Алексей Слаповский - Они
Бодрый грузчик удивился возникшему пацану.
— Ты откуда?
— От верблюда, — ответил Килил, спрыгнул и пошел.
Они что-то говорили за его спиной, он не интересовался.
Килил поднялся вверх по откосу, огляделся. Ему понравилось. Все пространство перед ним было в низине, а дальше постепенно поднималось к невысокой горе, поросшей лесом. У горы — дачные поселки, а ближе — настоящая деревня: небольшие дома, огороды, сады.
От желтого здания станции, что стояло неподалеку, туда вела асфальтовая дорожка. Килил удивился: надо же, село, а какая культура!
Он пошел по этой дорожке вдоль посадок, где были акации, а когда посадки кончились, Килил увидел, что деревня не совсем деревня. Те дома, которые он видел от железной дороги, оказались окраиной довольно большого поселка, в котором были и кирпичные коттеджи, и панельные дома, двух, трех и даже пятиэтажные. Это Килила расстроило, он представлял все-таки другую деревню, глухую и всю состоящую из обычных домов. И речки что-то не видно, но вон что-то высится и круглится, похожее на плотину, огораживающую пруд, надо посмотреть. Килил пошел и посмотрел. Оказалось, там сразу три пруда, один за другим. Наверно, весной, когда воды много, она перетекает из одного в другой и все их постепенно наполняет.
Килил вернулся и прошел по разбитой улице с непросыхающими зелеными лужами, в одной из которых врос в грязь ботинок и окаменел там. Дома ему не очень понравились. Не то чтобы старые, но все какие-то неаккуратные. Краска облупилась, штукатурка отвалилась кусками, а вот большой кирпичный дом, в общем-то хороший, но во дворе не пройти: стоит трактор с прицепом, на котором гора навоза, а рядом грузовик. И опять-таки застарелые лужи, хотя земля кругом сухая. Но на самом краю этой окраины стояли несколько домов, которые приглянулись Килилу. Стены из досок, на крышах жесть, дворы маленькие, два совсем заросли бурьяном, в третьем огород с помидорами и еще чем-то. Тут еще жить можно. И от пруда недалеко.
Килил свернул, оказался на почти городской улице между панельными домами, вышел к магазину.
Магазин был не такой, как у бабки в деревне. Там был маленький, уютный, всегда полутемный, с одним окном, на прилавках было не очень много всего, но зато все разное: и продукты, и обувь, и лопаты без черенков лежали в углу (черенки стояли отдельно). А тут — обычный городской магазин, только народу поменьше. Килил купил хлеба, копченой колбасы и кефира (Геран пьет кефир, у него больной желудок, значит, кефир помогает желудку, а Килил боялся неполадок с животом), вышел на крыльцо, огляделся. Возле крыльца лежали бревна для строительства, на них сидел старик в телогрейке, в сапогах и бейсболке, на которой было написано «Super Sex». Старик то ли дремал, то ли задумался, прикрыв глаза. Килил сел рядом и начал есть. Разговор начал не сразу. Мать всегда твердит, что с набитым ртом не говорят, он не обращал внимания, но запомнил, а вот теперь наука пригодилась. Доел, отряхнулся. Пора спросить.
— Извините, не знаете, у вас дома тут не продаются?
Старик приоткрыл глаза, посмотрел на него. Потер ладонью щетинистый подбородок. Спросил без доброжелательности:
— Тебе-то что? Купить, что ль, хочешь?
— Отец хочет купить.
— А.
И старик замолчал, видимо, решив: вот с отцом и будет разговор, а на тебя что силы тратить? Сил же у него, судя по изможденному виду и сиплому дыханию, было немного.
— Отец меня послал посмотреть. И сговориться, если что.
Старик опять посмотрел на него.
— Тебе сколько лет-то?
— Шестнадцать почти, — смело соврал Килил, зная, что старые люди не очень хорошо разбираются в детском возрасте.
— Ну-ну.
И старик опять замолчал.
— Значит, не продаются дома? — спросил Килил еще раз, уже не надеясь на ответ, собираясь пойти спрашивать у нормальных людей.
— Кто б купил! — ответил старик.
— Я же говорю, отец купить хочет.
— Зачем?
— Жить тут будем.
— Врать-то, — сказал старик.
— Я серьезно! — сказал Килил. — Мы с ним вдвоем, а ему врачи прописали здоровый образ жизни в сельской местности. Главное, денег собрали. И у меня есть в виде аванса, только договориться надо.
— Аванса! — передразнил старик. — Три рубля, что ли?
— Почему, больше!
— Больше! Слушай, иди отсюда! Тебе чего надо? Обокрасть меня хочешь? У меня нету ничего!
Килил обиделся:
— Я что, на вора похож? У меня отец бывший военный, между прочим! А деньги у самого есть, ваших не надо!
Килил, поосторожничав, вынул из бумажника немного, всего лишь сотенную бумажку и показал.
