Виктор Мануйлов - Лестница
Отгремел оркестр и аплодисменты, было разлито по бокалам настоящее французское шампанское, Владькин папа произнес речь в том духе, что школьные годы — лучшие годы в жизни каждого человека, что одноклассники должны дружить и помогать друг другу и в своих дальнейших действиях на жизненном поприще не выходить за рамки закона.
Ему дружно похлопали.
Чубаров-старший выпил вместе со всеми бокал шампанского и удалился, сославшись на срочные дела, а Владька влез в свою машину. Он даже хотел ее завести, но она никак не заводилась, и кто-то сказал, что в ней нет аккумулятора.
Покрутившись и пошумев вокруг подарка, вернулись за стол. Пили шампанское и еще какое-то вино, и даже французский коньяк, закуски сменяли друг друга, одни экзотичнее других — вплоть до салата из черепашины с какими-то диковинными овощами и травами. Действительно из черепашины или нет, никто сказать точно не мог, поэтому съели и даже не заметили.
Оркестр играл не переставая. Официанты, сияя улыбками, разносили все новые и новые блюда.
Парни от смеси шампанского с коньяком осоловели. Не отстали от них и кое-кто из девчонок.
Маша отпила из своего бокала лишь чуть-чуть: она не любила шампанское. К тому же в ее семье, особенно после смерти отца и гибели брата, горячительными напитками не пользовались, а бутылка дорогого вина, как-то принесенная Тепляковым, так и стоит нераспечатанной. Разве что мама выпьет рюмку водки по тому или иному случаю, да и то как-нибудь так, чтобы не на глазах у своих дочерей. Правда, от Дашки иногда попахивает, особенно в последнее время, но это скрывается от мамы со всевозможной тщательностью.
В ожидании чего-то еще особенного, пока официанты убирали со столов и устанавливали новые приборы, начались танцы.
Владька, чувствуя себя здесь не только именинником, но и хозяином, вдруг заорал на весь зал:
— Маш! Яловичева! Первый танец за мной! Учти!
Под аплодисменты остальных он потащил Машу поближе к эстраде, где оставалось немного свободного места. Размахивая руками, велел оркестру:
— Танго! Давай танго, мужики!
И едва запиликали скрипки, крепко прижал Машу к себе и повел, наступая на ноги. Он очень старался, но получалось у него, как всегда, грубо. Он и на уроках классического танца, которые давали у них в школе за небольшую плату, танцевал так же неуклюже и грубо. От него несло перегаром, глаза его блуждали, не находя, за что зацепиться, потные руки мяли Маше талию. Она с трудом выдерживала эту пытку, упираясь локтем в его плечо, продолжая, между тем, улыбаться, будто все идет так, как и должно идти. Владька хотел удержать ее и на следующий танец, но Маша вырвалась и убежала в туалет.
В туалете курили Нинка Ухова и Райка Коваль, две подружки — не разлей вода. Нинка — девка плотная, задастая, толстоногая, с широким плоским лицом. Райка — все наоборот. При этом кофточка у нее едва топорщится на плоской груди. Зато у Нинки груди такие большие, что, кажется, вот-вот разорвут ее прозрачную блузку вместе с бюстгальтером и вывалятся наружу. Нинка слывет последней дурой, мечтающей лишь о скором замужестве. Райка, напротив, учится хорошо и вообще считается девчонкой умной, но и злой на язык. Поговаривают, что их союз замешан на чем-то стыдном, при этом Райка в этом союзе верховодит. Маша в это не верит, потому что. ну как это так? — даже представить невозможно, чтобы вместо Юры оказалась какая-то. Нинка или Райка. Тьфу, да и только!
— Чо это Владька сегодня к тебе приклеился? — спросила Райка, выпустив изо рта струю сизого дыма. — Раньше вроде не клеился.
— Перепил, — ответила Маша, брезгливо поведя худенькими плечиками. — От него воняет, как от бочки с тухлыми огурцами.
— Тоже мне — прынцэсса! — хихикнула Нинка. — Воняет ей! Зато у него денег — девать некуда! Я бы — будь на твоем месте — приклеилась бы к нему и не отпускала, пока. хи- хи-хи. не выдоила все до копейки.
— Вот и клейся! Кто тебе не дает?
— Ну чего ты к ней лезешь? — вступилась за Машу Райка.
— Она и так уже приклеена. к крутому мужику.
— Ну и что? Его один раз подстрелили, подстрелят и еще раз, — не сдавалась Нинка. — А Владьку самого охраняют. И тоже крутые мужики.
— Ладно, пошли, — сказала Райка, дернув Нинку за подол короткой синей юбки, едва прикрывающей зад. И уже от двери: — Яловичева, а ты чо, здесь весь вечер сидеть собираешься?
— Я, пожалуй, пойду, домой, — неуверенно произнесла Маша.
— И кто ж тебя отпустит? — опять хихикнула Нинка. — Раз Владька положил на тебя глаз, то это надолго. Спроси у Наташки Фаровой — она расскажет.
