Дарья Орлова - Все пиарщики делают это!
– Руки на стол! – крикнула я в отчаянии. – Не двигаться! Убью!
Братья-разбойники послушно уселись рядком: один с пустой кружкой в руках, другой с моим мобильником, у третьего оказался Васькин калькулятор.
– Великий русский писатель Даниил Хармс говорил, – изрекла Василиса, отбирая у мальчуганов наше добро, – что топить детей жестоко, но что с ними еще делать?!
Оказалось, что лучшее средство успокоить безумных деток – телевизор. Остаток дня мы провели за просмотром мультиков. В перерывах пытались починить мой ноутбук и рассуждали о воспитании детей. В частности, меня интересовало понятие «наказание за предумышленные проступки».
– Как ты думаешь, бить детей негуманно?
– Негуманно, – ответила Васька, – но полезно...
– А тебя в детстве били?
– По-моему, нет. И вот результат!
Поздно вечером, когда наконец-то вернулся домой вероломный Славка, мы уже были готовы порвать его на куски. Он миролюбиво обнял нас и промурлыкал:
– Айда на кухню, пошепчемся!
Закурив, он сощурил глаза и нехорошо улыбнулся.
– Объясните-ка для начала, почему вы одновременно интересуетесь Погодиным, Стабфондом и какими-то масонами?
Я подумала, что не хотела бы оказаться на месте знаменитостей и чиновников, у которых Славка берет интервью. А Василиса уже ворковала о том, что кампания по выборам Петрова давно спущена в унитаз, нам не хватает острых ощущений, и мы просто хотим понять, что творится за кремлевскими кулисами...
– Угу, – отозвался Славка, – я двенадцать лет пытаюсь понять – бесполезно. Но кое-что лежит на поверхности – Погодин стремительно набирает очки, возможно, предпочтения Центра изменились, и Петров не оправдал доверия... Когда на карту поставлена судьба всей страны, можно пренебречь концепциями и стратегиями и просто поменять коней на переправе.
– Ты хочешь сказать, что они хотят из этого клоуна сделать президента?! – ужаснулась я.
– А сколько раз вы с вашим Гариком сажали таких клоунов в губернаторские и мэрские кресла? Имидж – ничто, деньги – все. И, между прочим, Погодин очень изменился после катастрофы. Похудел, сбрил бороду, перестал носить галстуки жутких цветов. Во время пресс-конференции ни разу не обосрал Кремль. Говорит о вечном, у всех просит прощения, ходит серьезный и тихий, как дзен-буддист.
– Получается, авария сделала его человеком?
– И даже героем народных сердец! Как только он объявился со своими забинтованными синяками, рейтинги подскочили: тетки его жалеют, мужики восхищаются, старушки рыдают от умиления.
– А версия о покушении?
– Там все мутно. Но обратите внимание: самолет был новенький, а Погодин, хоть и напился, но вряд ли забыл все, чему его учили на курсах пилотов.
– Мы были почти уверены, что это дело рук Мерзлякова, но на днях узнали, что...
– ...он уже месяц живет в буддийском ашраме, а его «подонки» бросили Белинского на произвол судьбы, – закончил за меня Славка. – Всегда восхищался, как Мерзлякову удается разводить народ на бабло.
– А Дашка с ним чуть в баню не поехала, – насплетничала Василиса.
– Нашли чем хвастать! Я, может, с половиной Москвы чуть не переспал...
Тут я вспомнила, что полчаса назад мне пришла смс-ка, подкупающая своим лаконизмом: «Хочу тебя». Я поделилась своей радостью с друзьями, и Васька сразу же заявила, что поедет со мной, потому что Курочкина без Перцеля не бывает, они как «двое из ларца».
Любимый мужчина искренне удивился, что я нахожусь не так далеко, как ему казалось, но он решил отыграть роль куратора кампании:
– Василиса, разумеется, с тобой? Скажи мне откровенно, в штабе хоть кто-нибудь остался? Хоть одна творческая единица?
В его голосе было много всего – ирония, нежность, даже умиление и ни грамма беспокойства за ход кампании Петрова.
– Все под контролем, – заверила я. – Там Капышинский, там Митя, наконец!
– Это который с татуировкой на шее и в женской кофточке? Тогда я спокоен: кампания в надежных руках. Ну и что мне делать с вами, работнички хреновы?
– Хотим тайский массаж, русскую баню и итальянское «Кьянти»!
Курочкин пообещал заехать через час.
* * *Мини-юбка, мое недавнее приобретение, была великолепна. Красоту дополнял массивный ремень с пряжкой в виде головы дракона. Василиса натянула такие узкие джинсы, что под ними без труда угадывались крохотные бантики на ее трусиках.
