень Деклана, и он скользнул между нами, в промежуток между сиденьями, повиснув на наших подголовниках. Все вопросы, терзавшие Эдварда, все его колебания были почти осязаемыми.
– Еще несколько часов, – сказала я ему.
Вместо ответа он включил мотор и выехал на шоссе.
Остаток дня пролетел совсем быстро. Эдвард показал мне еще один отрезок Дикого Атлантического пути. Он доехал до первых утесов близ Акилла. Деклан изображал из себя экскурсовода и не давал нам вставить ни слова. Мы с Эдвардом обменивались понимающими взглядами, позволяя ему демонстрировать свои познания. В какой-то момент мы поддались искушению и вышли из машины, хоть лило как из ведра. Так что в коттедж мы вернулись вымокшими до нитки. Эдвард начал разжигать камин и отправил сына в душ. Я поднялась вместе с ним и натянула сухую одежду. Пока Деклан мылся, я перестелила его постель, прибрала в спальне и подготовила все, что нужно, для завтрашней школы. Вскоре он вошел и сразу спросил:
– Ты мне почитаешь?
– Выбирай книгу и спустимся к папе.
Мы устроились на диване, я обняла его за плечи, он прижался ко мне. Я начала читать. И тут перед моим мысленным взором вспыхнула картинка – воспоминание о неудавшихся детских чтениях в “Счастливых”. Я осознала, какой большой путь преодолела с тех пор. Но один вопрос оставался без ответа: если бы это был какой-то незнакомый ребенок, смогла бы я так? Не уверена. Я любила Деклана и больше не боялась себе в этом признаться. Мне было дорого место в его жизни, подаренное им.
Время от времени я отрывалась от книги и встречалась взглядом с Эдвардом: он тоже успел переодеться и теперь готовил ужин. В моих глазах он, наверное, увидел тоску, постепенно накрывавшую меня с головой. А я в его – не только грусть, но и редко покидавшую Эдварда ярость. Я подумала, что уже давно она не выплескивалась наружу. Мы сдерживались, стараясь, чтобы Деклан не заметил, как мы напряжены. В конце концов, разве у нас есть выбор?
За ужином Деклан из последних сил старался не уснуть, и это трогательное зрелище смягчило ярость его отца. Эдвард нежно погладил сына по макушке.
– Сегодня ты спишь в своей постели, – объявил он.
– Да…
Мальчик был совсем измучен, раз даже не сделал попытки поторговаться. Эдвард нахмурился:
– Завтра тебя в школу отведет Джудит.
– Да…
– А теперь иди спать.
Деклан ограничился кивком. Вышел из-за стола, взял меня за руку. Я встала и собралась идти вместе с ним, но он, не выпуская мою ладонь, обогнул стол и схватил за руку отца. Я скомандовала себе: продержись еще немного. Мы с Эдвардом переглянулись, потом он поднял сына на руки, и Деклан приник к нему, не отпуская меня. Войдя в спальню, Эдвард уложил его на кровать и накрыл одеялом. Я стала на колени рядом с подушкой. Привычным жестом он приложил шарф матери к лицу, а свободной рукой гладил меня по щеке. Я закрыла глаза.
– Не уезжай, Диана.
Его просьба перевернула мне душу.
– Спи, малыш. Увидимся завтра утром.
Он тут же уснул. Я поцеловала его в лоб и встала с колен. Эдвард ждал меня в коридоре, его лицо снова напряглось. Я увидела, что дверь в кабинет открыта, не удержалась и вошла, не спрашивая разрешения. Сняла фотографию со стены.
– Когда ты ее сделал?
– Какая разница? – Он остался на пороге.
– Пожалуйста… Ответь.
– Утром, перед нашей встречей на выставке.
Голос был усталым. Мои плечи опустились, к горлу подкатил комок. Наши сложные отношения, невозможность их развития, наши трудности, тайны, недомолвки, скрываемые чувства – все это лишало нас последних сил.
– А почему ты ее хранишь?
– Чтобы она напоминала мне…
Он развернулся и сбежал по лестнице. Я села за стол, не выпуская из рук снимок и не сводя с него глаз. Я чувствовала себя так, будто стою напротив “Счастливых” и наблюдаю за собой в своем же кафе, в собственной жизни. Никаких сомнений, у меня на лице написано счастье. В то время надо мной еще не сгустилась тень, зато имелось все, чтобы быть счастливой. По крайней мере, я тогда в это верила… Потому что всего через несколько часов после снимка мой мир обрушился, и с тех пор ситуация постоянно ускользала из-под контроля. Уверенность в правильности выбора, за который я сражалась все последние месяцы, слабела с каждой минутой. В конце концов я отвернулась от этой Дианы – парижанки, владелицы литературного кафе и подруги Оливье. Я заметила стопку фотографий, отражавших другие воспоминания – Эбби попросила Эдварда сделать их, когда я приезжала в прошлый раз. На них были мы все, кроме самого фотографа, но его присутствие ощущалось почти осязаемо. В те минуты я была совершенно другой. Ни на одном из снимков у меня нет отсутствующего взгляда: я смотрю то на Эбби, то на Джудит, то на Джека. Или же на Эдварда. Я на своем месте.
