Дэнни Уоллес - Человек-да
— Ну... Хорошо. Так о чем?
— Может, придешь, и тогда поговорим с глазу на глаз?
— Хорошая идея.
— Завтра утром?
Я глянул на часы. Сам не пойму зачем.
— Да.
Мы попрощались, а до меня вдруг дошло, что мне необходимо уехать из Ливерпуля сегодня же вечером, если
завтра утром я хочу попасть на встречу в Кеннингтоне53. Гм, влип так влип. Еще три часа трястись на поезде.
Дома я буду под утро.
Я потащился назад в здание вокзала, нашел информационную стойку.
— Здравствуйте, — обратился я к сидящему за стойкой служащему. — Не подскажете, когда из Ливерпуля
последний поезд до Лондона?
— Последний прямой поезд в семь сорок девять, — ответил тот, даже не подняв головы.
Я глянул на часы: без десяти шесть.
— В семь сорок девять? Вы ничего не путаете?
Служащий посмотрел на меня со скукой в глазах.
Было ясно: он знает, что говорит.
— Но... вам не кажется, что это несколько... рановато? — спросил я. — Разве последние поезда
отправляются не ближе к полуночи?
— Не в Лондон, — отвечал он. — И не отсюда.
Бред какой-то! Последний поезд в 7.49? Тут, должно быть, какая-то ошибка. Если только, направляясь сюда, я
не сел на какой-то особый поезд, привезший меня в пятидесятые годы.
— Но я приехал на вечеринку! — в отчаянии воскликнул я. — А завтра утром у меня встреча в Лондоне!
— Семь сорок девять, — повторил служащий.
— Привет, Том, — поздоровался я. — Послушай, я ненадолго. Мне через час нужно уезжать.
— A-а. Куда?
— В Лондон.
— Но... разве ты только что не оттуда?
— Из Лондона.
— О.
Мне показалось, Том чуть отпрянул от меня в испуге.
— Ну... хм... ты молодец что приехал, хотя зачем было так напрягаться, если...
— Я не знал, что последний поезд отсюда отправляется в семь сорок девять, — объяснил я. — А завтра у
меня встреча, так что...
— Почему ты не на машине?
— На машине?
— Ну да. У тебя же новая машина.
Резонное замечание. Но у меня и на это было готово объяснение.
— Вчера я тринадцать миль ехал три с половиной часа. До Ливерпуля двести пятнадцать миль. Я бы
добирался два дня.
Не думаю, что Том усмотрел логику в моем объяснении, что весьма досадно, ведь цифры — его конек.
— Что ж... пива хочешь?
— Да.
Я решил за отведенный мне час выжать из вечеринки все возможное и принялся есть хрустящий картофель,
дабы все думали, что я настоящий король вечеринок.
Мы находились в баре под названием «Баа». Было начало седьмого. Из друзей Тома пока явились только
несколько человек. Правда, один из них, парень по имени Джейсон, вероятно, уже давно сидел здесь в
ожидании начала вечеринки, ибо он был заметно пьян.
— Чем занимаешься? — обратился я к нему.
Мы уже несколько минут сидели рядом. Все это время я наблюдал, как он стряхивает пепел в пивной бокал.
— Я на государственной службе, — ответил Джейсон. — Работаю в ведомстве по делам иммиграции. По
линии министерства внутренних дел.
— Надо же, — восхищенно протянул я. — Настоящая взрослая работа.
— Угу.
— Нравится?
— Нет.
— О? Почему?
— По многим причинам. Потому что это моя работа.
Работа, которую я должен выполнять, чтобы не подохнуть с голоду, а не потому, что я хочу этим заниматься.
— Понятно, — отозвался я, решив, что Джейсон находится на грани того, чтобы из мягкого, хотя и
расстроенного человека превратиться в пьяного злыдня. — И... в чем состоит твоя работа?
Джейсон налил в бокал вина из стоявшей на столике бутылки и повернулся ко мне.
— Сегодня, например, приходит ко мне одна женщина. Она из Нигерии. Мне пришлось провести с ней
собеседование. Она не сказала, как попала в нашу страну, а мне это нужно знать, чтобы заполнить бланки и
прочее. Я спрашиваю ее: «Как вы оказались в Великобритании?», а она смотрит на меня, будто невинный
агнец, и говорит, что шаман превратил ее в земляной орех и провез в страну под своей шляпой.
Джейсон с улыбкой покачал головой, и мы оба рассмеялись.
— И она думала, ей поверят? — изумился я.
— Да, — ответил Джейсон.
— Так ты позволил ей остаться?