Все трое Славкиных сыновей благосклонно оглядели нас с ног до головы. Их сестричка Лизавета, сидя на руках у мамы, тоже одобрительно зачмокала, когда вся семья вышла в коридор пожелать нам отлично провести время.
Мы выплыли из подъезда, с непривычки слегка покачиваясь на десятисантиметровых каблуках, – когда большую часть своей жизни проводишь в кроссовках и джинсах, особенно приятно иногда натягивать гламурные неудобные сапоги.
В тот же момент из темноты вынырнули огоньки автомобильных фар. Наконец-то я увижу Курочкина! Мне казалось, что счастливая улыбка от уголков рта расползается по всему телу, до самой...
Васька подхватила меня за локоть. Машина приближалась на подозрительной скорости – мне вдруг стало ясно, что ни Курочкин, ни Симавонюк никогда бы не сели за руль этого мини-танка, а самое главное – что сейчас этот танк несется прямиком на нас!
Каблуки. Шпильки моей дорогой подруги Василисы. Вот что спасло нам жизнь в тот страшный момент...
Цепенея от ужаса, Васька все-таки сделала неуверенный шажок в сторону – этого хватило, чтобы она заскользила на обледенелом асфальте и опрокинулась назад, описав ногой в воздухе невероятную дугу, за ней в осеннюю грязь повалилась и я.
Автомобиль, как ракета, пронесся мимо, чуть не проехав мне по носу. На долю секунды промелькнул нечеткий силуэт человека в черных очках, его лицо было бледным, как театральная маска...
Боже...
«Берегись маски!»
Когда через пять минут к подъезду подъехал Курочкин, мы обе – грязные, зареванные – все еще не верили в свое спасение.
Перцель рвался в погоню, Курочкин настаивал на теплой ванной – и все это было так трогательно, что мы с Василисой опять расплакались.
После небольшого обсуждения было решено, что нам не стоит тревожить Славкино семейство внезапным возвращением, да еще в таком состоянии. В машине я стащила с себя продранные колготки и помогла Ваське кое-как почистить ее загубленные джинсы.
– Пьяные уроды, – ругался Перцель, – и еще все удивляются, почему у нас самая высокая смертность при ДТП. Поучились бы у Европы!
– Ничего, Егор, скоро твои мечты сбудутся, – успокаивал его Курочкин. – Ты же знаешь, наш проектик уже в Думе на рассмотрении. Будем наказывать за вождение в нетрезвом виде не по-детски. Ни одна пьяная свинья после этого за руль не полезет.
– А с чего вы взяли, что водитель был пьяный? – всхлипнула Васька. – Может, он хотел нас переехать? Может, это покушение на жизнь независимых консультантов? Может, нам нужна охрана, телохранители?
– Как скажешь, Васенька.
– Дашка, – шепнула на ухо Василиса, – может, сделать сегодня Перцелю предложение? А то вот так погибнем под колесами и даже замужем не побываем...
– Ты о чем?
– Даш, мне кажется, мы должны быть вместе и навсегда-навсегда-навсегда!
Удивительно: мне казалось, что Васька получила прививку от замужества на много лет вперед – у нее имелся показательный опыт семейной жизни во время нашей очередной командировки. Ее избранник, журналист-неудачник, с первого взгляда вызвал у меня острую неприязнь. И чувство это было взаимным. Он был мрачный, усатый и уже немолодой. На длинной физиономии висел унылый нос.
Чем он прельстил Ваську – до сих пор не понимаю, потому что любовником, по ее собственному признанию, он был посредственным, к тому же мизантропом и женоненавистником. Скорее всего, у Василисы случилось временное затмение мозга. Сначала они проводили ночи в саунах – в основном, рассуждая о недостатках окружающего мира. Потом он почему-то переехал в нашу квартиру, провонял все сигаретами и каждый вечер по два часа лежал в ванной, демонстративно читая Шопенгауэра, – впрочем, за все время нашего знакомства он одолел страниц пять...
Через полтора месяца у Васьки наступило прозрение. Кажется, после того, как он напился в хламину и начал требовать от нее массажа ног, мотивируя это тем, что она, «единственная из всего списка», этого не делает. Наутро Васька задалась вопросом – что еще за список? И с энтузиазмом начала расследование. Довольно скоро на свет божий были извлечены какая-то продавщица из табачного киоска, немолодая бухгалтерша...
Они начали ссориться, даже собираясь на официальный банкет.
– Да, кстати, – высокомерно заявлял он, – там будут важные люди, так что, пожалуйста, веди себя прилично.
– Что, – шипела Василиса, – обычно я веду себя неприлично? На себя посмотри – в этом пиджаке ты похож на сутенера!