Старик посмотрел на нее и вдруг на глазах начал оживать.
— А что! — сказал он. — Места у нас отличные! Прекрасные места! И воздух! И город близко! Но аванс — железное дело! Давай так: сотню ты мне сейчас, а когда увидишь дом, еще тысячу. Это будет аванс.
— Какой дом?
— Мой.
— Зачем мне его смотреть? Мне купить надо.
— Так я и продаю! Третий год продаю, к сыну в город уезжаю! Даром отдам фактически! — горячо сказал старик. — Ну, давай, давай, сейчас мы с тобой это дело... Надо же, как удачно...
Он потянулся за сотней, но Килил не дурак, тут же спрятал ее обратно.
— Извините, так дела не делают. Аванс дают, если уже договорились, если дом понравился, а я еще ничего не видел.
— Да договорились уже! — воскликнул старик. — А дом тебе обязательно понравится!
— Пойдемте посмотрим, — твердо сказал Килил.
— От ты какой, ё! Ну, дай тридцатку хоть!
Килил подумал. Он вспомнил, что Геран, говоря с матерью о покупке дома, утверждал, что у какого-нибудь деревенского пропойцы дом можно почти даром купить. Похоже, старик и есть такой пропойца.
Он дал ему тридцать рублей. Старик вскочил, побежал в магазин, вернулся с бутылкой чего-то красного, откусил, как показалось Килилу, пробку у бутылки и тут же, стоя на крыльце, выпил ее до дна, жадно дергая кадыком, а потом кинул далеко в сторону сильным, вовсе не стариковским движением.
— Пошли!
Он привел Килила как раз к одному из тех трех домов, что ему понравились. Вошли через незакрывающуюся калитку, прошли через бурьян к дому, дверь которого тоже была открыта.
Вошли в сени, и Килил сразу почувствовал тошнотворный запах.
— Это у меня курица тут приблудилась и сдохла, — сказал старик, пихая ногой подальше в угол серо-белый комок, вместо того чтобы выкинуть курицу наружу.
Вошли в комнату. Килил невольно пригнулся, ему показалось, что потолок падает. Он был весь вогнут к центру и неизвестно на чем держался.
Старик прошел, распахнул окно (второе было заколочено снаружи досками), обернулся и развел руки:
— Простор!
В этом он был прав: комната казалась просторной из-за того, что почти не было вещей. Кровать с накиданным на нее барахлом, стол-тумбочка, пара стульев, скамья у стены и больше ничего.
— Потолок проблемный! — голосом знатока сказал Килил.
— А чего в нем проблемного? Балка треснула, так она еще десять лет назад треснула, но там же скобы! Они железные! Она на скобах еще десять лет продержится! Ну, если хотите, — обратился старик не к Килилу, а куда-то в сторону, словно к воображаемому отцу Килила, предвосхищая торг с ним, — могу тысячу сбавить, чтобы вам балку заменить. Я вам ее сам за пятьсот заменю, и потолок переделаю. И крышу перекрою, — добавил старик, но Килил видел по его глазам, что он ничего этого не сделает, да и не собирается делать.
— И сколько всего? — спросил Килил.
— Да сколько, да нисколько! Десять тысяч на руки, и все дела! Хоть сейчас.
— Рублей?
— А чего же еще? Тараканов?
У Килила все обмерло. Пусть дом старый, с гнутым потолком, но настоящий дом, в котором можно жить, дом с окнами, крышей, дверью, с огородом — за десять тысяч! У Виталика из пятьдесят шестой квартиры велосипед стоит двенадцать — и это еще не самый дорогой, какие бывают!
Но для вида надо поторговаться. А старик торопил.
— Ты решай, молодой человек, а то ко мне сегодня другие покупатели приедут. Вот буквально через два часа, — постучал старик пальцем по запястью, где, однако, часов не было. Заметив это, он глянул на стенные часы, но они стояли. Тем не менее выставил в их сторону палец, как бы давая понять, что ему идущие часы ни к чему, он и так время помнит. — Короче, тысячу на бочку, и дом ваш! Отец тебе спасибо скажет!
Килил не спешил. Обошел комнату. Выглянул в окно. Из окна виден был соседний дом, с ухоженным огородом. Тоже небольшой, деревянный, но видно, что содержится в порядке.
— А хочете, покупайте тот! — неожиданно сказал старик.
— Он тоже продается? — удивился Килил.
— А как же! Обратно я и продаю! Там племянник мой живет. Мы обои продаем и в город уезжаем, тут делать нечего. Пошли, посмотрим!
Старик, чтобы не тратить время, вылез в окно. Килил выскочил за ним. Он не верил старику. Тот выпил и не вполне соображает. То есть соображает, но думает, что другие не соображают. Килил знал, у пьяных так: они, глупея, тут же начинают считать глупыми и окружающих. Сейчас попытается ему чужой дом продать.
