Кетиль Бьёрнстад - Дама из долины
— Наверное, я приехал сегодня, чтобы поговорить с тобой, — говорит он Эйрику.
— О чем? — уклончиво спрашивает Эйрик.
— О Сигрюн.
— Мы можем поговорить о ней в любое время.
— Ей нужна помощь. Ты еще не заметил? Она потеряла почву под ногами.
— Что ты имеешь в виду?
— Она словно парит. Жжет свечу с обоих концов. С нею что-то случилось.
— Конечно, случилось. Между прочим, она потеряла сестру.
— Послушай, — сердито говорит Гуннар. — Я люблю вас обоих. Вы меня спасли. Сейчас вы отдаляетесь друг от друга. А я не могу этого допустить.
— Чего ты не можешь допустить?
— Не знаю. Ты знаешь Сигрюн лучше, чем я. Она стала пить больше, чем раньше.
— Она всегда много пила.
— Сейчас, когда ее никто не видит, она пьет, так сказать, больше нормы.
— Мне не нравится, что ты сплетничаешь о ней.
— Я не сплетничаю. Я только исполняю свой долг, долг друга. Она о чем-то мечтает. Между прочим, что вы делаете, чтобы она забеременела?
— То, что делают обычно. Когда у нас есть время.
— Ты делишь постель с самой красивой и изумительной женщиной на свете. И говоришь о времени? И тебе не стыдно?!
— Мы оба запутались. Последнее время нам пришлось нелегко.
— Берегись, — предупреждает его Гуннар. — Вас подстерегает опасность. Я всегда чувствую такие вещи. А сейчас именно это и происходит.
— Какая опасность?
Гуннар не отвечает.
Я сижу с закрытыми глазами. Они наблюдают за мной, каждый со своего места. Неожиданно я открываю глаза и смотрю на них по очереди.
— Давайте послушаем музыку, — нервно предлагает Гуннар.
— Нет, — говорю я, взглянув на часы. — Впрочем, вы как хотите. А мне пора.
Сокращение возможностей
Я выхожу из дома рука об руку с Марианне. Потом она исчезает, обогнав меня, сливается со снегом и темнотой. И тогда я думаю, что из Киркенеса приедет Сигрюн. Что именно сегодня ночью что-то решится. Но ничего не случается. Я сказал, что пойду спать. Они проводили меня до двери.
Я стою под соснами и смотрю в окно. Эйрик Кьёсен и Гуннар Хёег сидят и мирно беседуют. Интересно, о чем? О чем таком важном они говорят? Гуннар для меня больше не призрак. Он друг дома. Как в камерных драмах Ибсена. Он вмешивается, когда его друзьям грозит опасность. Пытается помочь. Другого назначения у него нет. Гуннар вдовец. Разумеется, он слишком стар для Сигрюн. Он старомоден и будет верен своей жене до конца жизни. Гуннар нравится мне все больше и больше. Он приехал с какой-то новостью. Отношения между Эйриком и Сигрюн не такие хорошие, как они пытаются показать. Меня это тревожит. Марианне здесь больше нет.
Я бреду к своей монастырской келье. Мой дом теперь там. Неожиданно жизнь становится мрачной. Когда мы с Эйриком стояли и смотрели на северное сияние, мы были спокойны и не предчувствовали никакой опасности. Я не могу забыть того дергающегося на льду человека. Может, это пограничник, поддавшийся искушению? Как я сам, когда поддался искушению и приехал сюда, на Север? Каждый человек может поддаться искушению и закончить свои дни либо на виселице, либо как самый богатый человек в мире. Может, и смерть была для Марианне таким искушением? Ребекка, поддавшись искушению, вышла замуж за Кристиана? Мама утонула в водопаде? А Катрине просто на все плюнула?
У входа курит Таня Иверсен. Ждет меня. Похоже, что она простояла тут весь вечер.
— Ты видела?
— Что именно?
— На советской стороне стреляли пограничники. Там кого-то подстрелили.
Над нами неожиданно ревет вертолет. Потом он улетает на юг.
— Они его ищут?
— Эйрик говорит, что мы тут, в Норвегии, ничего не можем поделать.
Она кивает. Ей сейчас не до этого происшествия. У нее в голове другое.
— Я хотела тебя поблагодарить.
— Не за что благодарить. Ты все сделала сама.
Из интерната выходит какой-то парень. Я его узнаю. Первые Усики. С миной собственника, свойственной молодым людям, он обнимает Таню. Она не противится.
Во мне что-то ёкает.
Происходит что-то вроде очищения, возможности выбора сокращаются.
Остается только один выбор.
— Курт у нас ударник, — объясняет Таня.
— Прекрасно, — говорю я.