И точно: гардероб оказался закрыт, а высокий парень с широкими плечами, скучающим взглядом окинув Машу с ног до головы, посоветовал ей вернуться в зал и продолжить веселье.
И она вернулась. Тотчас же Владька бросил танцевать с Нелькой Сутуловой, самой красивой девчонкой в 11-м «А», и кинулся к Маше, расталкивая танцующих.
— Ты где шастаешь, мадама? — закричал он. — Я ее жду-жду, а она. Пшли танцевать! На седня ты — моя королева. Цени!
— Очень мне надо, — попыталась воспротивиться Маша, продолжая улыбаться, но смущенной и растерянной улыбкой. — Я с пьяными не танцую.
— Это кто пьяный? Владька Чубаров? Ты чо, охренела? Блин! Да я могу выпить. выпить ведро — и ни в одном глазу. Блин! Мы, Чубаровы, сделаны из стали. Соображаешь? Ценить должна, а ты. вые. выпендриваешься. Блин!
Вырваться не удавалось. Да и ребята смотрели на них с отстраненным любопытством, чем, мол, кончится этот поединок, и ни один из них не решался встать на ее защиту. А главный соперник Владьки в их классе Лешка Семибратов, который частенько встревал в конфликты Владьки с другими ребятами и девчатами, куда-то исчез.
И Маша сдалась, надеясь как-нибудь выкрутиться.
Удивительно, но Владька повел себя неожиданно галантно: и уже не прижимал ее к себе, извинялся, когда наступал на ноги, но и не отпускал от себя ни на шаг.
— Владь, ну чего ты ко мне привязался? — пыталась Маша как-то отделаться от своего ухажера. — До этого все Нэлька да Нэлька, а тут бросил девочку посреди танца. Так настоящие мужчины не поступают.
— Да ну ее на хрен! — воскликнул Владька и расхохотался. — Отработанный материал! Соображаешь? Красивая, но дурра дуррой!
— А сам-то ты — шибко умный, что ли?
— Я-то? Я-то — будь здоров! Блин! Думаешь, если у меня одни тройки, так и дурак? Ош-шибаешь-шься! Блин! У нас в роду дур-раков нету! Запомни это, Яловичиха! Вон, про этого. как его?.. ну, который изобрел это самое. фу ты, черт! — забыл. Так вот, он в школе едва-едва, а через несколько лет стал великим бизнесменом. Миллиардами ворочает! Соображаешь, блин?
— Мне совсем не интересно, кем ты станешь! Не щеплись, дурак!
— Я дурр-рак! Сама ты… А правду говорят, что ты еще целка? Правда или брешут?
Маша рванулась, но Владька держал ее крепко.
— Чо дергаешься-то? Чо, и спросить нельзя? А хочешь, я тебя распечатаю? Как бутылку! Ха-ха-ха! — залился он, запрокидывая голову. — Мне это — раз плюнуть. Блин!
— Хам! Скотина! — вскрикнула Маша и попыталась дать пощечину Владьке, но он успел перехватить ее руку.
Они стояли среди танцующих, некоторые пары тоже остановились, прислушиваясь.
Закончился фокстрот.
Маша снова попыталась вырвать руки из Владькиных липких пальцев.
— Пусти, критин! Должна же я привести себя в порядок!
— Ты и так в порядке! Блин! — хахакнул Владька, но хватку ослабил. — Смотри, не исчезай! Из туалета вытащу! С толчка сниму! — погрозился он, отпуская ее руки, и опять залился громким хохотом.
В женском туалете было пусто. Лишь отойдя от двери и заглянув за угол, Маша увидела Нинку и Райку, устроившихся на диване в какой-то странной позе. При этом Нинка лежала, задрав одну ногу, и как-то нелепо дрыгала ею, точно отгоняла мух. Не сразу Маша разобрала, что к чему. Райка всем своим лицом была погружена в обнаженные груди своей подруги, зажав между своих тощих ног другую ногу Нинки, а руки ее сновали у Нинки под юбкой. Они настолько были заняты собой, так часто, взахлеб, дышали, что не услыхали, как открылась и закрылась дверь.
Маша так и замерла с открытым ртом и широко распахнутыми глазами. Конечно, она слыхала о так называемых извращенцах, «голубых» и «розовых», но чтобы вот так, да еще в таком месте, куда в любую минуту может войти кто угодно. — нет, такого она не могла себе даже представить. И она тихонько попятилась, затем спиной открыла дверь и тихо же, без стука прикрыла.
А по лесенке уже спускался Владька.
— Во! — закричал он, точно они находились в лесу. — А я за тобой! Пшли! Я тебе чо-то покажу, блин!
— Не надо мне ничего показывать!
— Ты чо, Яловичиха! Мне седня все можно! Я седня родился на свет божий! Мне седня никто. ха-ха-хах! — не имеет права отказывать! Усекла?
И он, схватив Машу за руку, потащил ее наверх.