— Нет, — тихо сказал он. — Дура несчастная. Одному Богу известно, от чего она бежит, с чего ей взбрело в
голову переселиться в эту дерьмовую страну, с чего она решила, что мы поверим в ее сказку про земляной орех.
Это был довольно забавный случай, и при обычных обстоятельствах я бы расхохотался, но сейчас сдержался,
ибо в глазах Джейсона сквозила грусть.
— А на прошлой неделе мужик один пришел. Я спрашиваю его: «Почему вы хотите жить в
Великобритании? », а он говорит, что как-то вечером — это был самый обычный, хороший такой вечер, как он
утверждал, — у себя дома в Камеруне вместе с женой смотрел телевизор, а потом обернулся и увидел в своей
гостиной козла.
— Козла?
— Козла.
— И что потом?
— Да ничего. Только это. Козел в гостиной. Из-за него он якобы и уехал.
— У него что, аллергия на козлов?
Джейсон мотнул головой.
— Он боится дурных знамений. А козел предвещает что-то плохое. Вот он и решил махнуть в Британию.
— Ну да, здесь, пожалуй, меньше козлов. И ты дал ему разрешение?
— Нет, — ответил Джейсон. — Отправил назад. Я в итоге почти всех отправляю восвояси.
Я не знал, что на это сказать. Рядом со мной сидел человек, замученный своей работой. Он видел страдания
людей, которые рассказывали ему о своих бедах и отчаянном положении. Он изо дня в день слушал истории об
изнасилованиях, убийствах и жестоком обращении. О политическом давлении и гонениях. А порой и совсем
невероятные, — например, про женщину, которую превратили в арахис. И это все ему рассказывали люди,
которые хотят одного, — чтобы у них был дом. Джейсон — представитель огромной когорты чиновников,
работа которых заключается в том, чтобы определить, кто из обращающихся к ним людей говорит правду, а кто
лжет. Это — тяжелое бремя. Он вершит судьбы людей.
— Даже не знаю, — сказал Джейсон, пожимая плечами. — Иногда я доволен жизнью, иногда — нет. В
принципе, я понимаю, что у меня хорошая работа, ответственная, и в этом плане можно считать, что мне
повезло. У меня хорошая голова на плечах, я — человек справедливый А ведь на моем месте мог бы сидеть
какой-нибудь правый радикал, который отравлял бы назад всех без разбору. Да и работа сама не
бесперспективная. Есть к чему стремиться. Но... не знаю.
— А чем бы ты предпочел заниматься?
— Чем угодно, — ответил Джейсон. — Чем угодно. В идеале хотел бы путешествовать. Я никогда толком не
путешествовал. Вот моя сестра перед поступлением в университет целый год ездила по миру. Теперь она
работает на АТС и вполне счастлива. Потому что она чего-то добилась. А я каждый день сижу в крошечной
конторе с одними и теми же людьми и думаю... это мое? Нет, вряд ли. Мой младший брат через полтора года
оканчивает школу, и я сделаю все, чтобы он отправился в путешествие. Не повторил моей ошибки.
— Почему бы тебе не поехать вместе с ним? — предложил я.
— Он просил. А я не могу. У меня слишком много забот. Я — самый опытный в нашем отделе. Если уеду...
нет, не могу. Да и денег нет. Кредит за дом надо выплачивать. От пенсии нельзя отказаться. Нет, нет. Я сделал
свой выбор. Отгулял свое.
То, как Джейсон произнес свою последнюю фразу, вызвало у меня необычайную грусть. Ведь ему еще и
тридцати нет. А он решил, что свое уже отгулял. Нашел свою нишу. Поставил на себе крест.
— Может, так не должно быть, — произнес я.
— Но это так.
— Я только хочу сказать, что, возможно, тебе стоит просто бросить эту работу. Заняться чем-то еще.
Положиться на волю судьбы.
— По-твоему, это так легко?
— Ну, не знаю. А ты рискни.
— Рискнуть?! — в гневе взвился Джейсон, так что я оторопел — Кто ты такой, черт возьми, что
предлагаешь мне рискнуть? Я не вправе рисковать. Я должен быть расчетлив, придерживаться логики и
принимать верные решения. От этого зависит и моя жизнь, и судьбы других людей. Я не прочь, чтоб у меня
была какая-нибудь дурацкая, ни к чему не обязывающая работа и я мог беспокоиться только о том, успею ли я
прийти в бар до того, как туда набьется куча народу. Но моя жизнь сложилась иначе. Я занимаю серьезный,
ответственный пост и решаю серьезные ответственные проблемы.
— Я просто хотел сказать... — начал я и вдруг сообразил, что и сам не знаю, что говорю. Я попытался еще
раз выразить свои мысли. — Я только хочу сказать, что иногда самое опасное — не рисковать. Иногда все, что