В ту ночь мне снится мама. Снится, что она плачет. Сидит у меня на краю кровати. Я понимаю, что болен. Но меня смущает, что она так огорчена. Ведь умерла она, а не я.
— Мне нужно было о многом поговорить с тобой, — говорит она.
— Можем поговорить сейчас.
— Слишком поздно. У нас была только одна возможность.
— Ты хочешь сказать, что все возможности уже использованы?
— Только не для тебя, мой милый. У тебя они еще есть. Она с любовью гладит меня по голове. Я явственно ощущаю ее руку. Просыпаюсь и сажусь на кровати. Ласка была такой реальной! Откуда у меня эти сны? Кто воссоздал маму так точно, такой настоящей, что я все еще тяну к ней руку?
— Марианне, — шепчу я. — Это была ты?
Приезд Сигрюн
В один прекрасный день Сигрюн наконец возвращается. Внезапно она появляется в моей комнате. На ней дубленый жакет и джинсы. Она прерывает меня посреди трудной третьей части концерта — сознание отчаяния в побочной теме, неожиданная страстная жажда примирения и объяснения. Она вернулась ко мне, думаю я. Мы обнимаемся, словно уже давно любим друг друга. Однако между нами возникает стеснение, хотя я вижу у нее в глазах слезы.
— Как мне тебя не хватало, — говорю я.
— У тебя найдется что выпить? — спрашивает она.
Я достаю бутылку водки. И два стаканчика для молока. Она больше не делает вид, что не пьет. Словно знает, что Эйрик рассказал мне о ее недостатке.
Мы пьем. Не спеша, но целеустремленно.
Опьянение похоже на выстрел.
— Мне в голову приходили такие странные мысли, — говорит Сигрюн. — Казалось, будто ты — моя семья. Настоящая семья. Будто ты знаешь обо мне то, что я сама пытаюсь забыть.
— Это плохо?
— Нет. Это как сюрприз, спрятанный в подарке.
Я занимался всю неделю. И как мог избегал встреч с Эйриком. В качестве доброго друга он мне не нужен. Я не хочу таким образом получить доступ к Сигрюн. Наконец-то я вижу только ноты. Все оставили меня в покое. Словно поняли, что теперь мне не до них.
— Я знаю, что в первый вечер здесь случилось что-то страшное?
— Да. Тебе известно, чем все кончилось?
— Думаю, что он не умер. Норвежская разведка уже знала бы об этом. И мы — тоже. В Киркенесе всегда ходит много слухов. Ему прострелили ноги.
— С нами был и Гуннар Хёег.
— Понимаю. Они с Эйриком большие друзья.
— Но потом он уехал в Киркенес.
— Дела. Как-никак, а он директор большого акционерного общества, — сухо говорит она.
Я понимаю, что мы не должны больше говорить о Гуннаре Хёеге. Ну и ладно. Он мне уже не опасен. Пожилой, больной раком человек, который помогает Сигрюн в ее работе с детским домом в России. Все в порядке. Пусть так и будет, думаю я.
Мы сидим на краю кровати. Нас смущает присутствие друг друга. Мы не знаем, о чем нам говорить. Только гладим руки друг друга. Щеки Сигрюн пылают. Возбуждение от алкоголя.
Неожиданно она серьезно на меня смотрит. Этот взгляд всегда притягивает меня, как магнит. Анин взгляд. Зеленый, ничего не упускающий взгляд Марианне. Эти три женщины сливаются для меня в одну, не только потому, что они поразительно похожи друг на друга, но и благодаря их психике. Непреодолимая, казалось бы, сила, которая через мгновение распыляется. В глазах Сигрюн пляшут демоны. Она хочет отстраниться, но время для этого упущено. Мы падаем на кровать. Она чувствует, как сильно я хочу покорить ее, как желаю с ней слиться. Все, что я не мог дать Ане, потому что был слишком молод и не уверен в себе. Все, что я никогда не осмелился дать Марианне, потому что она была для меня слишком взрослой. А вот с Сигрюн нас разделяет не так много лет. С ней я хочу дойти до конца, не думая о том, что было между мной и другими членами ее семьи. Меня самого поражает горячность случившегося. Все объясняется нашей общей скорбью, думаю я, возбужденный тем, что Сигрюн так близко, что она еще кажется недосягаемой, что она еще не может решиться, что она одновременно и отталкивает, и притягивает меня к себе. Я все люблю в ней. Мелкие веснушки, которые я обнаружил, только прижавшись к ней вплотную, вкус ее губ, требовательные и опытные движения, с которыми она принимает меня. То, как она обнимает меня, будит во мне желание не обидеть ее. Мне хочется засыпать вместе с нею, видеть с нею общие сны и просыпаться вместе с нею. Хочется сделать ее зависимой от меня. Заставить ее полюбить меня.
